Ну, что еще из таких интересных вещей сказать. Известно, что Кант не был женат, тоже коснемся этой проблемы, но два раза собирался женится. На вопрос, почему он не женат, Кант отшучивался шуткой одного античного философа, говоря — рано мне еще. А потом в каком‑то возрасте стал говорить, что уже поздно, я уже в возрасте. Говорят, что. судя по некоторым данным, в юности он был ну если не ловеласом, то очень благожелательным к прекрасным особам. И пользовался успехом у них, потому, что все‑таки он был довольно симпатичным человеком, а невысокий рост не был определяющим фактором. По — моему, это современные женщины особо обращают внимание на рост — у меня такое чувство, а раньше не было такой жесткой корреляции. Может быть, я и не прав, может, и современные женщины тоже не считают это важным фактором. Не берусь судить, это надо специальные культурологические исследования проводить. Здесь все не так просто, но в этих деталях мы точно не разберемся, поэтому продолжаем разговор.
Теперь поговорим о наследии Канта. Оно распадается на четыре части. Все они систематизированы, опубликованы в уже упомянутом мной академическом издании сочинений Канта, которое началось с подачи небезызвестного Вильгельма Дильтея в конце прошлого века и продолжается до сих пор. Буквально в прошлом году вышел двадцать шестой том. Порядок выхода томов не соответствует их нумерации — двадцать девятый вышел уже давным — давно. Выйдет еще несколько томов, и потом финальный тридцатый со справочной информацией. Не вышли пока только лекции по физической географии, а все остальные ячейки уже заполнены. Некоторые тома вышли в нескольких книгах — например двадцать восьмой том вышел в трех частях, двадцать девятый тоже в трех частях, из них вышло только две. То есть вот еще один пробел. Но сейчас ведется активная работа в Марбурге, где базируется штаб — квартира кантовского наследия. Собрание сочинений это знаменитое, кстати, Дильтей считал, что оно должно быть образцовым. И так оно и стало. Многие другие издания сочинений, академические так называемые, ориентировались именно на это издание. Настолько солидно подошли к его подготовке, настолько самые лучшие интеллектуальные силы были брошены.
— То есть со времен Дильтея, он все издается?
Ну да. Ну, я Вам сейчас могу сказать подробнее. Значит вначале вышли опубликованные сочинения. Ну, скажу, как они делятся: тоже знать надо, поскольку Кант действительно важная фигура, поэтому я останавливаюсь на таких частностях, как может показаться; но в действительности, коль скоро он уж такую роль играет в нашей отечественной культуре, мы должны знать о нем поподробнее. Итак, четыре части. Первая часть — это девять томов, занимают сочинения, опубликованные при жизни Канта. Эти девять томов практически дублированы в русском восьмитомном издании кантовских сочинений. Об этом издании я потом еще пару слов скажу. С десятого по тринадцатый том — переписка Канта. Эпистолярное наследие его не столь уж велико, как у Лейбница, к примеру, но не столь мало как у Юма. У Юма всего один том занимает его переписка. А здесь, все‑таки, побольше, хотя последний том — справочник. Переписка Канта умеренно насыщена философскими дискуссиями. Кант не считал невозможным в письмах порассуждать на философские темы, но в тоже время этим и не увлекался. В большей части писем нет философской материи. Наиболее интересна переписка Канта с его учеником, который был респондентом, кстати говоря, его диссертации семидесятого года, Маркусом Герцем. Потом он уехал из Кенигсберга и вот завязалась плодотворнейшая переписка. Кант очень доверял Герцу и поэтому в письмах ему излагал наиболее актуальные для себя темы; не стеснялся говорить о трудностях, упущениях, которые он обнаружил, и это придает очень важную ценность этой переписке. Особенно интенсивна она была в семидесятые годы, как раз в те годы, когда Кант готовил к публикации «Критику чистого разума». С четырнадцатого по двадцать третий том включительно — это рукописное наследие; оно рубрицировано по разделам, то есть вначале идут рукописные наброски по математике, по естественным наукам. Ведь Кант лекции в университете читал не только по метафизике, но и по физике, по математике, по физической географии, по логике — самые разные дисциплины охватывал, ну, прямо как сельский школьный учитель. Вот странная тогда была обстановка в профессорской среде. Сейчас это представить практически невозможно, настолько велика специализация. Ну, правда Кант в общем ключе читал многие лекции, скажем, его лекции по логике похожи на лекции по метафизике, ядро остается тем же, меняются лишь прикладные разделы. Далеко не во всех науках это так конечно. Ну, и естественно если он читал лекции, то делал какие‑то подготовительные наброски, вот они и вошли в четырнадцатый том. В пятнадцатом томе находятся наброски по антропологии, в шестнадцатом о морали, моральной философии. В семнадцатом, восемнадцатом томе находятся самые ценные наброски по метафизике. Они‑то в основном базируются на тех записях, которые Кант делал на полях «Метафизики» Баумгартена, а так же на разрозненных листах, я вот говорил, что он любил использовать «Метафизику», иногда еще у него знаете, какая привычка была
— на оборотных сторонах писем писать, вот получил он письмо, прочитал, вместо того, чтобы убрать это письмо он брал его и заполнял, буквально не оставляя пустого места, своими идеями. Двадцатый и двадцать третий тома содержат дополнения, то, что не вошло в предыдущие тома, а двадцать первый и двадцать второй — это «Опус Постумум» — то самое не завершенное Кантом произведение. С двадцать четвертого по двадцать девятый том включительно — это лекционное наследие, там такая же примерно рубрикация. Самые интересные лекции по метафизике содержатся в двадцать восьмом и двадцать девятом томах академического издания. Вот эти четыре части.
Да, еще несколько слов я должен сказать о «русском» Канте.
Наибольшее внимание всегда привлекает, конечно, «Критика чистого разума». История перевода «Критики чистого разума» на русский язык весьма почтенна уже. Т. е. первый перевод был сделан еще в девятнадцатом веке, хотя это тоже не рекорд, многие тексты того времени переводились сразу, того же Баумейстера, например, или Вольфа, «Логику» перевели сразу в восемнадцатом веке, а Канту пришлось терпеть до девятнадцатого. Перевод был сделан Вышеславцевым и считается малоудачным, потому что он в духе того времени являет собой скорее пересказ, чем перевод. Второй перевод Соколова, уже лучше значительно, гораздо меньше ошибок содержит. Ну, и, наконец, появился перевод Лосского, нашего русского философа прославленного, который стал едва ли не эталоном на долгие годы. Ну, надо сказать, что этот перевод достаточно неоднозначен. Он на редкость неоднороден стилистически. Есть удачные места, а есть очень корявые. Поэтому было правильное решение принято и под руководством Ардзаканяна, нашего известного филолога, в шестидесятые годы была предпринята чистка этого текста, стилистическая правка очень мощная. И в результате этой стилистической правки возник тот перевод, которым большинство современных студентов, да и не только студентов, и преподавателей, пользуется. в основе лежит перевод Лосского с сильнейшей правкой. Этот перевод был воспроизведен и в новом издании сочинений Канта в восьми томах, и в отдельно вышедшей недавно книге, и в массе «критик чистого разума» которые постоянно выходят каждый год. Это же бестселлер, как ни крути, философский, его переиздают каждый год, да еще несколько издательств. Есть такое издание под редакцией Жучкова, толстая книга в коричневом переплете, там один из главных наших кантоведов принял такое неординарное в общем‑то решение — учесть все переводы «Критики» на русский язык. Т. е. в основу там положен перевод Лосского, но в спорных местах на полях даны расхождения, наряду с немецким текстом разумеется, чтобы читатель сам мог судить какой из переводчиков лучше сработал в спорных местах. Ну, интересное начинание. Я, кстати, тоже небольшое участие, (не определяющее совершенно) принял в подготовке этой книги; ну у меня всегда вызывал некоторое сомнение этот проект, но, в конце концов, я все‑таки склонился к мысли, что это удачная была идея, смелая, но удачная, может быть надо будет ее дополнить, сейчас второе издание уже будет этой книги, там кое — какие опечатки устранены. Готовится сейчас одним из лидеров современной нашей истории философии Нелли Мотрошиловой новое издание «Критики» уже в классическом стиле — с параллельным немецким и русским текстом. Ну, это замечательно, давно, конечно, пора было это сделать.
Что касается качества перевода, то позволю себе высказать тоже пару слов. На мой взгляд, даже этого чищенного перевода. Надо быть просто объективным, легче всего, вот не знаю, согласитесь вы со мной или нет — это критиковать перевод. Это такая благодатная почва, я вам скажу, что можно просто увлечься этим и до самозабвения, буквально, критиковать. Не бывает безошибочных переводов, в любом переводе есть ошибки, неизбежно просто это. Вы не назовете мне ни одного авторитетнейшего филолога, который бы их не допускал, я просто не буду имена называть, крайне таких значимых фигур, чтобы их просто без всякого повода не критиковать, но у всех у них можно найти ошибки. И есть ошибки и в этом переводе. Причем статистика ошибок, вот по моим наблюдениям: ну примерно на две страницы одна ошибка. Это не так много, поверьте. Есть среди них и смысловые ошибки. Но здесь работает закон статистики, который все это нивелирует. Дело в том, что самые важные мысли философ обычно по нескольку раз проговаривает. И если даже в одном месте перевод неточен, то в других местах, он все равно точен, и вы все равно поймете суть того, что хочет сказать Кант (в данном случае). Другое дело, если вы хотите работать с деталями, но это тогда вы специализируетесь по Канту, а вот если вы хотите работать с деталями, тогда вам вообще не нужен перевод, вы должны работать с оригиналом. Так что переводческие просчеты никакой серьезной роли не играют, этим текстом можно пользоваться.