Страж отвечал на мои вопросы гробовым молчанием. Видимо, ему запретили общаться со мной. Больше меня никто не навещал: ни друзья, ни враги. Единственным доступным способом избежать реальности был сон, и я спала так много, как могла. Ведь даже преследующие меня кошмары были приятнее действительности.
Кормили чем-то отдаленно похожим на еду. Первое время я отказывалась, полагая, что это невозможно есть, но потом голод взял свое. Я ела, зажав нос и стараясь не дышать. Само собой, о ванне и чистой одежде речи не шло. Но с отсутствием удобств смирилась быстро. Это сущий пустяк по сравнению с тем, что меня ждало – мучительная смерть на костре.
Все время заключения страх был моим единственным другом. Он один не покидал меня, обосновавшись всерьез и надолго. Мне было почти девятнадцать лет, не самый подходящий возраст для смерти. Я еще так мало видела, так мало попробовала и испытала. Я хотела жить! Но никому не было дела до моих желаний.
В конце концов, пришел мой черед предстать перед судом. За мной явились стражи. Они повели меня к выходу. Я по сей день была в сорочке и халате. Единственное, что мне позволили – ополоснуться прохладной водой. Заикаться о том, чтобы мне дали переодеться, было бесполезно, и я плотнее запахнула халат. Похоже, унижение – часть процесса.
Я замешкалась, когда мы вышли на улицу. После мрака подземелья глаза долго привыкали к свету, и я брела как слепая. Меня направляли стражи, с двух сторон держа под руки.
Прозрела я у тюремной площади, но лучше бы оставалась слепой, потому что от увиденного у меня едва не помутился рассудок. По центру площади поставили столб, соорудив под ним костер. На том столбе до сих пор висело тело – черное, обгорелое, скрюченное. Я даже не сразу поняла, что оно человеческое. Рот мертвеца навсегда застыл в немом крике, пальцы походили на птичьи когти. Но хуже всего был запах горелого мяса. Меня вывернуло, едва я его вдохнула.
Стражи брезгливо морщились, подталкивая меня в спину, чтобы шла быстрее. Вытерев рот рукавом, я ускорила шаг, так как сама желала оказаться подальше от этого ужасного зрелища. В том, что висело на столбе, невозможно было узнать женщину, которая продала мне настойку от беременности, но это без сомнений была она. Отец Редьярд сжег первую ведьму. Настал черед второй.
Суд проходил в небольшом зале. Кроме судьи в лице священнослужителя первой ступени, моего обвинителя – отца Редьярда, стражей да пары свидетелей никого не было. А ведь процесс должен быть громким. Не каждый день лэйди судят за ведьмовство. А тут камерная обстановка. Не захотели выносить сор из избы? Или побоялись привлекать внимание?
Видеть судьей главного священнослужителя Абердина было неожиданно. Я и предположить не могла, что он тоже состоит в заговоре против лэрда. Теперь-то ясно, как меня отравили. Недаром вкус вина во время брачной церемонии показался мне странным. Именно в нем был яд. И подлил его сам священнослужитель первой ступени.
Суд походил на тщательно отрепетированный спектакль. Если поначалу я еще пыталась вставить слово в речь отца Редьярда, как-то возразить ему, то вскоре бросила эту затею. Меня попросту не слушали. Никому не было дело до моих оправданий. Эти люди заранее приговорили меня. Суд проводился для галочки. Он давал предлог для казни лэйди.
Выступили свидетели. Они заявили, что видели, как девушка со светлыми волосами регулярно ходит к знахарке. Естественно, все подумали на меня. Других девушек со светлыми волосами в крепости нет.
Затем уважаемый суд выслушал историю о том, как знахарка явилась в замок и при помощи заговоров и ритуалов спасла меня от смерти. И никого не интересовало, что меня пытались отравить и кто это сделал.
Опустив голову и ссутулив плечи, я слушала заключительную речь отца Редьярда.
— Эта женщина, — указал он на меня, — используя свой магический дар, одурманила лэрда. Она заставила его сослать в монастырь горячо любимую супругу, лэйди, которой мы все восхищаемся. А потом вероломно заняла ее место. Не удивлюсь, если следующий шаг ее коварного плана – устранение лэрда. Но боги на нашей стороне, они не дали свершиться убийству. (1bd23)
Я фыркнула про себя. Кто бы говорил про убийство лэрда. Ведь это отец Ред подговаривал меня пойти на преступление.
— Сегодня мы очистим Абердин от скверны! — вещал он. — Сегодня мы спасем лэрда.
Судья думал недолго. Спустя пару минут он вынес приговор: смерть на костре. Завтра. На рассвете.
Глава 29. Военный лагерь
Сырая земля хлюпала под ногами. Над палаточным лагерем вились струйки дыма от костров. Остро пахло жареным мясом и конским навозом. Анрэй любил аромат походной жизни. Предчувствие битвы – вот что он навевал. Оно разливалось по венам, заставляя кровь убыстрять бег.
Но в этот раз все было иначе. То, что прежде приносило удовлетворение, теперь раздражало. Даже крамольная мысль закралась: может, стар он для походной жизни? Как иначе объяснить не проходящую тоску по дому? А ведь когда-то считал дни до нового похода… Конечно, он знал причину такой перемены, но упорно ее игнорировал.
После ссоры с женой Анрэя уже ничто не радовало. Даже отсутствие наследника не беспокоило как прежде. Если любимая женщина отказывается родить ему детей, то какая разница, кто получит страну после него? Главное это будет не их с Флорианой сын, прочее не имеет значения.
— Похоже, мы здесь надолго, — к нему подошел Кир – первый советник и просто близкий друг. — Мелания с отцом серьезно окопалась в крепости. Осада займет несколько месяцев.
— Мне казалось, им не терпится дать бой, — нахмурился Анрэй.
— Все на это указывало, а теперь тянут. Как будто ждут чего-то.
— Подкрепления?
Кир потер подбородок:
— Разведчики ничего не докладывали. Впрочем, от этой дамочки можно ожидать чего угодно. Я давно говорил, что от нее надо избавиться.
— Я не убиваю женщин.
Кир скривился. Его отношение к Мелании не являлось секретом. Он ее и за человека не считал, не то что за женщину.
Анрэй оставил друга и пошел вдоль палаток. Воины, завидев его, вставали, но он жестом велел им не обращать на него внимания. Раньше он частенько подсаживался к одному из костров, чтобы разделить со своими людьми трапезу, но сейчас хотелось побыть в одиночестве.
Надо бы сосредоточиться на осаде, обдумать возможность подкрепления, составить тактический план, проконтролировать распределение продовольствия на случай, если осада затянется. Дел хватало, но он мог думать лишь о жене. Она обрела над ним странную власть. В стране сотни красивых, умных женщин, которые с радостью примут его ухаживания. Так почему именно она?
До встречи с Флорианой Анрэй не совершал необдуманных поступков, но рядом с ней чувства брали верх. То, как она цепляла его, выводила из себя – делало его живым. Она словно разбудила его от многолетнего сна, вдохнула краски в серые будни, но она же ранила больнее других, принося мучительные страдания. Он любил ее и ненавидел одинаково сильно.
Ненавидел за то, как она поступила с ним. Отвергла, точно он какой-то мальчишка. Он мало для нее сделал? Мало ей дал? Или попросил взамен что-то немыслимое? Всего-то каплю любви. Но, видимо, это слишком много. Не заслужил.
Анрэй добрался до границы лагеря. Дальше простиралось занесенное снегом поле. На белом фоне черным пятном выделялся всадник. Он несся во весь опор к лагерю. Разведчик спешит сообщить о войске врага?
Анрэй вытащил меч из ножен и приготовился лично встретить всадника. Ждать пришлось недолго. Мужчина, не щадя лошадь, мчался во весь опор. В сгущающихся сумерках Анрэй не сразу рассмотрел его лицо. А, увидев, с кем имеет дело, крепче перехватил рукоять меча.
К нему приближался мормэр Рикард Морей. Первым порывом Анрэя было разрубить мужчину пополам. Один его вид вызывал в нем неконтролируемую ярость. Анрэй был не в состоянии постигнуть, чем этот мужчина лучше его. Что такого есть у Рикарда Морея, чего нет у него? Неужели молодость? Неохотно он признал, что соперник хорош собой. Девушкам такие нравятся.
Рикард натянул поводья. Лошадь резко остановилась, подняв в воздух брызги снега и едва не сбросив наездника.
— Мой лэрд, — выдохнул он.
Вид у него был безумный, словно он мчался сутки напролет без еды и сна. Одной рукой он придерживал себя за раненый бок. Анрэй подобрался, предчувствуя дурные вести. Люди не проделывают такой путь с дырой в боку да еще в спешке, чтобы сказать что-то приятное.
— Мой лэрд, — повторил мужчина, хватая ртом воздухом. Он был не менее загнан, чем лошадь под ним. — У меня вести о лэйди.
— Говори, — кивнул Анрэй.
— Ее арестовали по обвинению в ведьмовстве, — выдал он.
Анрэй подумал, что ослышался. Кто в здравом уме поднимет руку на его жену? Кто настолько глуп? У него, должно быть, отсутствует инстинкт самосохранения. Поэтому он поначалу не поверил Рикарду Морею. Но тот, спешившись, поведал детали, которые невозможно выдумать.
— Ее казнят, — говорил он, пока они шагали к палатке Анрэя. — Сожгут на костре, как ведьму. Вы – единственный, кто может ее спасти.
— Она отправила тебя ко мне? — уточнил Анрэй, откидывая полог палатки.
— Нет, она не хотела, чтобы я ехал сюда.
Анрэй поморщился. Даже стоя у края пропасти, Флориана отказывалась от его помощи. Или смерть для нее предпочтительнее, чем быть обязанной мужу?
— Она боялась, что войско без вас проиграет бой, — добавил Рикард, и Анрэй устыдился своих мыслей. Фло беспокоилась о его интересах. Ну, что за девушка…
В палатке Рикард тяжело опустился на стул. Он был бледен от кровопотери.
Следом вошел Кир. Даже не пришлось за ним посылать. Анрэй наспех обрисовал ситуацию. Ему требовался совет друга. По правде говоря, ему требовалось его одобрение. Ведь решение он уже принял.
— Отправишься в Кингросс? — Кир слишком хорошо его знал.