Башкирия неизбежно становилась ареной столкновения двух держав. Но интересно, что это столкновение оказалось практически бескровным. Русские в данном случае не пошли по «казанско-сибирскому» пути, не стали на путь прямого завоевания. Вооруженная сила применялась воеводами лишь по отношению к ногайским «данщикам». Здесь российские власти действовали быстро и жестко, хотя в принципе не возражали против того, чтобы ногаи продолжали кочевать на Южном Урале. Сборщиков ясака хватали, вязали и бросали в тюрьмы. Доводы, что, мол, башкиры платили его «от Идигия князя», не убеждали русскую администрацию (НКС, д. 8, л. 46, 234, 234 об., 275; 1586 г., д. 1, л. 31; д. 8, л. 9; 1587 г., д. 5, л. 22). Наивысшего напряжения русско-ногайские контакты по башкирскому вопросу достигли после основания Уфы, о чем говорит упоминавшаяся выше переписка Уруса с царем Федором.
За развитием событий на Южном Урале внимательно наблюдали казахи. Их отношения с Большой Ногайской Ордой в 1570–1580-х годах можно, пожалуй, однозначно определить как непримиримо враждебные. А.И. Исин сводит конфликтные вопросы к территориальным притязаниям усилившегося хана Хакк-Назара к ногаям и Сибирскому юрту, в частности по поводу обладания башкирскими улусами и кочевьями по Яику (Исин 1988, с. 22). Территориальными спорами объясняет казахско-ногайские противоречия и Б.-А.Б. Кочекаев (Кочекаев 1988, с. 103). Я не располагаю материалами относительно желания Хакк-Назара завладеть Башкирией (кроме путаных свидетельств некоторых башкирских сказаний — подробнее см.: Трепавлов 1997в, с. 19, 21), но его нападения на яицкие места действительно отмечены в источниках.
Во время правления Дин-Ахмеда и Уруса от былой привязанности ногайского воспитанника Хакк-Назара к своей второй родине, Ногайской Орде, не осталось и следа. Обе стороны не только видели друг в друге лютых врагов, но и обосновывали это противостояние чуть ли не заветами предков (Урус: «С Акназаровым царевым отцом (т. е. предком. — В.Т.) с Орусом (золотоордынским ханом Урусом б. Чимтаем. — В.Т.), с нашим прадеды Идигием князем недрузи головные» — НКС, д. 9, л. 28 об.).
В январе 1569 г. в память гонцу к польско-литовскому королю Сигизмунду-Августу, Ф.И. Мясоедову, был внесен ответ на ожидавшийся вопрос о положении ногаев: «А сее осени приходили на нагайские люди Казатцкие Орды царь» (ПДПЛ, т. 3, с. 591), т. е. речь об осени 1568 г. Что это за царь и кто с ним был еще, выясняется из донесения посла в Крыму А. Нагого. Со слов плененного ногаями по дороге на Русь и привезенного в Крым С. Мальцова он сообщил, что посланцы бия Дин-Ахмеда и нурадина Уруса в сентябре 1569 г. вспоминали в беседе с турецким пашой, будто «Казатцкие Орды Акназар царь да Шигаи царевич, да Челым царевич со многими царевичи… безвестно на нас пришел». Сам Мальцов рассказывал Нагому про то, как в свое время отписывал в Посольский приказ «про Акназара царя и Шигая Царевича, и Челыма царевича, а с ними дватцать царевичев. Приход их был на нагаи, и бои их писал» (КК, д. 13, л. 286 об., 293)[275]. Стало быть, в набеге участвовали хан Хакк-Назар, султаны Шигай б. Джадик б. Джанибек, Джалим неизвестного происхождения (Султанов 1982, с. 118, 119) и еще два десятка султанов.
Набег был отбит с помощью астраханских стрельцов, которых по царскому приказу воеводы послали на помощь Дин-Ахмеду. Казахов разгромили, в бою погибли один или несколько султанов (Записки 1988, с. 194; ПДПЛ, т. 3, с. 591, 592, 597, 629; Путешествия 1954, с. 70; ТД, д. 2, л. 24 об., 77 об., 186 об., 186)[276]. Астраханцы и ногаи «заодин стояли и билися против казатцкого Акназара царя», вспоминал позже Иван IV (ИКС, д. 10, л. 22).
Поражение не охладило Хакк-Назара. Уже в августе 1570 г. А. Нагой, многие годы безвыездно сидевший в Крыму, узнал от приехавшего из Азова ногая, что «Казатцкие Орды Акназар царь нагаиских мурз Шихмамаевых детей побил» (КК, д. 13, л. 286 об.).
Что же заставляло правителя восточных степей ввязываться в конфликты с Мангытским юртом? Прежде всего усиление и укрепление Казахского ханства и одновременное ослабление Больших Ногаев. Стремясь расширить подвластные владения, Хакк-Назар присоединял к своему ханству пространства Дешт-и Кипчака, пока не подошел к району реки Эмбы, где кочевали и стояли на страже потомки Шейх-Мамая. Именно им пришлось отражать удары многочисленной неприятельской конницы. Судя по именам и количеству царевичей (даже если число 20 — преувеличение), в поход на Орду отправились основные силы казахов. Видимо, в 1568 г. оборона Шихмамаевичей была сметена, и казахи двинулись к Яику; и лишь своевременная помощь из Астрахани позволила остановить их. В 1570 г. «Шихмамаевы дети» вновь потерпели поражение, но в тот раз Хакк-Назар, очевидно, уже не рискнул идти дальше на запад. В 1570-х годах его государство раскинулось от Сырдарьи на юге до Южной Башкирии на севере и от Иртыша до Эмбы(Исин 1988, с. 22; История 1993, с. 153).
К концу 1570-х годов напряжение в отношениях между Большими Ногаями и Казахским ханством достигло апогея. Хан открыто выказывал намерение «по Яику и по Волге не дать кочевати» своим противникам, а Дин-Ахмед возмущенно писал в Крым, будто Хакк-Назар «называет юрт наш Сарачик своим» (КК, д. 15, л. 30 об.–31; НКС, д. 8, л. 9 об.) — явная реминисценция событий конца 1530-х годов, когда Хакк-Назар стал номинальным главой Ногайской Орды, «ханом казахов и ногаев». Конница с востока нападала на кочевья Шейх-Мамаевых отпрысков, угоняла табуны, полоняла улусников. Весной 1577 г. казахи захватили пятерых «улусных людей», которых позже отправили назад к бию с посланием: «Царь наш Акак Назар с царем и великим князем в миру и с та[ш]кенцы и с юргенцы в миру же, а нашему Акак Назару вас воевати» (НКС, д. 8, л. 9–9 об.). Бий и до того знал, что владыка казахов «хочет Юрт наш взять нагаиской». Поэтому его больно задевала молва о возможных контактах врага с крымцами и русскими. До Дин-Ахмеда доходили смутные слухи о тайных связях Хакк-Назара с Бахчисараем и Москвой; самой страшной перспективой ему казалось формирование казахско-крымско-русской коалиции. Большие Ногаи оказались бы в геополитической ловушке, в окружении объединившихся сильных соседей.
Имелись ли основания у бия для боязни соглашения ханов? В сентябре 1569 г. ногайские послы сказали турецкому паше, будто Хакк-Назар с царевичами напал на их Орду «по крымского царя думе» (КК, д. 13, л. 293). Откуда возникло такое мнение, неизвестно. Я не встречал сведений о каких-то антиногайских переговорах Бахчисарая с казахами. Однако эта версия заставила ногайский двор повысить дипломатическую активность. Во-первых, Дин-Ахмед сообщил в Крым, что Хакк-Назар, который, между прочим, «добре силен… стрелцы и всякими людми», после взятия Сарайчука «хочет… и на Крым приходите» (КК, д. 15, л. 31). Поэтому хан Мухаммед-Гирей должен помочь ногаям, чтобы тем самым обезопасить и свои владения. Но ведь раньше ногаям помогли выстоять против Хакк-Назара русские! У хана мог возникнуть вопрос, отчего на этот раз мирзы не обращаются в Москву и Астрахань. На сей счет предусмотрительный Дин-Ахмед написал: «Дотудова… нам пособлял московской царь от Казатцкие Орды, а нынече… нам прожить немочно» (из-за нападений казаков, направляемых царем). Гази б. Урак интерпретировал эти утверждения как ложь (КК, д. 15, л. 32 об.).
Одновременно велась переписка с Посольским приказом, в которой предводители Ногайской Орды пытались зарекомендовать себя как преданных сторонников Ивана IV и противников Гиреев. Главная задача оставалась той же — не допустить сближения западных и восточных порубежных соседей друг с другом. «А с Акназаром царем и сь его отцом (предком. — В.Т.) с Урусом царем наш прадед Идиги князь от тех мест и по ся места в недружбе великои бывали, — писал Урус Ивану Васильевичу сразу по своем "вокняжении". — Таковы они недруги наши. А ты, с таким Акназаром царем в дружбе учинив-«. кои год послы… посылаешь з бохарским царевым послом и с Азимовым царевым послом вместе… Толко другом будучи, и так быта не нригоже… Хотя со мною одное веры, и яз з Девлет Гиреем царем не говорил, а Акназар царь с тобою розные веры, и тому делу быть не пригож» (НКС, д. 8, л. 231 об.–232)[277]. Подобная же логика (мы не сносились с твоим врагом крымским ханом, и ты не сносись с нашим недругом — ханом казахским) присутствует и в других посланиях 1577–1579 гг. (НКС, д. 8, л. 41 об.; д. 9, л. 28 об., 36 об.).
Из Москвы разъясняли, что постоянных контактов с Хакк-Назаром нет. Он лишь однажды присылал своих послов с попутным бухарским караваном, и к нему были направлены в качестве гонцов служилые татары. Но «вперед посылати не учнем, — заверял Иван Васильевич. — Коли вам Акназар царь недруг, тогды и нам Акназар в дружбе не будет николи» (НКС, д. 9, л. 273 об., 274).
В самом деле, заметных русско-казахских связей после этого долго не наблюдается. Но объясняется это скорее не действенностью ногайской дипломатии, а неактуальностью для Москвы расширения восточных контактов в то время. Вместе с тем российское правительство было намного лучше информировано в степных делах, чем полагали в ставках бия и нурадина, и не принимало на веру лживые утверждения об отсутствии связей ногаев с Гиреями.
Хакк-Назар погиб в сражении с ташкентскими войсками приблизительно в мае 1580 г. (Султанов 1982, с. 112, 118). Это сразу изменило баланс сил в Дешт-и Кипчаке. Урус послал армию левого крыла во главе с кековатом Беком б. Шейх-Мамаем на разгром казахских улусов. «Тех улусов осталось немного», — сообщал о казахах бий в 1581 г. (НКС, д. 10, л. 88 об.). «А в Казатцкои Орде ныне меж себя рознь. А государя на Казатцкои Орде нет, а есть у них царевичь, да ещо не посажен», — вторил посол к Урусу В. Перепелицын (НКС, д. 10, л. 143).
Неожиданная гибель могущественного государя породила в Казахском ханстве хаос, а в Большой Ногайской Орде взрыв военной активности и, может быть, надежды на частичное восстановление былого могущества. Мирзы отказывались посылать своих ополченцев на Ливонскую войну, готовясь к большому нашествию на восток. Но оно не состоялось — вероятно, по двум причинам.