Политические связи, в отличие от экономических, складывались более драматично. У шамхала Тюменского нашел пристанище один из сыновей Юсуф-бия, на Куме закрепились мирзы-«казаки» Айса б. Ураз-Али и Белек-Пулад б. Хаджи-Мухаммед (НКС, д. 5, л. 84, 166 об.). Разумеется, Исмаил тут же причислил шамхала к сонму своих врагов[239].
Контакты противоположного свойства завязались между бием и могущественным кабардинским князем Темрюком Идаровым. Хотя некоторые авторы и приписывали возникновение этого союза 1562 г. инициативе Москвы (см., например: Белокуров 1888, с. LVII; Смирнов Н. 1958, с. 28), у каждого из двух владетелей находились веские основания для сотрудничества и без русской подсказки. Темрюк вел тяжелую борьбу с другими черкесскими владетелями и был заинтересован в подключении к этой борьбе все еще многочисленной ногайской конницы. Ему удалось договориться с правителем ногаев о совместных боевых действиях и политических акциях. Союз был скреплен сперва браком Дин-Ахмеда б. Исмаила с дочерью Темрюка, Малхуруб, а затем формальным соглашением «заодин быти на недругое и з други дружитися заодин же» (НКС, д. 6, л. 91). Исмаила поддержка горцев интересовала главным образом в его противостоянии с Гази б. Ураком, которое усиливалось с каждым годом. Тем более что Гази принял сторону одного из противников Темрюка, князя Шигапсука (НКС, д. 6, л. 235 об.).
Кабардинские князья стали соседями и первыми покровителями Малых Ногаев. За годы Смуты население Казыева улуса многократно увеличилось. К началу 1560-х годов улус превратился из малолюдного сообщества изгоев-«казаков» в сильное и агрессивное образование. Вскоре Гази завязал дружественные контакты также и с Девлет-Гиреем и стал давать убежище тем мирзам, которые вели борьбу с Исмаилом. Летом 1560 г. крымский хан, Гази и мирзы заключили «уверенье» о совместных действиях против заволжского бия (с этого времени начинаются жалобы Исмаила на набеги казыевских ногаев), а в 1563 г. Гази подтвердил это в шертных обязательствах перед Бахчисараем.
С этих-пор его улус стал предметом постоянной тревоги для властей Ногайской Орды, препятствием для их походов на Крым. Исмаил не раз просил Ивана IV выбить Гази с территории «Черкас», так как тот угрожает ударом в тыл, если войско ногаев двинется на Причерноморье (НКС, д. 5, л. 166, 166 об., 187 об.–188 об., 190 об., 191, 193 об., 216 об., 217; д. 6, л. 7 об., 11–12, 49, 49 об., 56). Постепенно вождь Малых Ногаев стал главным недругом бия. Москва на словах не отказывалась применить военную силу к казыевцам, но не применяла, а пыталась воздействовать на Гази, утихомирить его, в частности через его сестру, жену служилого татарского царевича Бек-Пулада б. Шейх-Аулиара (НКС, д. 6, л. 111, 114, 114 об.).
Отношения биев Юсуфа и поначалу Исмаила с казахским государем Хакк-Назаром складывались мирно. До второй половины 1550-х годов тот по-прежнему сохранял лояльность к правителям могущественных мангытов. Когда же ногайские мирзы предались внутренним распрям, Хакк-Назар предпринял первые попытки самостоятельной внешней политики, в частности вступил в конфликт с ханом Моголистана Абд ал-Керимом. Потерпев несколько поражений, глава казахов обосновался севернее, подальше от моголистанских пределов.
Недосягаемый для сильного противника и забытый ногаями, Хакк-Назар начал понемногу восстанавливать ханское полновластие, каким оно было во времена его отца Касима и деда Джанибека (Исин 1988, с. 21; Касымбаев, Исин 1991, с. 41). Стали создаваться предпосылки будущего конфликта с Ногайской Ордой за передел гегемонии в восточном Дешт-и Кипчаке. В 1557 г. (датировка А.И. Исина) казахские войска перешли Яик. Удар был настолько внезапным, что мирзы не успели собрать ополчение, наспех организовали оборону и воззвали к астраханским воеводам. В 1611 г. послу П. Вражскому было велено напомнить об этом при переговорах с бием Иштереком: «Приходил на их нагаискую Орду Казачьи Орды Акназар царь, и они сели от него в осаде, окопався землею у Волги. Из Асторохани государевы люди, пришед, их оборонили и Казачьи Орды Акназара царя побили» (Акты 1915, с. 26).
Назреванию ссоры способствовала перекочевка некоторых противников Исмаила во владения Хакк-Назара. «Да племянники ж мои от нас отстали ныне за Яиком, а приложились х казацкому царю, со мною завоевалися ж, надо мною времени ищут», — сообщил бий царю Ивану Васильевичу (НКС, д. 5, л. 32 об.). Под племянниками имелось в виду в первую очередь потомство Шейх-Мамая, хотя основные надежды в борьбе с Исмаилом им возлагались на связи не с ногайским ставленником Хакк-Назаром, а со среднеазиатскими ханствами. Мавераннахр оставался одним из желанных мест переселения для тех ногаев, что не собирались участвовать в жестокой схватке за власть между Исмаилом и детьми Юсуфа или умирать от голода в разоренной Орде. Московские послы и астраханские воеводы доносили о популярных в среде кочевников планах откочевки «в Бухары и в Ургенчи» (НКС, д. 5, л. 85, 120). В 1540-х годах, как нам уже известно, там скрылся бий Саид-Ахмед с семьей, а в период второй Смуты в Хорезм (Ургенч), спасаясь от интриг Исмаила, бежали, по рассказу татарского шеджере, его братья Калау и Сары (Ахметзянов М. 1991а, с. 84)[240].
С Хорезмским ханством у Исмаила дружбы не получалось. Хотя об открытых столкновениях сведений нет, он постоянно вынужден был держать наготове войска на восточных рубежах — в том числе и против хорезмийцев (НКС, д. 6, л. 5 об., 59). Тем более что в начале 1560-х годов в Средней Азии обосновались трое сыновей Шейх-Мамая, т. е. как раз те мирзы, которые ранее занимались охраной границы Орды там. Зимой 1562/63 г. они вместе с войском ташкентского правителя Бабы б. Барака ограбили ногайские кочевья. Динбай б. Исмаил нагнал нападавших, отбил добычу и пленил некоторых предводителей набега (НКС, д. 6, л. 210 об., 225 об., 226). Но при всей остроте ситуации связи Ногайской Орды с узбекскими ханствами не ограничивались стычками. Продолжалась старая традиция династических браков с чингисидскими монархами Мавераннахра. Исмаил выдал двух дочерей за ургенчского хана Суфияна б. Аминека и за его сына Юнуса, мирза Арслан б. Хаджи-Мухаммед тоже стал тестем одного из тамошних правителей, Барака б. Сююнч-Ходжи (Мунис 1969, с. 444; НКС, д. 4, л. 11 об., 12, 305 об.; д. 6, л. 5 об.; Aboul-Chazi 1871, р. 203).
Постепенно стало налаживаться сотрудничество с Тайбугидами Сибирского юрта. В конце 1550-х годов у Исмаила и тайбугидского бия Ядгара б. Гази нашлись общие интересы. Исмаил был известен в Деште как союзник русского царя, и Ядгар, также искавший царской поддержки против Шибанидов, упросил ногайского правителя посредничать в установлении контактов между Сибирью и Москвой (ИКС, д. 6, л. 215 об., 216; Патриаршая 1906, с. 370). Это сотрудничество с ногаями было подкреплено взаимным курсированием посольств и торговых караванов. Ногайскую верхушку с северо-восточными соседями связывали родственные узы: сестра Исмаила в свое время стала одной из жен отца Ядгара, ее дочь и сестра Ядгара, Султан-беки, являлась племянницей бия ногаев (НКС, д. 6, л. 178; д. 7, л. 61; д. 8, л. 11 об.).
Однако мангытская знать не оставляла традиционную линию на поддержку Шибанидов, в частности внука Ибака Кучума б. Муртазы. Выше указывалось, что, по преданиям сибирских татар, до двенадцати лет Кучум воспитывался у своего тестя «Шегея» (Шейх-Мамая). На рубеже 1550–1560-х годов узбекский царевич начал борьбу с Тайбугидами за восстановление своей династии на сибирском престоле.
Вторая Смута жестоко потрясла Ногайскую Орду. Разногласия мирз по поводу экономической и политической ориентации вылились в долгую междоусобную войну, к которой во второй половине 1550-х годов добавился великий голод. Победителем из этой войны вышел бий Исмаил. Но его победа была воистину пирровой: множество подданных его старших братьев, предыдущих биев, ушло из Орды в соседние Юрты, огромное число ногаев полегло в сражениях, вымерло от голода и чумы. Хотя к концу правления Исмаила конфликты несколько утихли, он смог передать наследникам уже не сильную кочевую империю, а лишь ее уменьшившееся подобие — Орду так называемых Больших Ногаев. Все более независимо вели себя отпрыски Шейх-Мамая. На Северо-Западном Кавказе формировалась еще одна Ногайская Орда — Малая. По степям бродили отряды но-гаев-«казаков», не желавших присоединяться ни к одному Юрту; некоторых из них впоследствии занесло в Россию и в польские владения. Осколки ослабленной ногайской державы оказались перед перспективой новых испытаний. Описывая ту эпоху, С.М. Соловьев констатировал: «Так дорезывали кочевники друг друга в приволжских степях, приготовляя окончательное торжество Московскому государству» (Соловьев 1989а, с. 470).
Глава 8.Большие Ногаи
С 1560-х годов распространенным обозначением Ногайской Орды стало словосочетание «Большие Ногаи». Вплоть до конца XVIII в. это понятие применялось к многочисленной группе ногайских элей и со временем оказалось в одном ряду с названиями прочих «орд» (Малые Ногаи, Едисан, Буджак, Джембойлук и др.). Сначала под Большими Ногаями подразумевалась основная часть ногайской державы. «То бо бе преже земля болгарець малых за Камою промеж великие реки Волги и Белыя Волжки до Великия Орды Нагайския», — говорится в «Казанском летописце», памятнике середины 1560-х годов (История 1903, с. 12; Казанская 1954, с. 48; Сказание 1959, с. 27). «Великая» в данном случае является не художественным эпитетом Орды (как у Волги в той же фразе), а компонентом официальной терминологии (ср. употреблявшееся в те же времена равнозначное выражение «Большие Орды нагаи заволжские»; см., например; ПДПЛ, т. 4, с. 151).
Следовательно, «великий» и «большой» (улуг, улу) обозначали заволжскую территорию ногайских кочевий, обитатели которых обзавелись названиями «большие ногаи» и «заволжские ногаи» (см., например: Мазуринский 1968, с. 140; НКС, 1586 г., д. 1, л. 25, 26). В государственных документах конца XVI — первой четверти XVII в. держава ногаев именовалась Большой Ногайской Ордой (см., например: НКС, 1613 г., д. 3, л. 15; 1614 г., д. 2, л. 23; д. 3, л. 6, 58). Самоназванием ее жителей служила композита