— Ну и кровожадная же ты, хоть и мелюзга! Естественно, я крупнее и, само собой, я могу сказать «нет», но, справедливости ради, во времена правления Доброй Королевы Мэллоу такое вообще бы не случилось, — и всех нас это очень расстраивает. Но Маркиза есть Маркиза. У нее есть шляпа. А кроме этого у нее есть веская магия. Никто не говорит ей «нет». Ты же своей Королеве не говоришь «нет»?
— Там, где я живу нет Королев.
— Тогда мне тебя жаль. Королевы олицетворяют роскошь и великолепие, даже если они выбирают себе имя Маркиза или заковывают в цепи несчастных Виверн. Так и есть, роскошны и великолепны и — куда без этого — столь же устрашающи. Я иногда думаю, что именно внушаемый страх делает их роскошными. Но что же это за место, где нет Королев, где плохие отцы и Анны-Мари? Откуда ты пришла?
— Всего одна Анна-Мари. Я из Небраски. — Сентябрь смолкла и задумалась. Она оказалась так далеко от дома, но ничуть по нему не скучала. Она готова была согласиться, что она — плохая дочь, но эти мысли легко отлетали при виде необъятных просторов Королевства Фей и всего интересного, что она уже увидела и что ей предстояло увидеть. — Там сплошь равнина, хоть и золотистого цвета, и там живет моя мама. Она каждый день ходит на фабрику и собирает двигатели для самолетов, — потому что все мужья и отцы отправились на войну, и некому стало собирать самолеты. Она очень умная. И красивая. Однако мне не удается видеть её часто и долго; а отец, я уже говорила, ушел вместе с остальными. Он сказал, что с ним ничего не случится, потому что он в основном будет собирать информацию о других армиях и записывать ее, а стрелять ни в кого он не будет. Но мне всё равно за него страшно. Думаю, что маме не меньше. А ночами вокруг дома в прериях кто-то воет, а в доме темно-претемно. Зато днем я навожу кругом чистоту и порядок, чтобы порадовать маму, когда она вернется с работы. Тогда она расскажет мне перед сном какую-нибудь историю, или подскажет, как обращаться с бойлером, или о том, что было на заводе. — Внезапно, опрокидывая чашечки красных цветов в разные стороны, по лугу пронесся прохладный ветер, и Сентябрь какое-то время растирала ладошки, чтобы согреть их. — На самом деле друзей там у меня почти нет. Я люблю читать, совсем не как другие дети, которые играют в бейсбол, катаются на осликах или завивают кудри. Так что, когда в моем окне появился Зеленый Ветер, я сразу догадалась, что он предложит, — потому что в книжках такое часто описывается. И я, не раздумывая, решилась, потому что, кроме мамы, мне собственно и терять-то некого. — Сентябрь быстрым движением утерла нос. — Но когда мы улетали, я даже не помахала ей на прощание. Я знаю, что некрасиво поступила. Правда, когда я просыпаюсь, её тоже не бывает дома. Она уходит на фабрику и оставляет мне на кухонном столе бисквиты и стакан апельсинового сока, — так что я подумала, раз уж она обычно не прощается со мной по утрам, то и мне не так важно помахать ей на прощание. Ох, я такая гадкая! Но ничего не могу с этим поделать. А ведь на самом деле, мама всегда оставляла на кухне разные записки или, случалось, смешные рисунки, — а я ей ничего не оставила. Но домой меня правда не тянет, — потому что там нету гномов и ведьм и вивертеки: одни лишь противные кудрявые дети и чайные чашки, которые надо всегда мыть. Так что лучше я извинюсь, по возвращении, хоть мне здесь гораздо приятнее находиться.
Отадолэ осторожно обнял ее за плечи двумя когтистыми пальцами. По сравнению с ними, она показалась себе карликом. Когда она обвила обе руки вокруг длинного когтя и облокотилась на него, ей вспомнился дубовый ствол, по которому она часто карабкалась.
— Другое дело, что не всё так чудесно в Королевстве Фей, да? У ведьм убили братьев. Ложку отняли. Твои крылья сковали цепями и они одрябли, — и даже не спорь, Дол, я же вижу, как истерлась на них кожа. Можно я буду называть тебя Дол? Отадолэ какое-то излишне многосложное имя. Что-то тут не то творится. Я даже не увидела еще ни одной настоящей Феи, их мерцающих крылышек и маленьких платьиц. Все кругом печалятся, и ни у кого нет ничего поесть. Ох, я столько слов за один раз никогда раньше не высказывала, даже Зеленому Ветру. Всё-таки жалко, что его не пустили сюда вместе со мной. И вообще, кажется меня скоро стошнит от всех этих местных запретов! Какой тогда смысл в Королевстве, если всё привлекательное противозаконно? Чем она отличается от обычного мира?
— Бедняжечка, Сентябрь. Слушая тебя, мое сердце стонет. Я знаю, как бывает когда защемит. Начинается с буквы «З». Ну и какие у тебя планы?
Шмыгнув еще раз носом, Сентябрь выпрямилась. Не из тех она была девочек, кого нужно продолжительно жалеть.
— Я иду в Пандемониум и собираюсь украсть там Ложку, — это в двух словах. Ну а вообще, надо вернуть её хозяйке, ведьме До Скорого, чтобы она вновь смогла приступить к варке будущего и больше не печалиться.
— Но это же Маркизина Ложка, — прошептал Отадолэ, что потребовало от него каких-то свистящих, засасывающих воздух трюков.
— Да ну и что!? Судя по ее мерзким цепям и ее луку и ее дурацкой шляпе, эта Маркиза — отвратительная личность. Красть у неё, по-моему, не такой уж и плохой поступок.
Вивертека, разжав дружеские объятия, встал на обе ноги, а затем присел на корточки с по-настоящему кошачьей грацией. Его лицо поравнялось с девочкиным — и в них Сентябрь не увидела угрозы, а только дружелюбность: переливавшуюся на солнце красивым оранжевым оттенком.
— Мне самому надо в Город, девочка из человеческого рода. После того как мама стала вдовой, наши пути с братом и сестрой разошлись: Мэ-Тире-Сэ устроилась гувернанткой, С-Тэ-До-Я подался в солдаты, ну а я отправился искать нашего дедушку, — Муниципальную Библиотеку Королевства, в которой собраны все-все книжки со всего мира. Я надеюсь, он признает во мне своего внука, полюбит и обучит библиотечному делу. Конечно, у меня есть недостатки, которые могут помешать получить эту работу, (главное, конечно, что я изрыгаю пламя), но в-целом, я примерное чудовище, и мне нравится каталогизировать, — так что шансы наследовать семейный бизнес у меня есть. — Он помолчал, проделывая очередной трюк с дыханием. — Мы вполне можем путешествовать в компании друг друга, по крайней мере, первое время. В конце концов, чудовища, у которых горе-отцы, должны держаться вместе. Тем более тебе может понадобиться помощь на поприще Обнаружений Ужина, — а кто, как не я, лучший спец в этой сфере.
— Я согласна, Дол, — радостно ответила Сентябрь. Путешествовать одной ей не нравилось, и к тому же, она сильно тосковала по Леопарду и Зеленому Ветру. — Пойдем прямо сейчас, пока солнце еще в небе. А то ночи здесь холодные.
Так вдвоем они направились на запад, бряцая при каждом шаге цепью, которая сковывала красные крылья Вивертеки. Сентябрь не могла сравниться с ним в скорости ходьбы, потому что едва доставала макушкой его колена, — так что совсем скоро он позволил ей забраться по цепям себе на спину. Сентябрь не могла знать, что Передвижение Верхом на Удивительных Существах Внушительных Размеров людям в Королевстве Фей так же запрещено. Отадолэ знал. Но ему до этого не было никакого дела.
— Давай, я скрашу твою долгую поездку перечислением всего, что мне известно, — предложил он раскатисто. — Аардварк, Аббатство, Авторитет, Ажадио, Аллигатор, Аргумент…
ГЛАВА 5Дом, свалившийся с неба
Завтракала Сентябрь хурмой. Мясистый и сочный плод на самом деле был намного крупнее и зеленее, а по вкусу напоминал черничный крем, — но с первого взгляда Сентябрь поняла, что это хурма, и больше не тревожила себя лишними вопросами. «Раз уж дракон, — то есть виверн — принес мне ее, — думала девочка, — то это Драконья Еда, и вовсе не Еда Фей, так что я могу себе это позволить». Отадолэ всё еще стоял под деревом и добивался от него даров: дерево было чересчур высоким, а ствол его слишком толстым (и ни одной девочке не пришла бы в голову мысль забраться вверх, где в серебристо-желтых ветвях, густо покрытых листвой, были, а может и не были вовсе, плоды), — Вивертека же сначала увещевал крону залихватским рычанием, а затем бросался на ствол всем своим массивным телом. После каждого такого удара, он приходил в себя несколько секунд, — усевшись на корточки и тряся головой так, что его усы вычерчивали в воздухе красивые дуги: однако не мог отказать себе в очередной попытке. Не меньше удовольствия эта смешная процедура доставляла и Сентябрь. Она хохотала безостановочно, а ее юбка до самого подола оказалась покрыта зеленовато-оранжевыми каплями сока черничной хурмы.
До этого засматривавшееся на них солнце вдруг вспомнило о своей службе и поползло вверх. «Интересно, здешнее солнце чем-то отличается от того, что светит над Небраской?» — подумала Сентябрь, искоса взглянув вверх. На первый взгляд оно казалось золотистее, насыщеннее и мягче, а тени казались глубже. Только верить этому девочка не спешила. Потому что в путешествиях всё выглядит приятнее и ярче, хотя в действительности может и не быть ярким и приятным. Любые сравнения в путешествиях всегда не в пользу милого, родного дома.
— Далеко до Пандемониума, Дол, не знаешь? — зевая, спросила Сентябрь.
— Не знаю, малютка, — он поглядел на девочку, разминавшую пальчики необутой левой ноги, и затем снова шарахнулся об дерево. — Пандемониум начинается с «П», так что мне нечего тебе об этом рассказать.
Сентябрь призадумалась.
— А попробуй полистай до Королевства. Оно начинается с «К». Потом до Главный, а потом до Город: они оба на букву «Г». Ну, сложи это вместе и может что-нибудь получится.
Отадолэ подошел к девочке и уселся поблизости, склонив голову на бок, словно любопытная немецкая овчарка.
— Главный Город Королевства окружен широкой, смыкающейся в кольцо рекою, которая называется Ячметлица, — словно медленно вычитывая из книги, заговорил Вивертека. — В нем четыре квартала: Леннолиль, Серенай, Галаграмд и Мэллоудиш. Население в основном служащие ведомств, но в летние месяцы их число достигает примерно десяти тысяч демониев — духов, другими словами-..