— Что на этот раз? — спросил Анрэй, увидев у меня в руках очередное письмо.
— Даже открывать не буду, — отмахнулась я.
— Отчего же? Стоит сказать спасибо Мелании за письма. Благодаря ей у нас есть бумага для разведения огня.
Я рассмеялась шутке и распечатала письмо.
— На этот раз угрожают. Описывают, что сделают со мной, когда ворвутся в башню.
Анрэй нахмурился. Всякое упоминание об опасности заставляло его ругать меня за то, что я не сбежала с Риком. Я слушала и кивала. К чему спорить? Все равно сделала по-своему и впредь буду делать.
Надо было отвлечь мужа от невеселых дум, да и мое тело истосковалось по его ласкам. Я сочла, что Анрэй достаточно окреп для близости. Но едва я потянулась к мужу, как он перехватил мои руки.5d4aa3
— Не искушай меня, — произнес он.
— Почему нет? Ты плохо себя чувствуешь? Рана беспокоит?
— Вовсе нет. Я чувствую себя отлично, но в этом-то и опасность. Боюсь, не устою, если ты будешь настаивать.
— Не понимаю, — призналась я. — Почему нам нельзя быть вместе?
— Ты беременна. Я не хочу навредить ребенку.
Я посмотрела на свой округлившийся живот.
— Берта говорила, что близость не вредит беременным.
— С каких пор моя племянница эксперт в этом вопросе?
Я вздохнула, смиряясь с тем, что муж не прикоснется ко мне до самых родов. Не могу сказать, что такая перспектива меня порадовала. Но потерять ребенка из-за сиюминутной слабости тоже не хотела.
Я прилегла рядом с Анрэем, устроив голову ему на плечо, а он по привычке опустил руку мне на живот. Широкая мужская ладонь накрыла его практически полностью.
— Это странно, — признался мужчина. — У меня много детей, но я впервые чувствую себя отцом.
Я улыбнулась, довольная его словами. В эту минуту осознала кое-что важное: не только я имела власть над Анрэем, но и он надо мной. Я могла вить из него веревки, но и сама таяла в его руках подобно снегу. Взаимная зависимость сделала нас равными. И это было замечательно.
* * *
Мы провели в башне месяц. Анрэй окончательно поправился и рвался в бой. Но выходить сейчас из башни было опасно. Это признавал даже он. Хотя я подозревала, что не будь здесь меня, он бы рискнул. Открыл бы дверь ночью и попытался прорваться через охрану, которую выставили заговорщики. Но тревога за мою жизнь и жизнь ребенка удерживали лэрда в стенах башни надежнее любой привязи.
Бездействие тяжело давалось Анрэю. Он места себе не находил. Его страна, его крепость попали в руки врагов, а он сидел в башне и ждал спасения извне.
— Как девица, — ворчал он.
Но ожидание не прошло зря. Верный Кир не оставлял попыток собрать армию. И ему это удалось.
Новости доходили до нас обрывками разговоров, подслушанных у охранников башни. Я частенько сидела у открытого окна, внимая тому, что они говорят. И однажды услышала, что армия Кира подошла к Кингроссу.
— Анрэй, — вскочила я с подоконника и поторопилась к мужу.
Я пересказала мужу новость. Наконец, дело сдвинулось с мертвой точки! Знала бы, какие последствия вызовут мои слова, промолчала бы.
Муж не показал истинных чувств, отреагировав спокойно. Но ночью, когда я спала, он при помощи веревочной лестницы покинул башню через окно, отперев решетку, что его закрывала. Я почти не удивилась, найдя поутру записку вместо мужа. Наверное, ожидала чего-то подобного. Невозможно удержать воина подле юбки, особенно когда его страна в опасности.
В записке говорилось, чтобы я снова заперла окно и не вздумала выходить. Муж просил меня не волноваться. Он никогда бы не рискнул моим благополучием, если бы не был уверен в исходе дела. Муж планировал выбраться из города и возглавить армию. Он ни мгновения не сомневался в победе, а я не сомневалась в нем.
А потом началось. Война захлестнула город. В Кингроссе остались еще верные Анрэю люди. Они-то и впустили в крепость его войска. Битва развернулась прямо на городских улицах.
Я наблюдала за происходящим из окна башни, молясь про себя за здоровье мужа. Для меня потянулись тревожные дни, скрашивал их только мой верный друг – Снег. Новости брать стало неоткуда, и я вся извелась. Жив ли Анрэй? Здоров ли? А что если прямо сейчас он умирает от ран? В одиночестве, среди врагов.
Окончательно пасть духом мне не позволял ребенок. Ради него я была сильной. Ради него держалась, когда надежда почти иссякла.
И я была вознаграждена. Через неделю в башню постучали, и я узнала голос мужа:
— Снимай засовы. Крепость наша.
Эпилог
— Отдай мне лошадку, — четырехлетний, светловолосый мальчик вырвал деревянную лошадку из рук темноволосого ровесника.
— Но она не твоя, — возмутился тот.
— Еще как моя. Я – будущий сюзерен. Все в этой стране принадлежит мне. Даже твоя лошадка.
Случайно подслушанный разговор заставил меня нахмуриться. Арон вел себя несносно. Весь в отца!
Мое недовольство заметил муж. Несмотря на занятость, он каждое утро выходил с нами на прогулку.
— В чем дело, Флориана? — спросил Анрэй.
— Слышал, как твой сын пользуется правом сюзерена? А ведь ему всего четыре года, — ответила я.
— Мальчик – наследник Абердина, — усмехнулся Анрэй.
— Это не значит, что он должен расти капризным и эгоистичным. Поговори с ним.
Анрэй вздохнул, соглашаясь. Следующие полчаса я и Снег у моих ног наблюдали за поучительной беседой на тему «почему нельзя брать все, что хочется» и «сюзерен обязан быть справедливым». Арон, названный так в честь отдавшего за меня жизнь воина, слушал, понурив голову. Кажется, проникся. Но я не строила иллюзий: справиться с мальчишкой не так-то просто. А все потому, что отец слишком его балует. Но я была решительно настроена вырастить из сына достойного лэрда. И не последнюю роль в воспитании играл положительный пример отца.
Скоро будет пять лет с тех пор, как Анрэй отвоевал Кингросс. Заговорщики-мужчины были казнены. Женщины, в их числе и леди Мелания, – сосланы в монастырь. Ее могущественный род лишили всех привилегий, земель и званий, и он перестал существовать.
Конечно, это не означало, что волнения ушли в прошлое. Горцы всегда находили повод для восстания, а если его не было, придумывали. Иногда мне казалось, что им просто скучно жить без войны. В такие минуты я малодушно думала о том, чтобы забрать сына и сбежать из Абердина. Страх, что ему однажды придется отправиться на войну, лишал меня рассудка. Но потом я вспоминала, как счастлива с Анрэем, и понимала, что никуда от него не денусь. Даже один день без мужа давался мне с трудом. Целую жизнь я просто не вынесу.
— Вот и все, моя лучезарная госпожа, — ко мне подошел Анрэй. — Уверен, наш сын осознал всю степень ответственности перед подданными и государством. Я так же сказал Арону, что если он продолжит вести себя неподобающим образом, я назову наследником его брата, — при этих словах муж опустил руку на мой округлившийся живот.
— Это уже чересчур, — рассмеялась я. — Ни к чему подогревать в детях конкуренцию. К тому же будет девочка.
— Откуда такая уверенность?
— В прошлый раз я не ошиблась.
— Пусть будет девочка. Такая же красивая, как ее мать.
— Она станет для тебя дополнительным стимулом расширить права женщин Абердина, — заметила я.
Лэрд застонал, едва я коснулась неприятной ему темы. Последние годы я вплотную занималась судьбами женщин. Помогала мне в этом леди Кэйталин. Мы обменивались письмами, советуясь друг с другом. Несколько раз я навещала ее в горном монастыре. Мне показалось, она нашла себя и вполне счастлива на новом месте.
Не всегда у нас все шло гладко. Но, например, год назад мы помогли Берте выйти замуж за того, кого выбрала она, а не ее семья. Немалый шаг вперед. Таких девушек становилось все больше, и за глаза меня прозвали «хранительницей влюбленных».
— Я рад, что ты нашла дело себе по душе, — сказал Анрэй. — Но мормэры уже засыпали меня жалобами.
— Ничего, — произнесла я. — Потерпят. Перемены всегда даются нелегко.
Разговор прервало очередное заявление Арона. На этот раз он требовал уступить ему право кататься на санях первым все под тем же предлогом: «Я – будущий сюзерен».
— Ну, вот опять, — взмахнула я руками.
— Ему всего четыре года, — рассмеялся Анрэй. — Позволь ему шалости.
— Хочешь, чтобы он вырос таким же настойчивым как ты?
— Благодаря моей настойчивости мы вместе, — заметил муж.
— И я люблю тебя за это, но речь о нашем сыне.
Анрэй обнял меня и притянул к себе. Мое слабое возражение – не при детях – заглушил поцелуй. Сколько лет прошло, а до сих пор стоило мужу коснуться меня, как я вспыхивала. Наша страсть не угасала.
Прервав поцелуй, Анрэй спросил:
— Ты счастлива? Сдержал я свою свадебную клятву?
— О да, вполне. А я свою?
— Более чем.