как для локализации ногаев, так и для изучения представлений о них в позднесредневековой Европе. Ниже представлена сводка изображений ногайской державы, созданных в Англии, Германии, Голландии и других странах[333].
Карта мира М. Вальдзеемюллера (1516 г.) показывает NAGAI на Переволоке, при сближении Ра с Танаисом, т. е. Волги с Доном (Bagrow 1975, р. 50; Tardy 1982, р. 194). Может быть, это первая в западной картографии фиксация ногаев. По крайней мере для самого Вальдзеемюллера данные о них были новостью, потому что в аналогичной карте, составленной им девятью годами ранее (1507 г.), междуречье Волги и Дона значилось в составе анахроничной Азиатской Сарматии (Sarmatia Asiatica) (Bagrow 1975, р. 49).
В 1523 г. нюрнбергский картограф И. Шенер нанес на глобус надпись Nagai выше Гирканского (Каспийского) моря (Bagrow 1975, р. 129, fig. 40; Nordenskiöld 1961, table XL).
В 1525 г. в Ватикан к папе римскому Клименту VII прибыл посол Василия III Д.Д. Герасимов. По результатам расспросов его любознательными итальянцами Б. Агнезе составил «Карту Московии», на которой nogai tartari помещены к северу от верхнего течения Камы; южнее их, щв левому берегу Волги, — sciabani tartari; еще южнее пространство до волжского устья обозначено как Tartaria. Надписи «шибаны» (т. е. сибирские татары и кочевые узбеки) и «ногаи» сопровождаются изображениями шатров, что обозначало кочевой образ жизни (Багров 1912, с. 30, 33, рис. 19; Старков 1994, с. 10, 11).
Эти первые упоминания предмета нашего интереса в целом верно отразили расположение обитателей Мангытского юрта: под влиянием распрей и под напором казахской экспансии они отошли на правый берег Волги, а часть их отодвинулась севернее, в башкирские пределы.
«Записки о Московии» С. Герберштейна долгое время служили на Западе основным источником знаний о России и ее восточных соседях. Познавательное значение труда имперского дипломата подкреплялось картами, выгравированными А. Хиршфогелем (для первого издания 1549 г.) и Дж. Гастальдо (для издания 1550 г.). На первой из них NAGAYSKJ TARTARÆ локализованы ниже Переволоки, причем эти два слова написаны на двух берегах Волги (Герберштейн 1988, с. 135; Nordenskiöld 1961, р. 113, 121). На второй INAGAISKI TARTARI расположены на правой стороне нижней Волги, т. е. там же, где и у Хиршфогеля, но кроме того NOGAI TARTARI есть и южнее Камы, а в ее среднем течении показаны четыре шатра с подписью ORDA (Герберштейн 1988, с. 142; Кордт 1899, карты XV, XVI; Bagrow 1975, р. 117). Такое же дублирование было повторено на картах И. Магина 1596 г. и М. Квада 1600 г. (Кордт 1899, карты XXV, XXVII). Интересно, что при первом своем опыте изображения России (1548 г.) Гастальдо изобразил ногаев только на Каме (Кордт 1899, карты IV, V) и лишь позже (ознакомившись, очевидно, с трудом Герберштейна) сделал еще одну соответствующую надпись на Крымской стороне нижней Волги. Герберштейн и иллюстрировавшие его картографы отобразили период ногайской антиказахской «реконкисты» и завершения первой Смуты в Орде — возвращение ногаев в Заволжье и занятие ими области Дешт-и Кипчака между Волгой, Камой, Яиком и Каспием. Впрочем, из текста «Записок о Московии» следует, что власть ногайского мирзы Шейх-Мамая распространилась и далее на восток, но на картах это не отразилось.
Следующий этап истории ногаев и развития представлений о них — 1530–1540-е годы — отражен анонимными «Картой мира» (около 1540 г.) и «Новой картой морей» (1546 г.), где Nagai, Nogai занимают огромное пространство между Russia и Mongal, Каспийским морем и Северным океаном и являются, с точки зрения авторов, единственным достойным фиксации топонимом-политонимом того региона (Nordenskiöld 1961, table XL, XLV).
В дальнейшем географы уяснили, что центр Ногайской Орды следует размещать на Яике. Nagaia по обе стороны этой реки приведена на карте Г. Меркатора 1554 г. (Кордт 1899, карта VI). Главным источником, наряду с трудом Герберштейна, стало описание России
Э. Дженкинсона. Изданное им в 1562 г. изображение Московского царства (по мнению Б.А. Рыбакова, на основе русского чертежа конца XV в.) содержит не только надпись Nagaia на берегах Яика, но и показывает границу Орды. На юге обозначающий ее пунктир проходит за рекой Yem (Эмбой), не включая полуостров Mangusla (Мангышлак), и тянется к длинной реке, называемой на юге Sur (Сырдарья), но на севере впадающей в Kitaya laces (Китайское озеро) и оттого отождествляемой также с Иртышом. Северный предел не очерчен, но сразу за рекой Ката стоит надпись Turnen (Тюмень), т. е. он шел по Каме. Западный рубеж, несомненно, Волга — от устья реки Samar на юге до реки Ouruslane (Еруслан). Далее линия границы поворачивает от Волги на восток, огибая в низовьях государство Astracan и упираясь в Каспийское море (Кордт 1899, карта XIX; Рыбаков 1974, с. 25; Ortelius 1968, р. 104–105).
Дислокация ногаев на картах конца XVI в. в основном соответствовала данным, сообщаемым письменными источниками. В атласе Г. и К. де Йоде (первое издание 1578 г.) Nagaia — по обе стороны реки Samar (History 1969, р. 127); в атласе Г. Меркатора 1580-х годов на карте «Европа» Nagai Tartari — между средним Яиком и средней Волгой, у южной оконечности Уральских гор, а на карте «Азия» — на двух берегах Яика (Mercator 1589, table В, D).
То же наблюдалось и в первые десятилетия XVII в., когда европейцы уже неплохо разобрались в геополитическом положении России и ее соседей. Карта мира П. ван дер Кеере 1607 г. помещает Nagaia в верховьях Яика и Эмбы (History 1969, р. 110); на картах Азии В. Блау 1617 и 1635 гг. Nagaiahorda — по обе стороны среднего Яика (Blaue's 1990, р. 190, 198–199); то же на картах Азии Х. Хондиуса 1630 и 1636 гг. (Mercator е.а. 1968, р. 401–402)[334]. Дж. Спид на картах Азии и «Тартарии» 1626 г. более точно отобразил местоположение ногайских улусов, отступивших к западу под давлением калмыков. В первом случае Nagaia horda занимает междуречье нижней Волги и нижнего Яика, немного заходя на восток от последнего; во втором случае присутствуют два обозначения: Nagaia Tartaro.Horda между нижней Волгой (район Переволоки) и верхним Яиком и Nagaia Tartarorum Horda на левой стороне нижнего Яика. То же наблюдается на его картах в атласе 1636 г. (Speed 1966, р. 3–4, 39–40, 413–414).
П. ван дер Кеере, видимо, впервые после Э. Дженкинсона очертил границы Орды: от каспийского побережья и Волго-Яицкого междуречья на север до истока Камы, затем вдоль большой сибирской реки (наверное, Обь и Иртыш вместе), от которой граница, обозначенная зеленой чертой, через область Turchestan подходит вновь к Каспию между устьями безымянной реки восточнее Яика (скорее всего Эмбы) и Jarsus (т. е. Яксарта — Сырдарьи) (History 1969, р. 110).
К этому периоду относится также одна из немногих карт, составленных человеком, лично побывавшим в России. В 1633 г. И. Масса изобразил Российское государство. Nagaiski Масса поместил на южном берегу Дона, ниже Переволоки, a Nagaia horda — на левом берегу верхнего Яика; на основных же ногайских кочевьях между нижней Волгой и нижним Яиком голландский автор почему-то разместил lurmen (Кордт 1899, карта XXIX), хотя туркмены в тот период никакими источниками не фиксируются там. А. Олеарий проехал российское Поволжье и на своей карте 1647 г. допустил анахронизм, поместив Nagaia на каспийском побережье между Яиком и Волгой, но он же впервые отразил заселение ногаями Ногайской степи в современном Дагестане, написав в том месте карты: Decertum Nagaicum (Ногайская пустыня) (Багров 1912, с. 24).
В картографических произведениях конца XVII столетия смешивались представления об изначальном и позднейшем расселении народа. Например, Н. Сансон д'Аббевиль на карте Европы 1683 г. поместил Nagaia Horda между левым берегом среднего Яика и истоком Эмбы; к северу, по левому берегу верхнего Яика, — Cosaski (казаки), к югу, на обоих берегах нижнего Яика, — Kolmacki (калмыки); в то же время Nagaiski вписано в пространство от впадения Северского Донца в Дон по южной стороне последнего — до волжской дельты и захватывает каспийский берег, а с юга от Nagaiski помещена река Tura (очевидно, Кума) (Sanson d'Abbeville 1683, р. 14, 17).
Очерк 2.Население
Выяснение происхождения ногаев и этнического (родо-племенного) состава их державы — одна из ключевых тем ногаеведения. Здесь еще много неясного. Однако важные наблюдения различных авторов по поводу формирования населения позднесредневековых тюркских Юртов могут помочь при исследовании этого вопроса [Д.М. Исхаков, например, писал об «институциональности» мангыто-ногайских миграций из Юрта в Юрт, т. е. об опоре таких переселений на мангытские племенные общины в разных ханствах (Исхаков 1995, с. 106, 107); Е.А. Поноженко справедливо рассматривал принадлежность степняков к определенному «родству» как своеобразную «крепость», опору в условиях кочевого социума (Поноженко 1977а, с. 13); и т. д.].
В литературе утвердилось мнение, что Ногайская Орда состояла из улусных общин, но трактуемых неодинаково. Для К.П. Калиновской и Г.Е. Маркова это «племена-улусы», т. е. улусы, объединяющие представителей одного племени (Калиновская, Марков 1991, с. 61); для Е.П. Алексеевой, наоборот, «улусы представляли собой уже не родовые объединения, а феодальные образования» во главе с наследственными «феодалами-мурзами» (Очерки 1967, с. 143; Очерки 1986, с. 117).
Однако применение понятия «улус» при описании этнической (не социальной!) структуры не бесспорно. Дело в том, что слово «улус» в сохранившихся арабописьменных оригиналах ногайских документов не встречается (за исключением названия Малой Ногайской Орды —