В целом в этот период Московская сыскная полиция работала весьма эффективно. Был серьезно улучшен документооборот и внедрены многие правила ведения следствия, которые соблюдаются до сих пор и воспринимаются как нечто естественное, но тогда все это было новым делом. Таким образом, мы можем сказать, что в начале XX в. Московская сыскная полиция под руководством В. И. Лебедева стала применять новейшие методы криминалистики того времени.
Сам Лебедев позднее сыграл огромную роль в становлении сыскной полиции в империи. В большинстве городов империи специальные отделения сыскной полиции были организованы только в 1908 г.; до этого подобные отделения существовали только в нескольких крупнейших городах России. И именно Лебедев стал руководить курсами для кандидатов в начальники сыскной полиции на местах, то есть фактически налаживать обучение сотрудников сыскной полиции. Записи его лекций издавались и использовались в качестве учебников, по которым учились многие оперативные сотрудники. Он же руководил составлением требований для сыскных отделений. Василий Иванович стал и инициатором издания специальной газеты («Вестник полиции»), на страницах которой обсуждались многие проблемы правоохранительных органов. Также он значительно способствовал налаживанию единой системы розыска преступников в империи. Кроме того, Лебедев был организатором и популяризатором специальной подготовки и использования служебных собак для розыска преступников. В 1908 г. он создал Российское общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе. Для обучения служебных собак обществом был создан специальный питомник, где проходило выращивание собак и подготовка собаководов для службы в полиции. Таким образом, Лебедев сыграл важную роль в становлении отечественной кинологии. После революции Василий Иванович Лебедев эмигрировал в США, где его следы затерялись.
В 1905 г., когда В. И. Лебедев занял место чиновника для особых поручений при министре внутренних дел, его преемником стал А. И. Войлошников, до назначения на этот пост долгое время служивший в охранном отделении. Возможно, это назначение отражало стремление властей использовать сыскную полицию для борьбы с революционерами, тем более что часть из них нередко совершали так называемые эксы (сокращенно от «экспроприация») – грабежи для получения денег на нужды политической борьбы.
Во время декабрьского восстания 1905 г. Войлошников был схвачен в собственной квартире и расстрелян революционерами.
Многие сотрудники полиции тогда были в ужасе, опасаясь как за собственную жизнь, так и за жизнь своих близких. Они знали, что опасность для них в это смутное время представляли не только революционеры, но и уголовники. Неудивительно, что многие предпочитали во время восстания не показываться на службе. Из руководителей на месте оставался только В. С. Стефанов (в то время чиновник), причем его квартира была обстреляна и ограблена. К счастью, родственники успели увезти его жену и детей.
После убийства Войлошникова исполняющим обязанности начальника полиции был назначен Д. П. Моисеенко, старший на тот момент офицер (чиновник) сыскной полиции. При поддержке нового градоначальника, генерал-майора А. А. Рейнбота, Дмитрий Петрович «взял курс» на полный развал деятельности сыскной полиции, имевший целью прикрытие созданной им системы вымогательства и сотрудничества с преступниками.
Следует отметить, что в 1906 г. численность сыскной полиции серьезно выросла. 26 апреля был издан новый закон, в котором штат Московской сыскной полиции был прописан отдельно. Отныне начальник полиции имел в своем подчинении помощника (заместителя) и четырех чиновников. Второго помощника получил делопроизводитель. Появились новые должности – журналиста-архивариуса, фельдшера и фотографа (до этого штатный фотограф сыскной полиции занимал одну из вакансий полицейского надзирателя). Но главное, впятеро выросло количество полицейских надзирателей – с 12 до 60. В итоге численность штатных сотрудников сыскной полиции выросла с 17 до 72 человек.
Но, к сожалению, под руководством Моисеенко расширение штата способствовало не улучшению службы, а скорее разложению сыскной полиции. Резкое расширение штатов полиции позволило Моисеенко легко увеличить количество сотрудников, готовых поддержать его преступную деятельность. Те из них, кто не желал с этим смириться, вынуждены были увольняться. В итоге для многих сотрудников Московской сыскной полиции нормой стали отказы в заведении дел, вымогательство денег и у потерпевших, и у обвиняемых, сделки с преступниками.
Как типичный пример проведения ими разыскных мероприятий можно рассматривать дело Лауры Мицкевич. Ее прислуга в отсутствие хозяйки и членов ее семьи украла из квартиры большое количество различных вещей. Спустя определенное время к ней обратился сотрудник Московской сыскной полиции, которого она называет просто «сыщик Королев». Судя по документам полиции, это был штатный полицейский надзиратель 3-го разряда Василий Королев. Он показал потерпевшей карточку обокравшей ее прислуги. И предложил заплатить (!) воровке 10 руб. для того, чтобы она показала, где прячет украденные вещи. Впрочем, взял только 5 руб., сказав, что этого будет достаточно.
На следующий день потерпевшая встретилась с сыщиками Королевым и Кайнихиным. В Московской сыскной полиции в тот момент служило двое Кайнихиных, Василий и Степан. Первый был чиновником сыскной полиции, то есть начальником отдела, второй – полицейским надзирателем. Вместе (вновь мы видим, что сыщики предпочитают работать парами) они приехали в дом к некой Смирновой, где к ним присоединился местный околоточный. Войдя в дом, они увидели, что жильцы празднуют именины одного из жителей дома. Прямо на праздничном столе госпожа Мицкевич опознала принадлежащие ей серебряные ложки. Затем был проведен обыск в двух комнатах. Потерпевшую поразило большое количество сундуков, отрезов материи, различных предметов одежды и белья в скромном на вид доме. Кроме восьми ложек, потерпевшая опознала еще шесть простынь, две скатерти, два крестика, серьги, летнее мужское пальто и дамский жакет, четыре платка, юбку и две батистовые кофточки. Кроме того, были обнаружены вещи по другой краже. Смирнова заявила, что купила все эти вещи у незнакомой женщины.
Потерпевшая предложила продолжить обыск в других комнатах. Но сыщики заявили, что там живут жильцы Смирновой и делать обыск нельзя. После составления протокола Мицкевич с околоточным вышла и еще минут пятнадцать ждала агентов. После чего они попросили ее оплатить извозчика, который должен был отвезти найденные вещи в полицию, но та отказалась, заявив, что у нее нет денег.
На следующий день потерпевшая прибыла в сыскную полицию за своими вещами. Когда она получала эти вещи, Кайнихин шепнул несколько слов Королеву. После чего тот сказал, что надо еще дать денег (5 руб.) обвиняемой. Мицкевич заявила, что у нее сейчас денег нет и пусть зайдут вечером.
На следующий вечер к ней домой явились Кайнихин и Королев и получили от нее 5 руб. После чего первый, как она пишет, «объяснил ей, что всякий труд должен быть оплачен, так настойчиво, что я вынуждена была дать им еще 10 руб. каждому».
В итоге всего за несколько дней двое сыщиков получили от потерпевшей взятками 30 руб. И это не считая того, что Смирнова, вероятнее всего, также заплатила им. Напомню, что месячный оклад полицейского надзирателя составлял 50 руб. в месяц (1905 г.).
Впрочем, не стоит считать, что все сотрудники полиции были коррумпированы. Большую роль в раскрытии данной системы сыграл В. С. Стефанов, пожалуй, наиболее успешный сыщик московской полиции начала XX в. Судя по тому, что он называл себя вначале Василий Стефанов, он, скорее всего, происходил из крестьян или других низших сословий, где традиции употребления отчества были не слишком распространены. Бывший сельский учитель в селе Верещагино, Смоленской губернии, чувствуя в себе интерес и способности к сыскному делу, он в 1890 г. поступил на службу в московскую полицию на должность участкового письмоводителя. Через четыре года он стал околоточным надзирателем. На этой службе он активно участвовал в различных действиях полиции. Так, когда он служил околоточным надзирателем в 3-м участке Лефортовской части, в его околотке находился крупный завод. Довольно быстро он «уменьшил кражи на заводе и сократил деятельность скупщиков краденого и тайных торговцев вином, выявил ряд воров, при этом не возбуждая недовольства рабочих».
Общим итогом его деятельности за время службы околоточным стало получение 40 благодарностей и 6 наград (4 серебряные медали и двое часов с цепочкой) и даже некий подарок от президента Северо-Американских Штатов Америки (понятно, что речь шла о награде от имени президента, скорее всего связанной с раскрытием дела, в котором были замешаны американские граждане). В итоге он был переведен на службу в сыскную полицию в должности чиновника.
Этот карьерный рост дорого ему обошелся. Весьма эффективно работая в полиции, он столкнулся с тем, что начальник сыскной полиции Д. П. Моисеенко прямо нарушает закон. И хотя его действия способствовали увольнению как Моисеенко, так и его покровителя Рейнбота, сам Стефанов так и не вернулся на службу в сыскную полицию.
Он был назначен чиновником канцелярии санкт-петербургского градоначальства и откомандирован в распоряжение Московской прокуратуры и окружного суда для розыска и производства дознаний по хищениям на Московском железнодорожном узле. В течение семи месяцев, когда он занимался этим делом, жалованье В. С. Стефанову платило правление Московско-Казанской железной дороги – 600 руб. в месяц и еще 500 руб. в месяц на расходы. В связи с болезнью большую часть времени он проводил в постели, однако принял участие в раскрытии ряда преступлений и лично участвовал в перестрелке с шайкой грабителей во главе с Сергеем Хрипатым и Ленькой Хотьковским, в ходе которой последний был убит. Позднее еще один член шайки явился на квартиру Стефанова с целью его убийства, но сам был убит.