[555]. Позднее расселение финно-угров по землям Русского Севера в значительной мере скрыло от науки более древнее население Приполярья. Среди ученых укоренилось мнение, что восточные славяне поселяются здесь лишь в конце I тысячелетия н. э. Ученый из ЛосАнджелеса Х. Бирнбаум, опираясь, в частности, на исследование нашего отечественного лингвиста Г.А. Хабургаева, пишет о «завоевании восточнославянскими пришельцами областей, первично заселенных финским населением», о том, что «славянские племена, которые впоследствии стали восточнославянскими (или, еще точнее, которые мы привыкли называть восточнославянскими)», «захватили северо-восточную Европу»[556]. Но расселение русских племен в этом регионе было не началом знакомства росов с северными территориями, а его продолжением, возвратом в те места, которые были освоены их предками еще в древнейшие времена и генетическая память о которых у них никогда не исчезала.
Пользуясь методом лингвистической палеонтологии, уже упоминаемый выше П. Хайду выдвинул теорию, которая опровергает существование непосредственной исторической преемственности между палеолитическим населением Приуралья и финно-уграми. Он пришел к выводу о том, что прародина уральцев (впоследствии разделившихся на финно-угров и самодийцев) в VI–IV тысячелетиях до н. э. локализовалась в Западной Сибири, между нижним и средним течением Оби и Уральскими горами. Областью, где происходит обособление финно-угров, по заключению Хайду, «можно считать ту территорию, где типично сибирский комплекс преимущественно еловых таежных лесов со вкраплениями пихты, кедра и лиственницы встречался в своей северо-западной части с крайне восточными форпостами вяза (выявленными в районе истоков Печоры и Камы). Территория прародины еще не могла быть вытянута далеко в глубь зоны смешанных лиственных лесов, поскольку названия других лиственных деревьев сформировались позднее, в обособившихся группах родственных языков»[557]. В западной части этой же территории происходят и события финно-угорской эпохи (приблизительно до конца III тысячелетия до н. э. Распад финно-угорской общности, отделение от нее финно-пермской ветви и распространение ее все дальше на запад, по мнению П. Хайду, относятся к III–II тысячелетиям до н. э. Такая датировка соответствует данным палеоботаники, согласно которым дуб появляется в истоках Печоры только во второй половине среднего голоцена (заметим, что название дуба служило одним из аргументов у сторонников европейской прародины уральцев); названия пород деревьев, характерных для широколиственных лесов, в финно-пермских языках также возводятся большей частью к этой же эпохе[558]. Таким образом, этническое родство населения лесной полосы между Восточной Прибалтикой и Уралом не является исконным и объясняется не тем, что финно-угры были изначально расселены на всем этом пространстве. «Оно явилось результатом длившейся в течение многих столетий экспансии урало-камского населения на запад и знаменует собой этапы продвижения финно-угорских групп… Финно-угры накатывались все новыми и новыми, разделенными во времени и пространстве волнами, пока не овладели лесной полосой Восточной Европы»[559].
Слабое место созданной П. Хайду теории некоторые ученые усматривают в том, что она не объясняет ранние языковые контакты с индоевропейским населением[560]. Но этот недостаток исчезает, если принять во внимание, что после своего переселения за Урал, то есть на территорию современного Русского Севера, финно-угры вступили в контакт с уже проживавшими здесь предками арьев и росов. Лингвист из Вены К. Редеи среди самых древнейших индоевропейских заимствований в уральских языках всего семь слов относит ко времени около 4000 г. до н. э. и восемнадцать слов – ко времени не позднее 3000 г. до н. э.[561]. Но если это время наложить на модель, предложенную П. Хайду, то мы получим еще одно подтверждение тому, что пребывание предков арьев и росов на Северо-Востоке Европы предшествовало появлению там финно-угров.
Отношения пришлых финно-угров с местными индоевропейцами далеко не всегда были мирные, что нашло глухое отражение в древнейших гимнах «Ригведы», упоминающих о столкновениях арьев с какими-то иными народами. Заметим, что на санскрите слово «угра» (ugrá) означает «жестокий, строгий, сильный, ужасный» (не жестокость ли восточных соседей, совершавших набеги из-за Урала, дала повод так назвать их?). Название Югра в русских летописях относилось к области расселения предков современных ханты и манси, а также вплоть до XVIII в. – и к самим этим народам. Однако пока нет сколько-нибудь убедительного объяснения происхождения этого слова. Попытки доказать финно-угорское или иное происхождение русского «Югра» наталкиваются на серьезные трудности историко-фонетического характера[562]. Насколько нам известно, попытки объяснить это название при помощи санскрита до сих пор не предпринимались, а зря.
Временные похолодания, перемещения животных или другие причины побуждали поселенцев оставить освоенное место жительства с тем, чтобы по истечении какого-то времени вновь вернуться сюда. Но зачастую, вернувшись на свое прежнее место, они заставали здесь чужаков. Такая конфликтная ситуация нашла отражение в одном из гимнов «Ригведы», из которого явствует, что жители были вынуждены покинуть свое поселение, поскольку, видимо, из-за наступившего сильного похолодания лишились воды: «на месяцы (и) годы были заперты врата» «к колодцу с каменным устьем, струящему мед, который Брахманаспати пробуравил (своей) силой». Но, когда они «снова отправились туда, откуда они вышли, чтобы проникнуть (в гору)», оказалось, что их пещеру обманным путем заняли пани (племя, враждебное арьям). С помощью Индры-Брахманаспати («стрелы, которыми он стреляет, прямо попадают в цель») арьи прогнали своих врагов, и, войдя в пещеру, «они (нашли) в скале огонь, разожженный (своими же) руками»[563].
Итак, в древнейший период своей истории и арьи, и предки росов жили на Европейском Севере в непосредственной близости друг от друга. На эту близость указывает сходство или даже единство божеств, обычаев, ритуалов, традиций; она проявляется в сходстве мотивов вышивки, орнаментов, встречающихся в ювелирных украшениях, в резьбе по дереву, в росписи посуды[564]. Многие специалисты отмечают удивительное сходство русского языка с санскритом (лексическая система которого более чем на 80 % индоевропейская). Например, доктор санскритологии, профессор Дурга Прасад Шастри (Индия), услышав русскую речь, заметил: «Вы все здесь разговариваете на какой-то древней форме санскрита, и мне многое понятно без перевода»[565]. А в сообщении, сделанном на конференции Общества индийской и советской культуры в 1964 г. он сказал: «Если бы меня спросили, какие два языка мира более всего похожи друг на друга, я ответил бы без всяких колебаний: «русский и санскрит»»[566].
И действительно, эти два языка имеют не только множество похожих слов, но и схожесть структуры слова, стиля, синтаксиса, правил грамматики. Н.Р. Гусева, сопоставив лексику русского языка и санскрита, пришла к удивительному заключению: «Разница во времени, прошедшем с эпохи последнего расставания славянских и арийских племен составляет около 4 тысячелетий, а оба языка хранят в себе близкие и общие слова и формы, возникшие еще в незапамятные времена, но легко воспринимаемые на слух и во многом понимаемые даже неспециалистами, как славянами, так и индийцами»[567]. По ее наблюдениям, русским приставкам «от-», «пере-», «про-», «нис-» в санскрите соответствуют близкие по произношению приставки «ут-», «пера-», «пра-», «ниш-», которые сообщают словам в этих двух языках одинаковые по смыслу новые значения; аналогичные значения придают словам также суффиксы – к-, -т-, -н-. Санскрит позволяет восстановить значения некоторых русских слов, изначальный смысл которых давно забыт и которые употребляются в настоящее время только в устойчивых словосочетаниях. Например: трын-трава (в санскрите «трьна» означает «трава»), бука забодает (бука – коза), тихой сапой (сапа – змея)[568]. Продолжая этот перечень, возьмем на себя смелость высказать предположение о значении выражения «Чудо-Юдо», встречающемся в русских народных сказках (см. выше анализ сюжета «бой на калиновом мосту»). В санскрите сохранилось слово yudh (воевать, сражаться; борец; борьба, сражение). Не связано ли с ним название того «хоботистого» чудовища – мамонта, с которым приходилось сражаться нашим далеким предкам – охотникам из каменного века?
Особый интерес представляют слова, составляющие древнейшую основу лексики и имеющие соответствия в санскрите и русском языке. Это термины родства (mātár – мать, матерь; brátar – брат; sūnú – сын; jāni – жена; devár – деверь; tāta – отец, ср.: тятя), части тела (nás – нос; grīvā – затылок, ср.: грива; о́şţha – губа, ср.: уста), глаголы (jīv – жить, ср.: жив, живу; sad – сидеть, ср.: садить; tras – бояться, дрожать, ср.: трястись; grabh – хватать, ср.: грабить; dā – давать; lubh – вожделеть, ср.: любить; rac – созидать, устраивать, ср.: рачительный; lip – лепить, ср.: липкий; raţ – кричать, ликовать, ср.: орать, ратовать), числительные (dva – два, dve – две, tri – три, ubha – оба, şaş – шесть, trin ׂçát – тридцать), местоимения (te – те, tat – тот, eta – этот, katara – который) и многие другие слова, появившиеся в древнейший период и свидетельствующие о длительном проживании наших предков рядом с арьями (pastya – стойло, конюшня, хлев, ср.: пасти, пастбище; khātá – подземный ход, яма, дупло, ср.: хата; prastārá – равнина, плоская поверхность, ср.:простор; agni – огонь; çvetá – светлый, белый; su-gá – проходимость, хороший путь, ср.: шуга; sad – сидеть, ср.: садить; vākya – слово, диспут, ср.: вякать; vení – сор, мусор, ср.: веник; dvā́r – дверь; tā́raka – звезда, зрачок, ср.: таращить глаза; datti – дар, подарок, ср.: дать, отдать; dāná – пожертвование, уплата, ср.: дань; ruc – сверкать, блестеть, ср.: ручей; yūni – юная; yūṣa – отвар, бульон, ср.: юшка; rátha – воитель, герой, ср.: ратник;