Челобитные подавали либо в Сыскной приказ, либо в другие органы власти – съезжие избы, контору полицмейстера, Судный приказ, откуда пересылались в Сыскной приказ. Челобитчиков расспрашивали о сути дела, причем во время таких расспросов их могли и пытать. Если челобитных не было, то задержанного отпускали, даже если его задержали на месте преступления. В челобитной следовало описать не только обстоятельства преступления, но и украденные вещи с указанием их стоимости. Если их обнаруживали у преступников, то их возвращали хозяину или выплачивали ему их стоимость за счет преступника, конечно, если у последнего были деньги. Если речь шла об убийстве крепостных, то убийца или владелец убийц (если последние были крепостными) должен был вернуть владельцу их стоимость или предоставить других, то есть собственных крепостных на замену.
Задержанных содержали в остроге (при Сыскном приказе) за счет челобитчиков, которые должны были оплачивать их содержание, то есть питание и гербовую бумагу для ведения дел.
Характерно для того времени, что если истец прекращал платить деньги, то задержанного по его делу могли и отпустить, то есть дело прекращалось, даже если имелись серьезные доказательства по делу.
Понятно, что далеко не все челобитчики имели возможность и желание регулярно взаимодействовать с приказом, осуществляя оплату, отвечая на вопросы и т. д. Поэтому группы людей (например, деревенская община) обычно нанимали (или выбирали) депутата, а обычные люди использовали поверенных. Такой специалист получал «верящее письмо», то есть доверенность. По своим функциям эти поверенные были аналогом современных адвокатов, но, в отличие от последних, не имели официального статуса и связанных с этим прав.
У богатых дворян в число дворни часто входили стряпчие. Они отвечали за оформление документов и взаимодействие с властями, в том числе выступали и в качестве поверенных. Чаще всего такие стряпчие тоже были крепостными, хотя и занимали в составе дворни высокое положение.
Начав дело, приказ начинал собирать информацию. Для этого рассылались повестные и сыскные письма.
Повестные направлялись обычным путем, например, через почту или курьеров, чаще всего челобитчикам или их представителям (для вызова в приказ) и понятым (так тогда называли свидетелей).
Сыскные письма доставлялись служащими приказа, на основании которых могли совершаться обыски и даже аресты. В данном случае ожидалось, что служащие проведут оперативную работу по сбору информации. Для этой службы использовались солдаты, иногда во главе с младшими чиновниками приказа.
При необходимости осуществлялся доезд, то есть высылалась целая группа сотрудников приказа, обычно во главе с секретарем (дьяком), в сопровождении солдат, которая производила следственные действия на месте. Основанием для доезда служил специальный документ, известный как наказ.
Такие доезды иногда проводили официальные допросы всех, кто был с ним связан – родственников, дворни, соседей, конкурентов, местных чиновников и т. д. Также проходился и обыск дома. На основании таких действий глава доезда выносил свое постановление, которое могло включать как задержание подозреваемых, так и решение о признании их невиновными, которое позднее оформлялось как решение Сыскного приказа. Важной частью сбора информации были допросы свидетелей и очные ставки, которые проводились служащими приказа.
Важнейшим элементом любого расследования оставались допросы подозреваемых. Первый допрос по закону должен быть произведен присутствующим в приказе (одним из судей) в присутствии прокурора, но на практике чаще всего его проводил один из секретарей.
На первом допросе подозреваемый должен был подробно сообщить свою биографию, указать статус (крепостной, ремесленник и т. д.), дать объяснения относительно предъявленных ему обвинений.
Также на первом допросе составлялось подробное описание внешности подозреваемого, для чего его тщательно осматривали. Позднее, при необходимости, на основе данного осмотра могли создавать розыскные листы для поиска задержанного, которые посылались в соответствующие инстанции.
При осмотре особое внимание уделялось состоянию спины подозреваемого на предмет обнаружения следов использования кнута (в виде широких рубцов-шрамов), а также следы применения других пыток. Их наличие обычно означало, что подозреваемый является рецидивистом, то есть уже был под судом, или являлся крепостным, наказанным помещиком (в последнем случае он должен был назвать владельца). Последнее сверялось с описанием биографии задержанного.
По закону подозреваемый должен был находиться в остроге семь дней, за которые следовало провести все следственные мероприятия. В реальности дела нередко шли намного дольше, и зафиксированы случаи, когда следствие занимало порядка десяти лет.
Важной частью следствия оставались пытки, которым подвергали задержанных, а иногда, по решению сотрудников приказа, также свидетелей и истцов.
Заметим, что по нормам того времени простые избиения палками пытками не считались; к таковым относился только допрос с пристрастием, хотя такой допрос обычно не применялся более трех раз. Под пытками понималось использование дыбы и кнута. Как и в Тайной канцелярии, подозреваемым сначала показывали инструменты для пыток, например подводили к дыбе, чтобы побудить дать показания[56]. Затем, если считали необходимым, что случалось весьма часто, переходили к собственно пыткам.
Первый раз наносили двадцать ударов кнутом. Следует отметить, что каждый удар кнута, особенно в руках опытного палача, наносил жертве сильную боль, так что человек мог умереть и после двадцати ударов.
Затем, при необходимости, следовала вторая пытка, когда подозреваемый получал до сорока ударов.
Третий раз человек получал также до сорока ударов кнутом, к чему добавлялась еще и пытка огнем, когда поджигали прутья (веник) и водили ими по телу подозреваемого, добиваясь нужных ответов. Формально четких ограничений количества пыток не существовало, но на практике случаев применения более трех пыток в документах не зафиксировано[57].
Даже если подозреваемый сознавался, это не означало окончания пыток. Он должен был рассказать об обстоятельствах дела, а также назвать своих соучастников. Это не только способствовало раскрытию дела, но служило определенной гарантией против самооговора.
Следует отметить, что поскольку Россия того времени представляла собой сословное государство, то отношение к представителям различных сословий было разным. Пытки и другие меры физического воздействия относились в первую очередь к представителям низших сословий.
По отношению к дворянам государство проявляло намного больше гуманности и предупредительности, во всяком случае в уголовных делах.
Так, присланные к дворянам представители приказа не имели права войти во двор и должны были ждать, пока к ним выйдет кто-нибудь со двора.
Если требовалось передать какие-либо бумаги, то обращались к поверенному дворянина, и если его не было, то ждали или, в крайнем случае, передавали документы кому-то из его дворни, но отнюдь не вызывали дворянина в приказ в случае отсутствия его поверенного.
Это означало, что за исключением прямого обвинения дворянина в чем-либо он почти не появлялся в Сыскной приказ, следовательно, применение к нему пыток было маловероятным.
На практике известны случаи, когда дворяне отказывались повиноваться представителям приказа, зафиксирован даже случай избиения служащих дворней по приказу барона Черкасского (родственника одного из министров Анны Иоанновны), которое сошло последнему с рук.
После окончания следствия проходил собственно суд. В качестве судей выступали руководители приказа. В Сыскном приказе действовало правило, что судить должны были минимум трое, но в Розыскной экспедиции решение чаще принимали двое имевшихся судей, а иногда и один. Если один из судей был родственником обвиняемого, то он должен был взять самоотвод.
По результатам слушания дела подозреваемого могли признать невиновным и отпустить под расписку о том, что при необходимости он обязан явиться в приказ. Или признать виновным и наказать, присудив определенное количество ударов кнутом, ссылку навечно или отработку определенного срока в совете при инвалидном доме. Мужчинам (но не женщинам), получившим наказание в виде ссылки навечно, полагалось также клеймение, которое представляло собой вырывание ноздрей до кости и выжигание на лбу буквы В, а на щеках О и Р, то есть слова «вор». Дворян могли приговорить к лишению чинов и дворянства[58].
Если суд принимал решение о смертной казни, то его должен был утвердить Сенат. С 1754 г., на основании указа от 30 сентября 1754 г., смертная казнь была отменена[59]. Наказания и казни совершались публично сотрудниками самого приказа, о них заранее оповещали публику, которая собиралась на них, как на представление.
Слабость правоохранительной системы ярко продемонстрировало дело Ваньки Каина. Этот уголовник, сдавший своих коллег, начал сотрудничать со следствием. Фактически он взял на себя функции уголовного сыска в Москве, при этом продолжая совершать преступления, в том числе с использованием служебного положения (например, подбрасывал краденое на богатый двор, а потом вымогал у хозяев деньги). Кроме того, он создал целую систему покровительства преступникам, причем непокорных (то есть не желающих ему платить) он, опять-таки пользуясь служебным положением, сдавал властям. В конце концов Ванька Каин был разоблачен и казнен, но указанные недостатки правоохранительной системы были ликвидированы далеко не сразу.
Наряду с полицией и Сыскным приказом борьбой с преступниками занимались так называемые сыщики. Это были армейские офицеры, которые вместе со своими подчиненными занимались борьбой с крупными бандами, которые не только грабили на дорогах, но и совершали настоящие набеги на различные поселения – усадьбы помещиков, различные конторы и представительства, просто крестьянские деревни. Нападениям подвергались даже небольшие города. Большое развитие получило и речное пиратство, когда корабли и баржи, плывущие по Оке и Волге, а также и другим рекам, подвергались нападениям пиратов, имевших собственные суда, иногда даже вооруженные пушками.