В разные эпохи, а именно когда та или другая часть костюма или особый покрой платья были внешним символом принадлежности к какой-нибудь партии, было сравнительно нетрудно выявить в костюме классовую противоположность. Это замечание в особенности приложимо к эпохам, когда временно господствовала реакция, в Германии, следовательно, к печальной памяти домартовской эпохе, от Венского конгресса и до 1848 года[18], а потом к 1850-м годам, к так называемой эпохе реакции. В такие периоды известная мода служила выражением консервативных убеждений и политической благонадежности, тогда как демонстративное уклонение от нее было не менее откровенным протестом против господства реакции и заявлением о своей солидарности с оппозицией.
В области мужской моды наиболее характерными доказательствами в пользу этого положения служит прежде всего фасон шляпы, галстука и сюртука. В эпоху Первой империи все изъявляли свое восхищение Наполеоном тем, что носили характерную для Наполеона треуголку или же — имея в виду его военные успехи — шляпу, походившую на медвежьи шапки его знаменитой гвардии, «уланки» уланов и т. д. Этот последний головной убор также охотно носили женщины, и притом во всех странах. Когда Наполеон пал, то победители возненавидели когда-то столь популярную треуголку, символ его могущества, и аристократы, дипломаты и все войско чиновников стали носить цилиндр. Цилиндром украшали свои почтенные головы также все те, кто хотел продемонстрировать свои консервативные и легитимистские убеждения. Кто оставался верен знамени Наполеона, по-прежнему носил наполеоновскую треуголку.
Та же самая участь постигла другие символы наполеонизма — лавры и орлов, бывших типическим модным мотивом украшения в тогдашнем женском костюме.
Так как цилиндр остался и потом символом консервативных убеждений и политической благонадежности, то каждый раз, когда хотели выразить иные настроения, демонстративно противопоставляли ему иного вида шляпы. Начиная с 1840-х годов эту роль исполняла демократическая шляпа, шляпа с отвислыми полями, от которой, по мнению даже современных строго аристократических кругов, исходит все еще «запах революционной сволочи». Подобно чопорному цилиндру долгое время признаком консервативных убеждений служил белый завязываемый галстук, ставший начиная с Венского конгресса модой дипломатов, стремящихся таким путем усилить впечатление неприступности, принципиальной замкнутости и величия. Впоследствии к этим частям костюма присоединился еще застегнутый на все пуговицы сюртук. Такой костюм — в самом деле адекватное выражение любви к порядку, субординации, цепкой приверженности ко всему установленному и т. д. и ненависти ко всему прогрессивному, так как последнее вносит в жизнь беспокойство и неуверенность. Если кто в этих буржуазных кругах хотел подчеркнуть свои монархические убеждения, то он надевал цилиндр, туго завязанный белый галстук и длинный, на все пуговицы застегнутый сюртук, а кто стоял за прогресс, тот завязывал галстук так, что концы его свободно развевались по ветру, и предпочитал короткий и открытый сюртук.
Все это представляло, как сказано, очень простое средство подчеркнуть при помощи костюма свое отличие от верха и низа, от правых и левых. Однако, по мере того, как мерилом для общественного мнения и всеобщей оценки становилось богатство, люди хотели уже казаться не только политически благонадежными и консервативными, но еще в большей степени состоятельными. А выразить это при помощи костюма было куда сложнее. Уже по одной той хотя бы причине, что, исходя из пословицы «Kleider machen Leute» — «по платью можно судить о человеке», средние классы также рьяно стремились как можно больше затушевать расстояние, отделявшее их от имущих. Эти слои добросовестно копировали имущих, чтобы обмануть общественное мнение и также прослыть имущими.
В 1820-х годах один франт жаловался: «В наши дни последний бедняк может носить платье с длинной талией, панталоны а 1а Mameluk, жилет с откидным воротником, пальто a la Mina, так что нам приходится поневоле одеваться по-своему, иначе нас не отличишь от толпы». Если таким образом возникают экстравагантные, франтовские моды, то для тех, кто не желает выдаваться курьезно-странным костюмом, остаются только два выхода: как можно чаще менять моду, чтобы менее состоятельные люди не могли с ними тягаться, и, во-вторых, одеваться как можно элегантнее. Первое привело к тому, что мода среди имущих классов меняется не только каждый год, но даже каждый сезон, причем изменения, вносимые в костюм, так ощутимы, что ни один знаток не примет прошлогоднего костюма за последнюю моду. Второе из этих стремлений привело, в свою очередь, к роскоши, превосходящей роскошь всех предшествующих эпох. Роскошь и элегантность — таков лозунг имущих классов. Истинная элегантность стоит всегда дорого, даже когда она отличается простотой, и потому в последнем случае она вся построена на оттенках.
Если стремление к обособлению классов служит очень важной причиной частой смены моды, то главная ее причина все же коренится в чем-то другом, а именно в особых потребностях капиталистического способа производства. Как известно, капиталистический способ производства покоится на массовом производстве, предполагающем, в свою очередь, как свое естественное дополнение массовое потребление. При машинном производстве любой предмет для фабриканта становится прибыльным только как массовый продукт — поэтому каждая мода, каждая материя, каждый цвет, каждая комбинация должны сразу стать популярными, дабы все возымели желание их приобрести.
Если какой-нибудь предмет сегодня в моде среди избранных, то завтра он должен войти в моду уже и среди массы — такова насущная потребность рассчитанной на массовое производство фабричной промышленности.
В противном случае предприниматели должны были бы время от времени приостанавливать или сокращать свое производство, вместо того чтобы его увеличивать и расширять, а к этому последнему они стремятся больше всего и прежде всего в интересах повышения прибыли. Уже один этот закон заставляет поэтому постоянно стремиться к созданию все новых мод, ибо машина нуждается все в новых заказах, а в один прекрасный день рынок все же будет насыщен товаром. Тогда необходимо придумать какую-нибудь новую форму, которую публика должна покупать, заменяя ею старую.
В силу указанных причин постоянная смена моды тесно связана не только в среде имущих, но и в народных массах с современным крупнокапиталистическим способом производства. Она ее высшая, насущнейшая потребность и распространяется поэтому не только на костюм, но и на множество других предметов потребления.
Все указанные факторы и особенности не устраняют, само собой понятно, великого и неизменного закона, гласящего, что костюм разрешает известную эротическую проблему, а именно проблему пассивного, правда, но неизменного ухаживания друг за другом обоих полов. Эти факторы и особенности образуют только новую рамку для этой неизменной проблемы.
Показать, каким разнообразным способом эту задачу решает господствующее нравственное лицемерие, — таково содержание этой главы.
Ниже мы приведем доказательства, а здесь можем предвосхитить итог: наша эпоха разрешила эту проблему более рафинированно, чем все предыдущие.
Так как мужчина играет во взаимных отношениях полов активную роль, то подчеркивание половых признаков, эротически стимулирующих женщину, всегда играло в мужском костюме менее видную роль, чем в женских модах. Некоторую роль эта тенденция играет, конечно, и в мужском костюме, ибо костюм для обоих полов — союзник в борьбе за взаимное расположение и симпатию. Эпоха Ренессанса выразила эту черту даже очень смелым, на наш современный взгляд, образом также и в мужском костюме… Сделала и эпоха старого режима путем костюма из мужчины фигуру, воздействовавшую на чувства женщин в эротическом духе, а именно подчеркивая его моложавость, его роль галантного рыцаря на службе у женщин и т. д.
Однако, так как мужчине в деле ухаживания природа предоставила активную роль, так как он может и даже должен действовать, требовать, нападать словами, недвусмысленными жестами и столь же недвусмысленными действиями, тогда как женщина обязана пассивно ждать и иметь право лишь косвенно обращать на себя внимание, то мужчина не нуждается в такой же степени, как женщина, в костюме, чтобы подчеркнуть свою половую индивидуальность.
Вот причина, почему смена мод сказывается в мужском костюме не в таких разительных и противоположных друг другу формах, как в женском костюме, где каждая новая мода — почти пощечина только что сошедшей со сцены. Эволюция мужского костюма по той же самой причине, видимо, логичнее эволюции женской моды, так как он приспособляется к главным потребностям жизни без ошеломляющих скачков. Наконец, по той же самой причине торжествующее в буржуазную эпоху во всех областях жизни нравственное лицемерие и его законы не бросаются так в глаза в мужских модах. Здесь пришлось устранить и упразднить лишь очень немногое. Совсем исчезли только цвета, всегда воздействующие на чувственность: светло-голубой, сияющий желтый, темно-красный и т. д. Теперь преобладают нейтральные цвета. К тому же линии, выражающие в мужском костюме половую энергию, еще и потому не бросаются в глаза как специфически половые качества, что они выражают вообще энергию и могут быть без всякой натяжки истолкованы, как признаки его профессиональной деятельности. Таким именно образом эти линии обыкновенно и истолковываются. Поэтому нужны совершенно определенные индивидуальные признаки, чтобы мужчина воздействовал своим костюмом на женщину именно как мужчина.
Исключение составляют только моды эпохи Великой революции и империи. Эти моды подчеркивают, как мы увидим ниже, очень рельефно и в мужском костюме мужской половой характер.
Сравнительно большее в эротическом отношении безразличие мужского костюма, конечно, не мешает тому, что мужская мода всегда следует и соответствует настроениям эпохи. Когда эпоха проникнута жаждой свободы и стремлением к прогрессу, как, например, эпоха 1848 года, то мужская мода становится заметно мужественнее и уже в костюме отражается эта тяга к индивидуальной независимости и самостоятельности и к общественной свободе. В моде явственно сказывается жажда активности и способность к деятельности. Чопорный сюртук уступает место, как уже было упомянуто, платью с удобными свободными формами, которое можно носить по желанию открытым и закрытым, тогда как сюртук должен быть непременно застегнут на все пуговицы.