– Добрый человек, этот кабан по праву принадлежит нам, так как его настигли наши собаки.
На это дикарь ответил столь неистовым ревом, что он, благодаря эху, наполнил собою всю долину; услышав его, из той же пещеры вышло еще одно человеческое существо, оказавшееся женщиной и державшее в руках такое же оружие, как и мужчина. Горцы с яростью набросились на двух охотников, оказавшихся Бимардером и Гудиву. Они же, видя свой жребий, приготовились к защите, так как им совершенно справедливо показалось, что дикари не удовольствуются только кабаном. Гудиву кликнул собак, которые сразу же набросились на дикарей, перешедших в наступление. Бимардер преградил им путь посохом и стал отражать их удары. Раз он повернулся так, что удар горца со всей силой обрушился вместо его тела на землю. Прежде чем дикарь вновь успел поднять палицу, Бимардер, держа посох обеими руками, нанес ему сокрушительный удар в руку. Другой рукой горец поразил одну из собак, вцепившуюся ему в ногу, причем так, что сразу отсек ей все четыре лапы.
Тут Бимардер подоспел с новым ударом, и горец не успел поднять палицу, как получил удар в бедро. Но и самому Бимардеру пришлось нелегко, ибо дикарь, пользуясь тем, что он стал к нему боком, ранил его в обе ноги. Тогда Бимардер нанес ему смертельный удар в голову. Тут, обернувшись к Гудиву, он увидел, что горянка смертельно ранена дротиком в живот, а сам Гудиву скорчился от боли в руке, которую, вероятно, потерял бы, если б не успел предотвратить новое нападение противницы, ранив ее дротиком.
Бимардер сел рядом с ним, пытаясь остановить у него кровотечение. Тут подоспел и паж, который, спрятавшись в другом конце долины, видел все сражение. Когда оно закончилось победой Бимардера и Гудиву, он подошел к ним поближе и, узнав рыцаря, бросился к его ногам, плача и приговаривая:
– Не знаю, сеньор, что за доля вам выпала, если вы решили так изменить свою жизнь, проводя ее столь бессмысленно и расточая столь непозволительно щедро, на потребу каждому, кто бы об этом ни попросил.
Бимардер взглянул на него и, хотя и с удивлением, узнал его, неверно его понял и сказал:
– Не надо сейчас об этом, это причиняет мне большую боль, чем мои раны, но помогите мне перевязать их, так как мне бы хотелось пожить еще, чтобы испить свою чашу до дна.
Паж и Гудиву попытались перевязать ему раны, оторвав рукава от своих рубашек, и паж все время плакал, видя, как неузнаваемо изменился Бимардер. Он же посмотрел на юношу и не стал с ним говорить о прошлом, так как настоящее убило в нем всякую память о былой радости. Пытаясь скрыть свою боль, он спросил:
– Как вы узнали, что я здесь, и зачем вы разыскиваете меня? И паж ответил:
– Судьба привела меня туда, куда я и не чаял попасть, и я видел все ваше сражение, в том числе и то, как на крик дикаря из пещеры выбежала его подруга с ребенком на руках. Ребенка она потом отнесла назад в пещеру и вышла с оружием в руках. Я решил дождаться конца этого поединка, еще не зная, что увижу вас.
– Пойдемте, – сказал Бимардер, – посмотрите, что там в пещере, и принесите ребенка, а потом я расскажу вам о себе.
Паж вошел в логово дикарей и увидел там множество шкур, чему весьма подивился. Взяв на руки ребенка, он вернулся к Бимардеру, который сидел один рядом с собакой, так как Гудиву пошел к часовне сказать дяде, чтобы тот приехал за Бимардером на ослике, ибо раны в ногах мешали рыцарю идти. Увидев ребенка, Бимардер с удивлением сказал:
– В другое время я бы взял тебя на воспитание, чтобы увидеть, может ли просвещение изменить человеческую природу, но лишенный жизни уже не может дать ее никому.
– Вы зря так говорите, – сказал паж, – и зря так плохо думаете об Аонии. Я должен рассказать вам о ней, а также и о той, кого вы оставили. Знайте, что она жаждет вас видеть и нисколько не виновата в том, что над нею учинили силою, и вы бы стали во всем винить самого себя, если бы знали, как вы были не правы, оставив ее.
– Нам бы надо, – сказал Бимардер, – поговорить о многом, но сейчас прежде всего я хочу рассказать тебе о себе. И должен сказать, что не могу тебе объяснить своего поведения в отношении этих женщин. Так было угодно судьбе, и я лишь выполнил ее предначертание. Не требуй, чтобы я поступал разумно, ибо у меня более нет разума, который бы позволил мне трезво оценить собственные деяния. Но расскажи мне все, что знаешь о моей госпоже Аонии, так как раз я не успел утаить от тебя начало нашей любви, то тем паче не стоит скрывать ее конца.
Паж рассказал ему все, что узнал от Инеш. Бимардера не радовала мысль о том, что Аония оказалась во власти другого, однако его утешало, что вышла замуж она против своей воли, хотя он начинал сомневаться в этом, когда вспоминал, как она выглядела в день свадьбы. Впрочем, он готов был простить ей все и винить во всем самого себя.
Тут подошел потрясенный всем увиденным и услышанным отшельник. Он возблагодарил Бога, говоря:
– Спасибо вам, сын мой, за то, что избавили нас от людей, давно уже нападавших здесь на многих. Садитесь на ослика, и я отвезу вас к часовне, где вы и расскажете мне обо всем, что вам пришлось пережить.
При помощи пажа и отшельника Бимардер взобрался на ослика, и они, поддерживая со всех сторон, довезли его до часовни, где, несмотря на свою бедность, отшельник постарался окружить его лаской и заботой. Он же рассказал, что эти дикари были людьми разумными, ибо ему случалось разговаривать с ними, хотя он и не знал, откуда они пришли в эти края: он пытался внушить им мысль о спасении души и выговаривал им словами Евангелия за некоторые совершенные ими проступки. Но они не захотели его слушать, так что он не знал, ни какой они веры, ни какого роду и племени.
А Бимардер теперь более всего желал выздороветь, как когда-то более всего желал смерти. Он хотел увидеть Аонию и выслушать ее оправдания. Он приказал отыскать Инеш, рассказать ей, в каком он состоянии, и узнать, как он сможет увидеть Аонию.
Инеш тоже после разговора с пажом только и думала, как с ним встретиться опять, так как разыскать его ей приказала Аония. Много раз Инеш возвращалась туда, где его оставила, и наконец нашла его. Паж поведал ей обо всем происшедшем, что вызвало ее радость и удивление. Она тут же сообщила обо всем Аонии, которая обрадовалась так, словно ей вернули жизнь. Инеш сказала ей, что недели через две Бимардер вполне оправится от ран. И поэтому Аония попросила Бимардера ждать ее на дороге, ведущей ко дворцу Ламентора, чтобы там наконец они решили, как им дальше быть.
Инеш передала это пажу, а тот своему господину, который столь обрадовался этому известию, что стал быстро оправляться от своей болезни. Но еще более радовалась Аония, которая, не умея скрыть своих чувств, совершала столь странные поступки, что ее муж заподозрил неладное и не спускал с нее глаз.
Глава XLVIIIО том, что случилось с Аонией после встречи с Бимардером и как их убил ее муж Орфилену, также нашедший смерть от рук Бимардера
Для Бимардера настал день его беды. Вместе с пажом он покинул часовню и, когда было около полудня, подошел к ясеню, в тени которого и решил отдохнуть.
Аония не забыла своего обещания и считала дни до встречи с Бимардером. Взяв с собой Инеш и двух слуг, она, почувствовав, что пришел ее час, отправилась ко дворцу Ламентора якобы для того, чтобы посмотреть, как идет его строительство. Она часто приходила к этому дворцу, ибо он действительно получался очень красивым.
Дойдя до того места, у которого ее должен был ждать Бимардер, она выслала слуг вперед, а сама вместе с Инеш свернула с пути и пошла к ясеню. Между тем ее муж, мучимый подозрениями, притворился, что уходит в другом направлении, а сам все время следил за нею. Он увидел, как она повернула к ясеню и, подойдя к нему, оказалась в объятиях Бимардера на зеленой траве, под деревом, казалось, созданным, чтобы стать могилою для них обоих. Тем временем Бимардер радостно сжимал в объятиях.
Аонию, и они все более убеждались во взаимной любви, вспоминая, сколько им довелось претерпеть бессмысленных страданий и сомнений и надеясь больше никогда не разлучаться. Так бы оно и случилось, если бы смерть уже не стучалась к ним в дверь.
Муж Аонии подошел к ним и, увидев их вместе, выхватил из ножен меч и нанес огромную рану в голову Бимардера, поднявшего свой посох, защищая скорей Аонию, чем самого себя.
Но муж ее, непреклонный в своем намерении, поразил ее в грудь. Аония же при виде обнаженного меча только воскликнула:
– О любовь, вот твоя награда!
Бимардер уже не мог стоять на ногах, страдая более от боли, причиненной Аонии, чем от собственной раны. Но по воле судьбы, желавшей гибели всех троих, он успел ударить соперника в голову и увидел его хлынувшую рекой кровь и вышедшие наружу мозги. Но, падая, муж Аонии, словно в отчаянии, нанес Бимардеру последнюю рану в плечо, ставшую для влюбленного роковой.
Одновременно все трое упали на землю. Я думаю, что причиной последней раны Бимардера была Аония, так как, падая, она успела протянуть к нему руки и обняла его. Так их и нашли в объятиях друг друга.
Таков был конец Бимардера, и его предвещали и слова тени, и гибель его коня, и многое другое, происшедшее близ ясеня.
Все это случилось так быстро, что паж и Инеш не могли помочь своим господам и только кричали и проливали слезы при виде столь безжалостной смерти, ставшей причиной еще многих других несчастий.
Слуги, шедшие впереди, обернулись на горькие крики Инеш. Рвя на себе волосы и плача, они сообщили об этом Ламентору, который и без того всегда пребывал в печали, но теперь она усугубилась. Он как человек разумный и сострадательный приказал похоронить их и возложил всю вину на Бимардера, не открывшего ему своих чувств (я думаю, что он этого не сделал, чтобы тому не пришлось ему отказывать). Их похоронили в новой часовне, выстроенной по распоряжению Ламентора для погребения этих молодых и несчастных влюбленных. Он приказал перенести туда и прах Белизы и перезахоронить его с торжественными почестями. Всем были установлены достойные надгробия, на которых была выбита их история.