Лагерь сторонников Исмаила был, как видим, слишком разнороден, чтобы его сплочение можно было объяснить только экономической ориентацией на Россию. Если бы это было так, то теоретически дети Шейх-Мамая, кочевавшие на крайнем востоке Ногайской Орды, должны были бы выступить против промосковски настроенного победителя. А произошло как раз наоборот. Мирзы же правого крыла далеко не все последовали за своим вождем, некоторые оказались в оппозиции к нему. И это опять объясняется не торговыми интересами, а логикой политической борьбы и психологическим фактором — возмущением вероломством Исмаила по отношению к Юсуфу.
Из дипломатических документов начала 1555 г. известно, что из-под власти Исмаила «выбежали» потомки не только Юсуфа, но и Шейх-Мухаммеда и часть Кошумовичей во главе с Белек-Пуладом. Вместе с покинувшим Астрахань в преддверии русского наступления Ямгурчи-ханом они «пристали к крымскому царю», перебравшись на правый берег Волги. Возглавляли это движение восемь Юсуфовичей: Юнус (старший), Ибрагим, Эль, Ак (т. е. Ахмед), Баран, Джан, Али и Махмуд[220].
В Бахчисарае не ожидали такого мощного пополнения и тут же принялись строить планы похода к занятой русскими Астрахани, возвращения тамошнего трона Ямгурчи. Для этого уже был выделен отряд пищальников-тюфенкчи, но столь радикальные меры не понадобились. Во-первых, Ямгурчи до смерти боялся русских и противился как мог, а во-вторых — и это главное, — на Крым постепенно стал переориентироваться хан Дервиш-Али, русско-ногайский ставленник в Астрахани. Среди прочих дружественных по отношению к Девлет-Гирею действий он оказал помощь тем ногайским мирзам, что нашли у него приют и изготовились к борьбе с Исмаилом.
Придя в себя и собрав рассеянных по степи после разгрома Юсуфа улусников, они с помощью астраханского хана переправились обратно на Ногайскую сторону. Приставленный контролировать Дервиш-Али Петр Тургенев тщетно старался отговорить своего подопечного от вмешательства в распрю. Уговоры не действовали, и тогда для сохранения своего влияния в Астрахани, а также для контроля над «перевозами» через Волгу Иван IV послал в низовья отряд Григория Кафтырева (НКС, д. 4, л. 250об.–251 об.) (именно на помощь этому отряду и прислали свою конницу Исмаил с Касимом). Но было поздно. Противники бия уже вторглись в левобережные кочевья.
Позднее Юнус б. Юсуф объяснял эти и последующие действия тем, что «мы, ходя, отца своего юрта искали» (НКС, д. 4, л. 377 об.). Следовательно, отныне Юсуфовичи и их соратники считались утратившими родной Юрт и таким образом приобретали статус «казаков». Измена Дервиш-Али так и обозначалась: «…мирз казаков на тебя (Исмаила. — В.Т.) перевез» через Волгу, в то время как те «казакуют, ротою и шертью уверився (между собой. — В.Т.), другом учинився, живут» (НКС, д. 4, л. 352, 355, 377 об.). Очевидно, сконцентрировавшись к западу от Волги, противники Исмаила собрались на совет и поклялись расправиться с убийцей Юсуфа.
Их тогдашнее положение образно и верно описал П.Г. Бутков: «Ногайские мурзы, отлученные от своих владений, принуждены были жить по примеру Козаков: в неусыпном бдении, в непрерывной осторожности и в беспрестанных по степям разъездах» (Бутков 1822, с. 198). Первые их «разъезды» — набеги на заволжских ногаев начались уже летом 1555 г. с нападения на столицу Орды. Центром, тылом этой борьбы стал улус мирзы Гази б. У рака б. Алчагира — представителя ветви «Эдигу уругу мангытов», оттесненной от власти еще в 1530-х годах. Не добившись заметных успехов, постов и достатка под началом биев Саид-Ахмеда, Шейх-Мамая и Юсуфа, Гази со своими «улусными людьми» перебрался в Прикубанье и разорвал все отношения с Сарайчуком. Теперь он решил вмешаться в раздоры и свергнуть своего двоюродного деда Исмаила. Позднее Гази вместе с Юнусом возглавил войско мирз-«казаков».
Итак, 7 июня 1555 г. Игнатий Загрязский узнал от Исмаилова гонца, что курултай для обсуждения шерти не состоится, потому что сыновья Юсуфа захватили ногайскую столицу. Ныне бий спешно собирает войска, а государеву посланцу советует спасаться самостоятельно. «Жив в руки недругом не давайся, — напутствовал он Загрязского через нарочного, — чтоб тайное слово государя твоего… явно не было». Впрочем, заботу о госте Исмаил поручил еще и своим пятерым женам, наказав им между прочим, его «беречи от своих людей» — от поползновений на грабеж со стороны придворных. Судя по всему, правитель Орды находился в тот момент на значительном отдалении от семейного стойбища, и наверняка не в окрестностях занятого неприятелем Сарайчука. Дело происходило, думается, в северной части Волго-Яицкого междуречья, на обычных летних пастбищах Исмаила.
Через два дня Юсуфовичи и Гази б. Урак обрушились на кочевье семьи Исмаила, в их руках оказалось все имущество и стада. Очутился в плену и весь гарем. Жены исхитрились передать Загрязскому совет быстрее уносить ноги, как и рекомендовал ему их супруг.
Посол с горсткой служилых татар бросился в степь и укрылся в урочище Кровавый Овраг. Где-то на востоке огромного, охваченного кровавой смутой пространства Ногайской Орды затерялся его земляк и сотрудник — Мясоед Вислый, посланный одновременно с Загрязским приводить к шерти кековата Касима. Игнатий поручил одному из своих татар разыскать Вислого, передать продукты (было известно, что тот подчистую ограблен) и вообще убедиться, жив ли он. Татарин Туган пропадал два дня и снова появился в Кровавом Овраге с впечатляющим рассказом. До Мясоеда он не добрался, потому что попал в плен к воинам Гази б. Урака. Из разговоров с ними он узнал, что «Касаи мирзу (Касима б. Шейх-Мамая. — В.Т.) взяли жива, а вперед (Касиму. — В.Т.) живу не быти». Мясоед Вислый тоже, оказывается, полонен. Касательно Исмаила одни «казаки» хвастались, что, «взяв (в плен. — В.Т.), голову ему срезали», а другие уверяли, будто он «утек… с немногими людми». После этих новостей Загрязский не захотел более сидеть в Кровавом Овраге и осторожно двинулся в сторону Руси. Отъехав на некоторое расстояние, он опять выслал татарина посмотреть, что делается в округе. Тот проездил три дня и никого не встретил. Все ногаи откочевали или разбежались неведомо куда. 19 июня посол прибыл в Свияжск (ИКС, д. 4, л. 296–298).
Мясоед Вислый тоже умудрился выбраться невредимым. В летописях представлена итоговая, сводная редакция их отчетов: «Пришли на Исмаиля Исуфовы дети да Казый мурза Ураков сын, да Исмаиля согнали, а Касая мурзу убили» (Летописец 1895, с. 37; Львовская 1914, с. 560; Патриаршая 1904, с. 26) (значит, Касим все-таки был казнен в плену — об этом наверняка рассказал в Москве Вислый).
То, что выглядело из русской столицы как поражение Исмаила, оказалось скорее его тактическим отступлением. Уже в августе до кремлевского двора донеслись сведения, что бий вместе с детьми и племянниками разгромил Юсуфовичей и «сам ся опять учинил князем на всех Нагаех» (Книга 1850, с. 89, 90; Летописец 1895, с. 41; Патриаршая 1904, с. 258, 259; см. также: ПДПЛ, т. 2, с. 479). Под племянниками в данном случае опять подразумеваются Шихмамаевичи и нурадин Арслан. Дети Шейх-Мамая отныне поддерживали Исмаила не только в силу политических соображений, но и из ненависти к Юсуфовичам. После убийства Касима между двумя семьями началась кровная вражда. Во главе этого клана стал следующий по старшинству брат Касима, Бий (НКС, д. 4, л. 306 об.). Часть улусов и ополчения левого крыла, ранее охранявшего восточные ногайские рубежи от ойратов («калмаков»), под командованием Ака (Ахмеда) б. Шейх-Мамая по приказу бия перешла на Волгу для обороны от вылазок разбитых мирз-«казаков». Те сразу принялись изводить набегами пришельцев из-за Яика (НКС, д. 4, л. 306 об., 364 об., 371 об.). На протяжении второго полугодия 1555 и всего 1556 года союзные родичи в грамотах царю заявляли о своей покорности Исмаилу, о своих совещаниях с ним по различным вопросам и о готовности вместе с ним воевать против «недругов» Ивана IV.
Когда после первого поражения зимой 1554/55 г. сыновья Юсуфа отъехали на Крымскую сторону, целью Исмаила было не пустить их обратно в Заволжье. Своих сил ему не хватало (все Шихмамаевичи тогда еще кочевали далеко на востоке), и он обратился в Москву с просьбой об охране переправ. В Москве это расценили как «челобитье», и царь отреагировал благосклонно. К тому же срочно требовалось усилить русское присутствие в Астрахани, где Дервиш-Али неожиданно стал склоняться на сторону Девлет-Гирея. Упоминавшийся выше отряд Григория Кафтырева был послан в волжские низовья кроме прочего и с задачей «беречи на Волге перевозов от Исуфовых детей», дабы на нового бия «рать не пропустити» (Книга 1850, с. 87; Летописец 1895, с. 37; НКС, д. 4, л. 251). Но астраханский хан, как мы знаем, успел переправить мирз на Ногайскую сторону, и Исмаилу понадобилось уже не просто охранять свои границы, а непосредственно сражаться с противником. Решающий перевес он получил бы, обладая огнестрельным оружием. Поэтому в мае он попросил у Ивана IV «дватцать пищалников да три пушечки и стрелцы, хто стреляет из них». Судя по июньскому ответу царя, и здесь бию пошли навстречу: в ставку Исмаила было командировано пятьдесят стрельцов[221]; ему дозволялось держать их у себя, доколе в этом будет необходимость (НКС, д. 4, л. 248, 253 об.).
Какие-либо подробности пребывания русского отряда при бие не сохранились. Можно полагать, что он благополучно добрался до цели и находился «в Нагаях» в период драматических коллизий лета 1555 г. Вполне возможно, что после изгнания Исмаилом врагов за Волгу пищальники вернулись на Русь или в Астрахань, так как осенью он опять умолял предоставить ему стрельцов — уже двести (да еще нурадин Арслан просил сотню) (НКС, д. 4, л. 304, 305 об.). Из февральского наказа послу А.Т. Тишкову выясняется, что и на сей раз к бию были направлены стрельцы (не говорится, сколько) с разрешением держать их «у себя в Сарайчике год или где тебе надобе» (НКС, д. 4, л. 313). Судьба этого отряда так же неизвестна из документов, как и то, добрался ли он до далекого Саранчука вообще. Тем не менее готовность Ивана IV предоставлять своему союзнику вооруженную подмогу существенно охладила пыл «казаков». Они обосновались на Крымской стороне и решались теперь лишь на эпизодические рейды за реку.