— Мы не были подругами, верно, — кивнула она, уловив мой настрой. — Но разве нас можно назвать врагами? Все, что я делала, продиктовано беспокойством о благополучии рода, к которому ты тоже принадлежишь. Ведь все случилось, как я предсказывала. Лэрд получил свое. Не откажи ты ему в первый раз, он бы давно оставил нас в покое. Но из-за твоей строптивости все зашло слишком далеко. И теперь я должна понести наказание за твою глупость?
Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать ее. Она была права… и не права. Как объяснить, что после ночи с лэрдом я бы не смогла вернуться к Рику? Случись это еще в Морее, для меня ничего бы не изменилось.
Видя, что я не отвечаю на упреки, леди Эйслин умолкла. Она долго смотрела на меня, а потом вздохнула:
— В жизни, Флориана, не все происходит так, как хочется.
— Отлично сказано, леди Эйслин, — кивнула я. — Вот и примените эту мудрость к себе.
— А ты изменилась, — хмыкнула золовка. — Надеюсь, это поможет тебе выжить в Кингроссе.
Сказав это, она покинула мои покои. А уже на следующий день сыграли свадьбу леди Эйслин Морей с таном Карриком. Лэрд не затягивал с исполнением своей воли. После венчания золовка отбыла в новый дом, исчезнув из моей жизни. Я надеялась, что навсегда.
Жизнь не стояла на месте. Близилось посвящение Мариона в мужчины. Как официальная аманта я входила в свиту лэрда. Для меня это была очередная странность. Если у правителя Нэйталии и были любовницы, он держал их в секрете. Здесь же любили выставлять привязанности на показ: мужчины хвалились победами друг перед другом, а женщины кичились знатными любовниками.
Но я уже перестала удивляться местным обычаям. Горцы жили одним днем, и этот день, по их мнению, обязан быть отличным во всех отношениях, потому что жизнь воина может оборваться в любой момент. И все же кое-какие приличия соблюдались и здесь. Например, лэрд шел с женой, а не со мной.
Посвящение меня увлекло. Марион в одежде белого и красного цвета в знак своей чистоты и обязательства проливать кровь за сюзерена шел впереди процессии в храм. Все остальные, включая лэрда, выстроились за ним. В храме его ждал священнослужитель в сером облачении, символизирующем горы, в сердце которых живут боги абердинцев.
Встав перед священнослужителем на колени, Марион произнес клятву. Он дал обет быть справедливым и великодушным, сохранять благочестие, защищать слабых и сирых. Ему на талию повесили пояс с мечом – только мужчина имел право носить меч – и провозгласили, что отныне он – воин.
Священнослужитель вывел Мариона из храма, где его ждал конь. Мальчику предстояло объехать площадь, чтобы все желающие полюбовались на него. Но прежде надо было сесть на коня, а с этим возникли проблемы. Марион неловко закинул ногу в стремя и подтянулся, но потерпел неудачу. Пришлось священнослужителю его подсадить.
Я посмотрела на лэрда. Как он воспринимает происходящее? У мужчины было каменное лицо. Лишь сощуренные глаза выдавали недовольство.
Наконец, Марион взобрался на коня. Честное слово, я в дамском седле держалась лучше, чем он. Хотя наездница я аховая. А ведь ему еще предстояло выдержать бой, чтобы показать свое искусство владения мечом.
Леди Мелания кусала губы. Она бы предпочла поскорее закончить этот фарс, но лэрд был неумолим. Когда Марион спешился, он кивком отправил к нему воина, и они сразились.
То, что я увидела, нельзя было назвать боем. Марион едва продержался пару минут, да и то потому, что соперник его щадил. Это поняла даже я, далекая от воинского искусства.
Посвящение должно было показать Мариона с лучшей стороны, продемонстрировать его умения и навыки, но в итоге опозорило мальчика. Вместо уважения он заслужил всеобщее порицание. Единственное, что удерживало мормэров от смеха – родство новоявленного мужчины с лэрдом.
В честь посвящения в замке устроили пир. Марион принимал лицемерные поздравления. Мне тоже следовало сказать несколько слов, и я не придумала ничего лучше, как произнести:
— Вы великолепно держались.
Мне хотелось подбодрить мальчика, но эффект был обратный. Марион покраснел вплоть до ушей и резко ответил:
— Я не просил вашего одобрения. Вы всего лишь очередная игрушка моего отца. Как смеете вы обращаться ко мне?
Он повысил голос, и его слышали все, кто стоял поблизости. Люди притихли, не зная, как реагировать. Слова Мариона долетели в том числе и до лэрда. Люди ждали, чью сторону он примет, чтобы поддержать этого счастливчика.
Лэрд в несколько широких шагов приблизился, положил руку на плечо сына и произнес:
— Извинись.
Молодой человек аж пятнами пошел. Прилюдно просить прощение у любовницы отца – вот это унижение.
— Не стоит, — я беспечно махнула рукой, не желая обострять конфликт. — Марион перенервничал. Я не обижена.
— Я не спрашивал вашего мнения, леди Флориана, — ответил лэрд, а потом обратился к сыну: — Долго мне ждать?
Я видела, как впивались пальцы мужчины в плечо сына. Должно быть, мальчику очень больно.
— Извините, — буркнул он.
— Громче, — потребовал лэрд. — И по всей форме.
— Прошу простить мою грубость, леди Флориана, — выдавил Марион сквозь зубы. — Впредь это не повторится.
— Я прощаю вас, — поспешила я его заверить.
Лишь после этого лэрд отпустил сына, и тот потер многострадальное плечо. Во взгляде парня, обращенного на меня, я прочла жгучую ненависть и чуть не поперхнулась. Может, он плохо ездил верхом и едва управлялся с мечом, но властность и уверенность в собственной непогрешимости достались ему от отца в полной мере. Я не строила иллюзий: Марион уничтожит меня, едва представится возможность. Но я не думала, что первая попытка состоится так скоро.
В Кингроссе любили зимние пикники. Выезд на природу в это время года казался мне опрометчивым, но я ошибалась. Зимний пикник был на удивление приятным. Слуги развели костры, на которых жарили свиные окорока и грели вино. Девушки и молодые люди играли в снежки, катались с горки, устроенной на склоне. Мормэры чинно прогуливались, ведя неспешные беседы.
Но, несмотря на всеобщее веселье, а, может, из-за него, я чувствовала себя потерянной. Не считая Берты, друзьями в Кингроссе я не обзавелась. Никто не горел желанием общаться со мной. Женщины видели во мне соперницу, а мужчины опасались лишний раз приблизиться, чтобы не гневить лэрда. Поговорить бы с лэйди Кэйталин, но поблизости от нее крутилась леди Мелания. А один вид последней вызывал у меня изжогу.
Я скучала в сторонке, когда лэрд позвал меня. В руках у него был арбалет странного вида. Для мужчины он был мал, и я гадала: что лэрд задумал?
Он повел меня прочь от толпы. Мы прилично отдалились от пикника. Вокруг был редкий лес: деревья – черные столбы, торчащие из белого снега, напоминали воинов на посту.
Лэрд протянул мне арбалет.
— Что мне с ним делать? — я отказалась его взять.
— Учиться стрелять. Это женский арбалет. Ты должна уметь постоять за себя. Я не смогу всегда быть рядом.
— Мне это ни к чему.
— Спи ты вместе со мной, в арбалете не было бы нужды.
— При чем тут это? — я поняла: от урока не отвертеться. Либо учусь стрелять, либо ночую в спальне лэрда. Думаю, не надо объяснять, что я выбрала и почему.
— Важно правильно зарядить арбалет, — сказал мужчина, доставая стрелу из колчана за плечом. — Если перекосить тетиву, то стрела получит неравномерный импульс и полетит не туда. Для начала опусти арбалет.
Я внимательно слушала, наблюдая за процессом. Раз уж лэрд задумал учить меня стрельбе, не успокоится, пока не добьется цели.
— Вставляем стрелу, — комментировал он свои действия, — и подвигаем до тетивы. Всё. Арбалет заряжен.
Лэрд вскинул руку и выстрелил, не прицеливаясь. Стрела угодила в ствол дерева.
— Теперь ты, — он протянул мне арбалет и стрелу.
Тяжелый. Я едва держала его двумя руками. И это еще облегченный дамский вариант.
Какое-то время я заряжала арбалет. Лэрд – терпеливый учитель. Он несколько раз повторил все сначала, помогал мне и хвалил, если у меня хоть что-то получалось. Под его руководством я справлялась все лучше и лучше, и наконец мужчина решил, что можно перейти к стрельбе.
— Встань в пол оборота, сделав упор на обе ноги, — он взял меня за талию и развернул. — Прижми левый локоть к боку и снизу поддерживай арбалет.
Мужчина стоял у меня за спиной. В какой-то момент попытки придать моему телу правильное положение превратились в объятия. Губы лэрда прижались к моему затылку, рука скользнула под плащ.
— Что вы делаете? — я застыла, шокированная его поведением.
— А на что похоже?
— Но близость допустима только в спальне! — воскликнула я.
— Кто тебе такое сказал? — рассмеялся он. — Если мужчине и женщине хорошо вместе, какая разница, где они находятся?
— Если нас увидят?
— Они нам позавидуют, — шепнул он мне на ухо.
Я дернулась, но легче сбросить кандалы, чем вырваться из объятий Анрэя Вестора. Было что-то волшебное в его губах и руках, что-то лишающее меня воли. Когда он сжал мою грудь, я откинула голову ему на плечо. Его хриплое дыхание щекотало мне шею. Сердце часто билось под его ладонью. Отбросив сомнения, я покорилась желанию, готовая удовлетворить потребности мужчины.
Остальное запомнила смутно. Может, и к лучшему, иначе сгорела бы от стыда. Арбалет вместе со стрелами был брошен на землю и забыт. Я уперлась руками в ствол ближайшего дерева и выгнулась, когда мужчина надавил мне на поясницу.
Он задрал мою юбку до талии. Ветер остудил разгоряченную кожу, обостряя ощущения и даря неожиданно острое удовольствие. Я отдавалась мужчине без оглядки на нормы поведения, воспитание и прочие условности. Словно быть с ним, дарить ему себя – мое предначертание, смысл моей жизни.
Его движения внутри меня и стоны отзывались во мне волной удовлетворения – все это моя заслуга. Это я дарю ему ни с чем не сравнимое наслаждение, я – тот источник, к которому он припадает снова и снова. Когда он сжал мои бедра, входя особенно глубоко и содрогаясь, я кри