Ходынская трагедия ярко продемонстрировала, что традиционная организация полиции не эффективна при «столкновении» со значительными массами людей. В условиях отказа от открытого обсуждения и расследования трагедии эта проблема так и остались нерешенной.
Новым обер-полицмейстером стал Д. Ф. Трепов, сын бывшего петербургского обер-полицмейстера Ф. Ф. Трепова. До этого назначения Дмитрий Федорович служил в гвардейской кавалерии в должности заместителя командира полка по строевой подготовке, то есть не имел никакого отношения к делу поддержания порядка. Трепов продолжал, хотя и менее активно, политику своего предшественника. При необходимости мог действовать грубо и жестко по отношению к обывателям, боролся со взятками. Правда, действовал не столь активно и не стремился к нововведениям, как его предшественник. Интересно отметить, что, будучи креатурой великого князя Сергея Александровича, Трепов четыре года не был утвержден в должности и оставался в чине полковника, исполняющего должность обер-полицмейстера. Только в 1900 г. он стал генерал-майором и обер-полицмейстером.
В целом это был обычный служака, честно выполняющий свои обязанности. При этом надо отметить, что Трепов, не будучи лично инициатором каких-то изменений, не боялся нового и активно поддерживал своих сотрудников, которые предлагали и проводили в жизнь различные нововведения.
Под руководством Д. Ф. Трепова в эти годы плодотворно работали двое крупнейших реформаторов органов правопорядка, сыгравших большую роль в преобразовании политической и сыскной полиции империи, – С. В. Зубатов и В. И. Лебедев.
В 1902 г. был принят новый закон о московской полиции «Об усилении штата московской городской полиции»[96]. Ее штатная численность выросла на 26 %, с 2350 до 2962 человек, серьезно были подняты оклады сотрудников, появились разряды для содержания городовых и околоточных надзирателей. Наличие разрядов позволяло как поощрять, так и наказывать сотрудников, что вело к улучшению дисциплины в полиции. Появились и новые вакансии офицеров полиции, чьи оклады также выросли. Были созданы еще два участка (Бутырского района и 3-й участок Пресненской части).
3. Московское градоначальство
В начале XX в. в российском обществе нарастало недовольство существующим режимом. Участились волнения, демонстрации, стачки, покушения на представителей власти. Так, один за другим были убиты министры внутренних дел Д. С. Сипягин и В. К. Плеве.
В этой ситуации великий князь Сергей Александрович обратился к Николаю II с просьбой освободить его от занимаемой должности московского генерал-губернатора. Уход с поста в столь тяжелое для империи время во многом напоминал дезертирство, но великого князя волновала собственная безопасность.
В результате было решено отменить саму должность московского генерал-губернатора. Его полномочия были переданы губернатору Московской губернии, а в городе было создано московское градоначальство. По сути, это означало расширение полномочий обер-полицмейстера, который отныне напрямую подчинялся центру. Кроме выполнения обязанностей обер-полицмейстера, градоначальник осуществлял также наблюдение за Московской городской думой и исполнительными органами сословных учреждений столицы (купеческого, мещанского и ремесленного).
На практике различия были не велики, поэтому в данной работе термин «начальник московской полиции» используется для обозначения как обер-полицмейстера, так и градоначальника.
Уход великого князя вызвал и отставку его креатуры, Д. Ф. Трепова, который просился на фронт идущей в это время Русско-японской войны. Руководство городом перешло в руки исполняющего обязанности градоначальника И. Н. Руднева. Последний, на протяжении всей своей карьеры выполнявший функции помощника (адъютант, начальник канцелярии, помощник обер-полицмейстера), оказался совершенно не готов к самостоятельной работе, тем более в сложных условиях.
Между тем в стране началась революция. После Кровавого воскресенья, одним из инициаторов которого был как раз великий князь Сергей Александрович, во многих городах, в том числе и в Москве, начались серьезные волнения. Сам великий князь был убит 4 февраля 1905 г. Руднев абсолютно растерялся и полностью утратил контроль над ситуацией.
Вскоре в охваченный волнениями город приехал новый градоначальник, Е. Н. Волков, пользовавшийся покровительством императора. Когда-то Волков служил вместе с Николаем Александровичем, тогда еще наследником престола, и затем сопровождал его во время путешествия по Азии. С тех пор император сохранил к нему неплохое отношение.
Новый градоначальник запомнился окружающим только тем, что на людях обычно появлялся в сюртуке, а не в мундире, ездил в обычной карете, ничем не демонстрируя своего положения, почти не посещал полицейские участки. В условиях многочисленных нападений террористов на высших сановников подобное поведение позволяло привлекать меньше внимания, но совершенно не способствовало авторитету власти и поддержанию порядка в городе. Вскоре Волков был переведен на должность таврического губернатора.
В городе тем временем продолжала расти напряженность. То и дело вспыхивали волнения, стачки, демонстрации. Полиция по долгу службы боролась с этими беспорядками.
Оживились и криминальные элементы, участились грабежи. Революционеры также нередко прибегали к так называемым «экспроприациям», то есть к грабежам с целью получения денег на политические цели.
Пытаясь перехватить инициативу, правительство решило возродить должность генерал-губернатора, объединив властные структуры под единым руководством, и назначило на этот пост А. А. Козлова, хорошо знавшего город. Новый генерал-губернатор активно занимался полицией и ее проблемами. Вскоре в городе появился и новый градоначальник, генерал-майор П. П. Шувалов. Боевой офицер, бывший адъютант великого князя Сергея Александровича, он уже имел опыт работы градоначальником в Одессе. Оба аристократа успешно сотрудничали между собой, тем более что П. П. Шувалов активно интересовался порученным делом.
Новое руководство стремилось избежать крайностей. Например, узнав о собрании земских деятелей, уже разрешенного правительством, Козлов отказался его разгонять, заявив царю, что роспуск собрания, собранного с согласия властей, подорвет авторитет последних. Вообще в его деятельности очень заметно было стремление найти некий компромисс, золотую середину, взаимодействие с оппозицией власти.
Однако ни руководство страны, ни революционеры о компромиссе не помышляли. 28 июня был убит П. П. Шувалов. Опытный сотрудник охранки Евстратий Медников так прокомментировал это убийство: «Бьют и бьют чем попало и кого попало; за что-то и Шувалова, ну кому он что сделал дурного, никто не скажет»[97].
С другой стороны, император был недоволен либеральными действиями А. А. Козлова. Он был отправлен в отставку. На его место был назначен П. П. Дурново, который назначил и нового обер-полицмейстера. Им стал генерал-майор барон Г. П. фон Медем, долгое время служивший в корпусе жандармов на должностях, далеких от борьбы с политическими противниками режима.
Барон оказался совершенно не готов к работе в условиях волнений и стачек. Вдобавок, хотя он и был назначен по протекции нового генерал-губернатора Москвы, он не ощущал поддержки или хотя бы минимального уважения со стороны последнего. Новый генерал-губернатор, богач и аристократ, держал себя по отношению к барону весьма высокомерно. Он допекал его мелкими придирками и оскорбительными приказами, например лично встретить его метрессу на вокзале[98]. Отношения между ними вскоре стали настолько натянутыми, что они практически не разговаривали.
Между тем напряжение в городе усиливалось – стачки, выступления, митинги происходили все время. Полиция во взаимодействии с войсками всячески стремилась поддержать порядок. При этом ярко проявился недостаток в ее организации, который продемонстрировала Ходынка. В составе полиции не было подразделений, предназначенных для противодействия массовым беспорядкам. Приходилось создавать сборные отряды из нескольких городовых и одного-двух офицеров от каждого из городских участков. Понятно, что такие группы, участники которых плохо знали друг друга и своих командиров, были малоэффективны.
Власти вынуждены были активно привлекать к разгону демонстраций армейские части. Однако эти подразделения не имели опыта в борьбе с массовыми выступлениями, который к тому времени уже более или менее накопила полиция. Кроме того, солдаты часто не желали участвовать в подавлении беспорядков. В свою очередь, многие офицеры рассматривали подобную деятельность как выходящую за пределы задач армии и позорящую ее знамена. Да и уверенности в том, что они сохранят контроль за своими подчиненными, существовала далеко не у всех офицеров. Свою роль играло и то, что лучшие части и офицеры находились на фронте.
В итоге, по донесениям командования, многие части Московского военного гарнизона оказались ненадежными, хотя случаев открытых выступлений солдат было мало. Полиция, напротив, оставалась надежной опорой властей.
В условиях слабости власти, чувствуя поддержку населения, революционеры стремились полностью поставить город под свой контроль. Так, они начали запугивать дворников, требуя, чтобы те не выполняли приказы полиции. Группы революционеров нередко нападали на постовых, забирая у них оружие и даже убивая их. Было совершено неудачное покушение на самого Г. П. фон Медема. Многие сотрудники полиции, особенно вне службы, боялись показаться на людях в полицейской форме.
Следует учитывать, что, в отличие от революционеров, дружины которых были вооружены револьверами и пистолетами, большая часть сотрудников полиции огнестрельного оружия не имела. По традиции, полицейские были вооружены шашками, а огнестрельное оружие было далеко не у всех.