Следует знать, что формирование древнешведского языка (как и древнедатского, древненорвежского, древнеисландского) начинается примерно с XI века, а наиболее ранние памятники древнешведской письменности – это рунические надписи XI–XII вв. Самая же древняя шведская рукопись, написанная латинским письмом, относится к концу XIII века. Поэтому реконструировать фразу «со своим домом» абсолютно точно в соответствии с нормами рунического письма сейчас, пожалуй, не представляется возможным; предположительно же она будет звучать на древнешведском как «mäth husinu», а на древнедатском (втором восточно-скандинавском языке) – как «med hans hus». Как видно, это не имеет совершенно ничего общего с Синеусом. К тому же, нет никакой уверенности в том, что в то далекое время слово «hus» (дом) могло иметь значение «род» – скорее всего, этот смысл оно приобрело в результате метонимии значительно позднее.
В современной Швеции встречается имя Siwar, но с позиций шведского языка его этимология не прослеживается, оно явно заимствованно в более позднее время.
Итак, Синеус – это русское эпитетное имя, которое означает только то, что второй из призванных на Русь братьевкнязей имел красивые, темные с сединою, серопепельные усы. К этому еще можно добавить, что Саксон Грамматик (конец XII – начало XIII в.) в описании идола бога Святовита, стоявшего на острове Рюген, отмечает у него «холеные усы и подстриженные волосы», изображенные скульптором «сходно с обычной прической руян»[672]. То есть даже внешний вид Синеуса, обычай носить холеные усы соответствует общепринятому у ругов-русов.
Имя третьего брата, Трувор, – западнославянского происхождения, тоже эпитетное и означало, что у его носителя была заячья губа (то есть как бы «трехгубый» – явление хоть и не слишком распространенное, но довольно хорошо известное; сравните с русскими фамилиями Трегубов, Трегубович). В современном польском языке ему соответствует слово «trо́jwargy» (польское о́ читается как русское у), которое в несколько искаженном русском произношении дает «Трувар». Кстати, в легенде, записанной К. Мармье, третий брат назван именно так: Truwar (то есть последняя гласная – а). В севернорусском, окающем наречии это имя вполне естественно превратилось в «Трувор». Более поздним переписчикам летописей уже не всем был понятен исконный смысл этого имени, поэтому некоторые из них даже заменили его на «Тривор» или «Трувол».
Советские историки, археологи, лингвисты много сил потратили на то, чтобы доказать (и небезуспешно), что норманны, якобы пришедшие на Русь с Рюриком, не оставили существенных следов ни в материальной культуре, ни в языке, ни в религии. И объясняли это тем, что, дескать, эти варяги-норманны очень быстро ассимилировались, «ославянились». Но в том-то и дело, что на Русь пришли не варяги-норманны, а варяги-русь, русы поморские: Рюрик, Синеус, Трувор пришли «с роды своими и пояша по собе всю Русь», то есть пришли со своими родственниками и соплеменниками – такими же русичами; пришли с территории, называвшейся Русской землей, к своим собратьям. Советские ученые (Т.И. Алексеева, В.В. Седов), изучавшие антропологические типы населения северо-западной Руси, пришли к заключению, что пребывание норманнов не оставило сколько-нибудь заметного следа в населении этой территории и что оно, напротив, обнаруживает антропологическое сходство со славянами балтийского ареала[673].
Летописец, как бы предугадывая будущие споры по поводу этнической принадлежности руси, которую братья-князья «пояша по собе» (то есть взяли с собой), рассказывая о миссионерской деятельности апостола Павла среди славян, подчеркнул: «а Словеньский язык и Рускый: одно еси». Здесь слово «язык» следует понимать даже не как «речь», а как у В. Даля – «народ, земля с одноплеменным населением своим, с одинаковою речью». Это ясно и из контекста, поскольку в цитируемом отрывке речь идет о том, что Павел «учил еси язык Словенеск» (был учителем славянского народа) и после себя оставил «Словеньску языку» (то есть славянскому народу) в качестве епископа и наместника апостола Андроника. «От него же языка и мы есмо Русь» (то есть «из того же славянского народа и мы, русь»)[674].
Подтверждение того, что пришедшие в Новгородскую землю «варяги-русь» были славянами, а не норманнами, можно найти и в сохранившихся отрывках начала Троицкой летописи – той «харатейной» (пергаменной) рукописи, которая была найдена Н.М. Карамзиным в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры, передана им Обществу Истории и Древностей Российских и сгорела в Московском пожаре 1812 г. В ней есть такие строки: «И придоша стареишии Рюрикъ, седе Новегороде, а другии Синеоусъ – на Беле-озере, а третии – во Изборстеи Труворъ. И от техъ прозвася Роусьская земля, а Новогородци от рода Варяжьскаго преже бо беша Словени»[675]. Из этого отрывка ясно, что пришедшие с Рюриком варяги были русскими, поэтому они и назвали землю Руси, Чюди, Словен, Кривичей и Веси Русской землей; точнее, вернули ей ее древнейшее название. И летописец уточняет, что пришлые новгордцы-варяги («от рода Варяжьскаго») и раньше были тоже такими же славянами («преже бо беша Словени»).
Таким образом, русские летописи настойчиво проводят мысль о том, что славяне и русы (варяги-русь) являются одним народом. Именно поэтому последние и не могли оставить после себя «норманнских следов» в языке, как не могли они и «ославяниться» или «обрусеть».
По вопросу о происхождении и значении слова «варяг» в разное время было высказано много различных версий. С.М. Соловьев, сличив различные толкования ученых, пришел к заключению, что «под именем варягов разумелись дружины, составленные из людей, волею или неволею покинувших свое отечество и принужденных искать счастья на морях или в странах чуждых; это название, как видно, образовалось на западе, у племен германских»[676]. В примечаниях к первому тому «Истории России с древнейших времен» он приводит целый ряд слов из западноевропейских языков, из которых, по его мнению, можно произвести слово «варяг»: «warg» (иначе «wrag») – «в Западной Европе средних веков означал изгнанника, изверженного из известного округа», «wraecca» – слово с тем же значением у англосаксов, «wargus» – в законе салическом, шведское «werg» – волк, «как разбойник между зверями» (хотя следует заметить, что «волк» по-шведски – не «werg», а «varg»), финское «waras» – разбойник, изгнанник и т. д. «Будем ли производить слово от var – воина или от славянского варяю; будем ли указывать на древанское warang – меч, – заключение будет одно, – подытоживает историк, – что варяг означал дружинника, воина по преимуществу»[677]. Правда, подобное заключение не совсем понятно: ведь «var | e» в скандинавских языках означает «товар», а древнерусское «варяти», «варяю» – «предварять, встречать».
М. Фасмер, считавший варягов однозначно выходцами из Скандинавии, рассматривал это слово как заимствованное из древнескандинавского языка, производя его из «*varingr, væringr», то есть «союзники, члены корпорации» (от «vár» – верность, порука)[678]. В.Я. Петрухин в упомянутом выше исследовании пишет, что первоначальное значение слова «варяг» – «наемник, принесший клятву верности», и производит его вслед за Фасмером так же от скандинавского «vár»; это название, по его мнению, отличало наемников от руси (княжеской дружины) и распространялось в русской традиции с XI в. на всех заморских скандинавов[679].
Однако далеко не все исследователи признают скандинавско-германскую этимологию этого слова. Еще Е.И. Классен отмечал, что «хотя варяги и могли принадлежать к разным народам, согласно летописи», но «слово «варяг» есть славянское»[680]. Ссылаясь на Дитмара, он пишет, что у бодричей были особенные вооруженные стражи, наблюдавшие за сохранностью товара, которых называли «варагайче» (от двух бодричских слов: «вара» – товар и «гаичь» – охранять)[681].
Опровергает скандинавское происхождение этого слова и известный советский лингвист П.Я. Черных. Он убедительно, строго научно доказал, что этимология «варяги < væringiar» не выдерживает критики ни с семантической, ни с хронологической точки зрения. Поскольку, по норманнской теории, родиной варягов считается Швеция (точнее – восточное побережье этой страны), важно отметить, что в письменных памятниках древнешведского языка не обнаруживается именительного падежа ни единственного, ни множественного числа или какой-либо иной эквивалентной собственно шведской формы с той же основой. Это означает, что в этом языке интересующее нас слово не может быть исконным. В древнеисландском же языке слово «væringiar» впервые отмечено в саге, возникновение которой относится ко времени после 1040 г., и является переделкой среднегреческого «βαρανγοι«(наемная лейб-гвардия византийских императоров, набиравшаяся, главным образом, из скандинавов), которое никакого отношения к русскому «варяги» не имело. К тому же, корневое æ (е открытое) могло в древнерусском языке дать только h, но никак не а. ВВизантии указанное слово впервые упоминается лишь в 1034 г., на Руси же – значительно раньше, да и смысловое значение имело иное. Черных принимает точку зрения А.А. Шахматова, согласно которой слово «варяг» попало в русский язык от аваров, которые так передавали искаженное в тюркском произношении имя франков, сыгравших заметную роль в судьбе аваров, и в древней Руси означало нечто вроде «чужестранный воин (с севера или с запада), которому доверяют защиту князя, его семьи и его власти»