О коммерческом характере мелкобуржуазного брака наглядно свидетельствуют не только пессимистически настроенные моралисты, а еще более убедительно другое современное явление, отныне один из важнейших документов по истории нравов — брачные объявления. Возникновение брачных объявлений относится именно к этому времени.
Впервые мы встречаемся с этим обычаем в Англии. Здесь раньше, чем где бы то ни было, осуществился процесс капитализации жизни, здесь раньше, чем где бы то ни было, все явления были сведены к простой коммерческой сделке. Здесь к тому же — под влиянием тех же причин, в связи с рано добытой политической свободой — раньше всего развилось до широких размеров газетное дело. Во второй половине XVIII века в Англии уже существовали еженедельники и газеты, расходившиеся в количестве десяти, пятнадцати и двадцати тысяч экземпляров. Газета «Ежедневные объявления» выходила уже в 1779 году двадцатитысячным тиражом.
Точная дата рождения брачного объявления — 19 июля 1695 года. Именно в этот день появились первые такие объяв ления в сборнике «Как улучшить хозяйство и торговлю» Хоутона. Хоутон, именуемый «отцом объявлений», замечает по этому поводу: «Я решил анонсировать всевозможные вещи, если они не предосудительны, и между прочим помещаю и следующие объявления, которые также непредосудительны и за которые мне хорошо платят». Эти первые брачные объявления гласят: «Джентльмен 30 лет от роду, объявляющий, что обладает значительным состоянием, желает жениться на молодой даме с состоянием приблизительно в 3000 фунтов и готов заключить на этот счет соответствующий контракт»; «Молодой человек 25 лет, имеющий прибыльное дело, которому отец готов выделить 1000 фунтов, охотно вступил бы в брак, соответствующий его положению. Родители воспитали его в диссидентской вере, и он отличается трезвым поведением».
Трудно было придумать более удачный дебют для брачного объявления, призванного сыграть в дальнейшем такую важную роль в истории нравов. Не прибегая ни к каким уловкам, брак выставляется на глазах у всех простой коммерческой сделкой. У человека есть деньги, он хочет получить еще денег, а так как третье лицо, издатель газеты, может на такой комбинации заработать деньги, то он охотно протягивает руку помощи. Сначала общественное мнение ответило взрывом морального негодования, которое продолжалось, однако, недолго, люди попривыкли, и вскоре цинизм стал праздновать в этой области в продолжение целого столетия настоящие оргии.
Объявления эти отличались похвальной во всех отношениях откровенностью: подобно тому как одни, не стесняясь, точно определяли требовавшуюся сумму денег, так другие, «достаточно богатые, чтобы в них не нуждаться», описывали детальнейшим образом физические качества женщины, обладать которой они считали себя вправе ввиду своего имущественного положения. Зажиточный помещик, например, ищет невесту высокого роста и — главное — с «полной, крепкой, белой грудью». Другой просит являться только таких женщин, у которых имеется «крепкая (и не слишком маленькая) грудь и большой зад». Третий мечтает о подруге, которая «в часы супружеского счастья говорлива и иными еще путями способна обнаружить свое удовольствие». Четвертый предпочитает «вдову с хорошим аппетитом», а если у нее к тому же «пышная грудь», доставляющая «одинаковое удовольствие как рукам, так и глазам», то ей может быть и тридцать лет.
Можно было бы привести сотни таких примеров, среди них немало и объявлений, сделанных дамами. Хотя последние, естественно, менее циничны, все же и среди них находятся такие, которые сообщают не только о своем состоянии, но и о своих данных, гарантирующих приятные половые сношения. Они убеждены, что «доставят мужчине в их вкусе такое же наслаждение, какое они рассчитывают получить от него», что скромность позволяет им сказать о своих телесных качествах лишь то, что у них имеется как раз то, что «мужчина рассчитывает найти у хорошенькой женщины», и т. д.
Приблизительно в середине XVIII века брачные объявления вошли в моду во всех странах. Так как здесь, однако, газетное дело было развито гораздо меньше, чем в Англии, то часто прибегали к помощи листков, разносимых разносчиками на улицах. Хотя немецкие брачные объявления и не так циничны в характеристике полового момента, как многие английские, что объясняется мелкобуржуазным характером немецкой жизни, нуждавшейся в более лицемерных приемах, но и они все без исключения обнаруживают коммерческую основу брака. Всегда в центре стоит денежный вопрос. Невеста может быть старой девой или вдовой со многими детьми, она может исповедовать все равно какую религию, лишь бы у нее было более или менее значительное состояние.
Нередко и «пятно на чести» упоминается в этих брачных объявлениях. Один тридцатилетний мужчина готов обращаться с ребенком от другого так, как будто он его дитя, если позорно покинутая мать обладает капиталом, достаточным, чтобы раз навсегда поправить его мелочную торговлю. Забота о грозящем ей позоре часто побуждает и девушку-мещанку прибегнуть к помощи брачного объявления. «Молодая, красивая особа, — говорится в одном таком листке, — слишком поспешно доверившаяся обещаниям во всех других отношениях порядочного молодого человека и находящаяся в положении, заслуживающем всяческого снисхождения», желает как можно скорее выйти замуж, но в другом городе, за мужчину, которому приданое в двадцать две тысячи гульденов было бы достаточным возмещением за то, что он даст свое имя ребенку, «обязанному своим происхождением наивной, но честной доверчивости».
Подводя итоги, мы должны сказать, что подобно тому как флирт находил свое высшее выражение в официальном институте lever, так коммерческий характер брака нашел свое классическое выражение в брачном объявлении. Это в самом деле та форма, в которой условный характер брака нашел наиболее яркое воплощение.
Необходимо здесь упомянуть еще об одной бросающейся в глаза специфически английской черте, а именно о легкости бракосочетания и обусловленных ею многочисленных последствиях. Хотя брак и теперь еще совершается в Англии очень просто, настоящее не выдерживает в этом отношении никакого сравнения с прошлым, когда не требовалось решительно никаких гарантий. Не нужно было ни бумаг, ни каких-нибудь других справок. Хватало простого объявления о желании вступить в брак, сделанного облеченному правами административного лица священнику, чтобы брак совершился все равно где — в гостинице или в церкви.
В изданном Даниелем Дефо жизнеописании авантюристки «Молль Флендерс» такой типический случай изображен очень наглядно. Жизнерадостная дама условилась свидеться со своим возлюбленным в Стратфорде. Случайно они встретились несколькими станциями раньше, и после веселой ночи было решено сейчас же отпраздновать свадьбу, чтобы иметь возможность провести в этом хорошеньком местечке еще несколько таких же приятных ночей. Рано утром зовут почтенного трактирщика и поручают ему немедленно же пригласить местного священника: «Он отправился и привел священника. Это был очень веселый господин, и ему, вероятно, уже рассказали, что мы встретились здесь почти случайно, что я приехала в почтовой карете из Уэст-Честера, а он из Лондона на собственных лошадях, что мы должны были встретиться, собственно, только в Стратфорде. Потому что священник, пожав мне руку, заметил обычным для него веселым голосом: „Вот видите, сударыня, всякая неприятность имеет свою хорошую сторону. Вас постигла неприятность, что вы не встретились в назначенном месте. А мне на долю выпала приятность совершить ваше бракосочетание. Если бы вы встретились в Стратфорде, то эта приятная обязанность выпала бы на долю моего коллеги. Итак, господин трактирщик, найдется у вас Священное писание?..“
„Что вы! — вознегодовала я. — Вы хотите нас обвенчать в гостинице, да еще почти ночью?“
„Сударыня! — возразил священник. — Если вы хотите пойти в церковь, то я могу обвенчать вас и там. Но, по-моему, здесь уютнее. Могу вас уверить, что брак ваш будет таким же законным как если бы бракосочетание состоялось в церкви. Канонические предписания вовсе не требуют, чтобы мы, священники, венчали непременно в церкви, а время и совсем безразлично. Наши государи, например, часто венчаются в своих покоях и часто в восемь, девять и десять часов вечера“.
Я не сразу позволила убедить себя, а продолжала делать вид, что хочу венчаться непременно в церкви. Само собою понятно, что с моей стороны это была простая комедия. Под конец я, конечно, уступила, и трактирщик позвал жену и дочь, исполняя в одном лице обязанности писаря, псаломщика и свидетеля».
Не менее характерные доказательства той легкости, с которой тогда в Англии совершался брак, — так называемые Fleetmarriages. Как замечает Фанни Левальд в своей книге «Англия и Шотландия», эти браки получили свое название от темницы Флит в лондонском участке Флит-Дич, где они совершались: «Еще в начале XVIII века перед указанной тюрьмой взад и вперед расхаживал человек и спрашивал проходивших: „Не желаете ли венчаться“, подобно тому как теперь на площадях зазыватели приглашают публику посетить зверинец или музей восковых фигур. Над дверью висела вывеска, изображавшая мужчину и женщину, протянувших друг другу руки, и исполнявший требы священник венчал каждую желавшую пару за несколько пенсов. В 1704 году таким образом обвенчались в продолжение четырех месяцев почти три тысячи пар».
Романтическим прославлением этой легкости бракосочетания в Англии служит еще до сих пор не забытая басня о кузнеце из Гретна-Грин, судя по которой венчать мог даже не священник, а кузнец. На самом деле и в таких случаях речь идет о священнике, правда весьма сомнительной пробы.
Если главная причина, побуждавшая английское общество не затруднять легкость совершения брака, коренилась в желании помешать позорящему христианское государство пороку добрачных половых сношений, если высокоразвитая в Англии политическая свобода создала для этого удобную почву, то, с другой стороны, нельзя отрицать, что множество подобных браков служило лишь маской для разврата. Подобные браки вошли в обычай, так как позволяли людям, не заботившимся