В.Т.) — мирзу, Ненавистники-злодеи, Собравшись, что-то замышляют. И вижу, как этот несчастный мир Опрокинулся в омут» (цит. по: Сикалиев 1994, с. 51). Следовательно, Ваккас представлял существенную угрозу для сарайских ханов и, может быть, вступал в какие-то коалиционные связи с Крымом.
Ваккас умер насильственной смертью. Матвей Меховский записал, что «Оккас, выдающийся воин и слуга великого хана… был убит» (Меховский, 1936, с. 92–93, 171). Блез де Виженер, использовавший трактат Матвея Меховского, уточнил, что бий подвергся казни (Виженер 1890, с. 87). М.Г. Сафаргалиев почему-то решил, что тот погиб от рук лазутчиков Абу-л-Хайра (Сафаргалиев 1960, с. 229). Хотя метания главного военачальника (переход к хану Мустафе) действительно могли насторожить узбекского государя, все же нет ни малейшего намека на его причастность к смерти мангытского предводителя, который до конца дней сохранил репутацию его «выдающегося воина и слуги». Одна из казахских генеалогий называет убийцей Ваккаса мирзу Кожаса или Куджаша (т. е. Хаджи-Ахмеда) б. Гази, его двоюродного брата (Жирмунский 1974, с. 437). Это уже правдоподобнее: сын свергнутого и убитого соплеменниками Гази вполне мог питать мстительные чувства к удачливому дяде, сменившему во главе Юрта отца Куджаша (а может быть, и причастного к его гибели!). В таком случае становится понятен жестокий разгром Куджаша сыновьями Ваккаса впоследствии (см. ниже).
Вслед за упоминанием о смерти Ваккаса Матвей Меховский пишет, будто после этого «сыновья его отделились от главной заволжской орды и поселились около замка Сарай, примерно лет за семьдесят до нынешнего 1517 года. Вскоре они до чрезвычайности разрослись, так что в наше время стали уже наиболее многочисленной и самой крупной ордой» (Меховский 1936, с. 93, 171). Здесь ясно сказано, что отделение потомства Ваккаса от Узбекского ханства произошло после гибели бия. Примерная датировка этого события по «Трактату о двух Сарматиях» — 1447 г. «или немного меньше», как оговаривает автор. В самом деле, в походе на Сыгнак 1446 г. Ваккас был вместе с ханом и получил от него в управление Узгенд, а в конфликте с Тимуридом Абдуллой 1451 г. он уже не упоминается.
Отделение Мангытского юрта от Узбекского ханства связано с отказом сыновей Ваккаса подчиняться Абу-л-Хайру после смерти их отца в конце 1440-х годов. Это следуем, во-первых, из «Трактата» Матвея Меховского, во-вторых, из возведения на трон «параллельного» государя мангытами еще при жизни Абу-л-Хайра. Видимо, намерение Ваккаса сменить политическую ориентацию на менее сильного по сравнению с Абу-л-Хайром Джучида передалось его наследникам и было воплощено ими. Источники, повествующие о событиях второй половины XV в., называют несколько имен мангытских биев, действовавших одновременно: 1) брат Ваккаса, Аббас. Он активен в 1470-х годах, затем исчезает из поля зрения хронистов и вновь появляется в 1490-х; 2) Хорезми б. Ваккас, известный лишь по единичному упоминанию Кадыр Али-беком и эпизоду сражения с казахами; 3) Муса б. Ваккас — истинный создатель независимого Мангытского юрта, т. е. Ногайской Орды.
Термин бек (бий) имел несколько значений, среди которых были «глава эля» (племенной общины), избираемый на совете племенной знати, и «беклербек» — главный военачальник и номинальный глава сословия беков, назначаемый ханом. Одновременное существование нескольких мангытских биев — при этом не противостоявших, а сотрудничавших друг с другом — приводит к мысли, что кто-то из них был племенным главой мангытов, а остальные состояли беклербеками при одновременно царствующих монархах. Представляется, что сразу по смерти Ваккаса, еще до разрыва с его сыновьями, Абу-л-Хайр по уже утвердившейся к тому времени традиции должен был назначить другого мангытского вельможу на вакантный пост верховного полководца. Если Аббас являлся младшим братом Ваккаса, то его кандидатура наилучшим образом подходила для этого, поскольку по обычным кочевым нормам дядя при наследовании статуса обладал преимуществом перед племянниками (в данном случае перед детьми Ваккаса). Кадыр Али-бек же пишет, что после Ваккаса «был Хорезми-бек» (Кадыр Али-бек 1854, с. 155). Скорее всего во главе мангытского эля встал именно Хорезми. Его брата Мусу ожидало другое поприще.
В эпическом фольклоре народов Дешт-и Кипчака фигура Мусы полностью заслонила и вытеснила образы его дяди Аббаса и брата Хорезми. Башкирская легенда называет преемником «Мурадыма» (Нур ад-Дина) «Mycy-хана»; астраханские татары рассказывали, что «у Оказа (Ваккаса. — В.Т.) преемником власти над ногаями сделался сын Муса-бий» (Башкирское 1987, с. 187; Небольсин 1852, с. 54). Именно Муса стал диктовать политику мангытов в восточных степях. Судя по его темпераменту и изобретательности, именно ему обязаны мангыты отделением от Абу-л-Хайра, очередной и окончательной концентрацией в районе Сарайчука («замка Сарай», по Матвею Меховскому). Занятый тяжелой борьбой с Тимуридами и «узбек-казаками» на юге, хан не стал расправляться с наследниками Ваккаса. Хотя повод для этого они создали быстро.
Сразу после рассказа о событиях 860/1455 г. Абу-л-Гази переходит к описанию конфликта между Мусой и Куджашем. Хронист не раскрывает его причин и даже не поясняет, кто такой Куджаш. Однако из сказанного выше ясно, что Куджаш — это тот самый сын Гази-бия, который убил Ваккаса, и схватка с ним Мусы объяснялась местью за отца. Муса потерпел полное поражение в битве. В поисках подмоги и союзников взор его обратился к некоему Шибаниду Буреке (или Берке), сыну Ядгара. Визит Мусы вызвал у того прилив радости, поскольку внимание высокородного мангытского аристократа открывало перспективу обретения ханского ранга. Сформировавшийся порядок диктовал обязательное условие: при хане должен быть беклербек из мангытов. То есть при ком из бесчисленных Джучидов мангытский лидер соглашался стать беклербеком, тот Джучид при поддержке мангытов и становился ханом. «Очень рад, очень рад твоему приходу, — ликовал Буреке. — Пусть отец мой будет ханом, а ты при дворе его будешь великим бием». Заинтересованный в поддержке его многолюдным улусом, Муса согласился. Ядгара «посадили на белый войлок и подняли ханом» (Абу-л-Гази 1906, с. 167; Aboul-Ghazi 1871, р. 189).
Так неожиданно для себя ничем не выдающийся принц крови получил монаршее достоинство. Мусе, естественно, тут же было даровано звание беклербека (бия), и он занял точно такое же положение, что и покойный Ваккас при дворе; в памяти кочевников осталась поговорка, приведенная Абу-л-Гази: «(Каковы) Абу-л-Хайр-хан с Ваккас-бием, (таковы и) Ядгар-хан с Муса-бием» (Aboul-Ghazi 1871, р. 189)[84]. В совместном походе Буреке и Мусы Куджаш был разгромлен и убит, его семья и улус попали в руки победителей (Aboul-Ghazi 1871, р. 168).
Мунис датирует воцарение Ядгара «стараниями Буреке-султана и Муса-бия» 862/1457–58 годом (Мунис 1969, с. 436; Firdaws 1999, р. 26). Следовательно, данный автор солидарен с Абу-л-Гази в том, что провозглашение Ядгара ханом произошло еще при жизни Абу-л-Хайра (он умер в 1468 г.). Молла Шади называет Ядгара преемником Абу-л-Хайра (Шади 1969, с. 56), в то время как по всем другим источникам последнему сразу наследовал его сын Шейх-Хайдар. Очевидно, Ядгар скончался вскоре после Абу-л-Хайра. Во всяком случае, в числе противников Шейх-Хайдара фигурирует только Буреке, а его отец не назван ни разу[85]. Но Мусе он уже и не был нужен. В договоре Мусы с Ядгаром проявилась политическая линия, которая начала было просматриваться в неудачном союзе Ваккаса с ханом Мустафой: хан-Чингисид был необходим мангытам только для того, чтобы освятить их растущую гегемонию в Деште, а самодержавный Абу-л-Хайр явно не подходил для роли марионетки. Кроме того, получив однажды от покорного Чингисида пост беклербека (бия), мангытский мирза становился его обладателем пожизненно, вне зависимости от того, жив ли государь, даровавший эту инвеституру. (Правда, при этом пока сохранялось обязательное условие: беклербек все равно должен был «числиться» при каком-нибудь монархе.)
Личность и власть Абу-л-Хайра в течение сорока лет скрепляли узбекскую державу. Шейх-Хайдару б. Абу-л-Хайру не захотел подчиняться никто. Во имя свержения династии объединились лидеры с разных концов Дешт-и Кипчака: Ибак (т. е. Ибрагим) б. Махмудек из Тюменского юрта; давний антагонист Абу-л-Хайра, один из основателей Казахского ханства, Джанибек б. Барак; Буреке; мангыты Аббас-бий и Муса-бий со своим неразлучным братом Ямгурчи (Березин 1849, с. 61; Бинаи 1969, с. 99; Шади 1969, с. 56, 57). Шейх-Хайдар смог привлечь на помощь лишь хана Большой Орды Ахмеда б. Кучук-Мухаммеда[86], но это не помогло ему, и вскоре он был убит Ибаком (Таварих 1967, с. 27, 268). Дешт-и Кипчак остался без государя. Однако беклербек (бий) мог находиться только при хане, и следовало ожидать от Мусы (а именно он теперь выдвигается на первый план, окончательно оттеснив Аббаса) партнерства еще с каким-нибудь правителем-Чингисидом.
По скудной информации можно полагать, что сначала таким правителем стал Джанибек б. Барак. Вместе со своим родственником (троюродным братом?) Гиреем он долгое время находился в жесткой оппозиции к Абу-л-Хайру и около 1459 г. вместе со своими улусами откочевал в Моголистан, за пределы досягаемости ханских войск. После смерти своего могущественного противника Джанибек и Гирей вернулись на север и в составе коалиции, о которой говорилось выше, свергли и убили Шейх-Хайдара. Высокое происхождение обоих султанов, сильное войско под их командованием, репутация заклятых врагов Абу-л-Хайра сплотили вокруг них тех, кто не желал, чтобы прежняя династия продолжала распоряжаться в Деште. В конце 1460-х — начале 1470-х годов Гирей стал главным ханом. Джанибек считался ханом-соправителем Гирея, но, видимо, не имел большой власти. По традиционной схеме младший соправитель получал в управление правое, т. е. западное, крыло (Трепавлов 1991б, с. 275; Трепавлов 1993а, с. 95, 96).