— Он сказал, что занят, что у него какие-то неотложные дела, и он не может прийти. Мы договорились с ним встретиться… — Рита раскраснелась и разволновалась, она потянулась за бокалом, отпила вина, затем продолжила: — Договорились… а он, он пришел и сказал, что, нам не надо встречаться, что он… не тот человек, что мне нужен, но он… он такой… нежный и умный…
— Гм… нежный и умный! Даже так? — возмутилась я. — И он совершенно прав, тебе нужно держаться от него подальше. Возможно, это ловкий ход, чтобы заставить тебя страдать и бегать за ним. Ведь кто играет, тот всегда возьмет свое и с тех, и с этих — не камни женские сердца. Забудь про него, выбрось из головы…
— Я не могу… — ныла Рита. — Я люблю его… Я не хочу его терять!
— Не выдумывай! В такой потере горя мало, теряют больше иногда! Как ты можешь его любить, ведь ты его совершенно не знаешь! Рита, нельзя же быть такой легкомысленной. Отвлекись от этих мыслей! Я займу тебя работой, чтобы тебе было некогда думать об этом твоем Романе! Ты не считай, что я сержусь, я просто беспокоюсь за тебя…
— Ты слишком обо мне заботишься, — ответила Рита. — Давай, лучше поговорим о твоей свадьбе!
— Не слишком… мне надо было пресечь ваши отношения в самом начале! — сказала я, замяв на корню тему моего бракосочетания.
Рита смутилась и замолчала, занявшись десертом, а я, сама не зная почему, вдруг спросила ее:
— Кстати, ты не помнишь, в каком классическом американском романе герой говорит, что замуж надо идти для удовольствия?
Рита удивленно уставилась на меня.
— А при чем тут?..
— Ладно, забудь, неважно, — махнула я рукой.
Так, в результате шопинговой экспедиции я стала обладательницей роскошного наряда, а в нагрузку к нему — потока размышлений о негодяе-чернорабочем Романе Петровиче, который увлек, а затем подло бросил несчастную Риту.
Платье было одобрено Кристиной, Василием старшим, Дорой, и даже Васькой-младшим, а подлый соблазнитель Роман Петрович вновь удобно устроился в творческом полушарии моего измученного мозга и совершенно не намеревался его покидать. Я искренне жалела Риту и надеялась, что мои доводы и утешения дошли до нее, хоть отчасти успокоив, а ее здравый смысл взял верх над глупыми любовными муками, которые не стоят и ломаного гроша. «Нежен и умен, значит, — думала я, теребя любимую подушку, которая отчего-то стала ужасно неудобной. — Мягко стелет, да жестко спать. Кто мягко стелет для колен, тот голову не прочь отрезать».
Глава 6
Свадебные дела, тем не менее, текли своим чередом. Родители мои, которые давным-давно развелись и обзавелись другими семьями, известие о предстоящем бракосочетании великовозрастной дочери восприняли с философским удовлетворением. Подруга Кристина перестала развивать теории счастливого замужества, приглашение стать подружкой невесты благосклонно приняла, лишь мельком заметив, что разум — это дикий зверь, вцепившийся когтями в чувства, я ответила ей тем же оружием: чувства — это дикий зверь, вцепившийся когтями в разум. Во всяком случае, в мой разум явно вцепился, если не дикий зверь, то, по крайней мере, домашний кот.
— Итак, господа, полагаю, что пути решения наших проблем определены, загородные объекты мы замораживаем до поступления финансирования, Олег Григорьич, вы вплотную заняты в области… Вадим, ваша задача — тендер. Как там здоровье Михаила Андреича? — я захлопнула папку и встала, загрохотали стулья, главный инженер отозвался на последний вопрос:
— Скачет по дому в гипсе… Через неделю обещал появиться на трудовом посту.
Дела на сегодня были закончены, сотрудники и коллеги шумной толпой покидали кабинет, и, когда за последним закрылась дверь, я плюхнулась в кресло и потянулась, сцепив руки над головой. «Сто лет не была в фитнес-центре, совершенно распустилась с этими личными делами», — подумала я и решила заехать домой, переодеться и отправиться поправлять свою физическую форму и потрепанные нервы.
На выходе из здания, доставая ключи от машины, я не обнаружила в сумочке мобильник и вспомнила, что оставила его на столе. Отругав себя за рассеянность и забывчивость, я взялась за ручку двери, но в тот же миг она резко распахнулась, я отшатнулась, взмахнула руками и упала бы, если бы мужчина, так не вовремя открывший дверь, не ухватил меня за руку.
— Извините, Дарья Васильевна… — услышала я у самого уха знакомый голос.
За руку держал меня Лудовин, собственной персоной, его серые глаза смотрели на меня в упор, серьезно, удивительно серьезно. Интересно, мне на роду написано падать в его присутствии? Я собралась, вернула состояние равновесия, выдернула руку и сказала:
— Ну что вы, Роман… э-э-э… Петрович… вам не в чем извиняться, это случайность.
— Интересная штука, не правда ли? — ответил он вопросом, усмехнулся и чуть отступил, словно решив осмотреть меня с ног до головы, что, впрочем, и сделал. — Я опять вас спас, только сейчас сам был виноват.
— Не вижу ничего интересного, — отрезала я. — И что вы вообще здесь делаете?
— Заходил в отдел кадров, забрал документы.
— Какие документы?
— Ну, какие документы можно забрать в отделе кадров? Трудовую и все такое…
— Вас увольняют? — удивилась я.
— Почему увольняют? Сам ухожу…
— Почему, Роман Петрович?
— Но вы же сами, Дарья Васильевна, утверждали, что работа моя не престижна, что я мелко плаваю… — ухмыльнулся он.
— Решили нырнуть поглубже? А что, у вас есть сомнения насчет того, что чернорабочий на стройке — это не предел мечтаний для человека с возможностями?
— Насчет нырнуть не скажу, но откуда вы знаете о моих возможностях?
— Я немного разбираюсь в людях и могу отличить безголового, ни на что не способного болвана от вполне разумного человека.
Он уставился на меня удивленно, наигранно удивленно.
— Вы слишком высокого обо мне мнения.
— Ничего подобного, Роман Петрович, не скромничайте, вы очень успешно обаяли девушку, а потом бросили ее, влюбив в себя!
— Хм… ваш жесткий натиск меня смущает. Но вы ошибаетесь, Дарья Васильевна…
— Я? Ошибаюсь? — возмутилась я.
«Дарья Васильевна, до завтра», — махнул рукой пробежавший мимо главный инженер, с интересом глянув на Лудовина.
— Знаете, Роман Петрович, — продолжила я. — Хотела бы сказать вам пару слов, всего пару, но оставила в кабинете мобильник и должна вернуться за ним. Если вы не спешите, подождите меня здесь, я вас не задержу надолго.
— Конечно, Дарья Васильевна, подожду, — кивнул он и бросил на меня быстрый странный взгляд.
Добравшись до кабинета и обнаружив злополучного виновника ненужного столкновения на столе, я опустилась в кресло, чувствуя себя до крайности паршиво.
«О чем я собираюсь с ним разговаривать? Отчитывать за то, что он бросил Риту? Но с какой такой стати?
Во-первых, мне следует радоваться этому, а во-вторых, он пошлет меня подальше и правильно сделает, потому что не мое это дело. Странно то, что он расстался с ней и тут же уволился… Что бы это значило? Спрошу его об этом? В конце концов, здесь нет ничего криминального, и я как работодатель имею право интересоваться судьбами своих работников!» Раздраженная собственными сомнениями, я вытащила зеркало, поправила волосы и подрисовала губы.
Приближаясь к выходу из здания, я уже мечтала, чтобы Лудовин ушел, но моим желаниям не суждено было сбыться — он, прихрамывая, прохаживался по тротуару, засунув руки в карманы куртки, и мне ничего не оставалось, как шагнуть навстречу.
— Весь внимание! — сказал он, улыбнувшись.
— Садитесь в машину, — бросила я, щелкая кнопкой дистанционки и направляясь к своей малютке.
— Дарья Васильевна!
— Что? — обернулась я.
Лудовин, стоял, не двигаясь с места.
— Вас что-то не устраивает?
— Я не поеду в вашей машине. Если хотите поговорить, давайте пройдемся пешком.
— Это с какой стати? — возмутилась я.
— Как хотите, Дарья Васильевна… хотя, я мог бы пригласить вас выпить кофе или что покрепче… — заявил он.
Невозможный, невозможный тип! Кто он такой, чтобы так нагло разговаривать? Он издевается надо мной? Может, он — брачный аферист? Ну да, и поэтому пашет на стройке чернорабочим, именно там и находит свои жертвы! Почему же он так кичится своим незавидным положением? Я страшно разозлилась, захлопнула дверцу машины и… согласилась прогуляться с ним пешком. Из принципа. Но пить кофе отказалась, это был бы перебор.
Вечер выдался умеренно теплым, и прогулка по не слишком шумному Владимирскому, даже в компании бывшего футболиста и чернорабочего, а ныне безработного, совсем не повредит. И в фитнес-центр я еще успею.
— У вас есть работа на примете? — спросила я.
— Да, есть, — коротко ответил он.
— А работа на стройке это?..
— Хотите знать, почему я пошел на стройку?
— Нет, не хочу, впрочем, любопытно было бы узнать…
— Хм… ну это длинная и не очень интересная история…
— Можете коротко, я пойму…
— Ну, а если коротко, то я, как вы уже знаете, играл в футбол с двенадцати лет, неплохо играл. Потом попал в аварию, с игрой пришлось завязать, да и со спортом, а на стройку пошел, потому что нужны были физические нагрузки, чтобы восстановиться.
— Но почему на стройку, чтобы восстановиться? Очень странно! Вы же могли заниматься в клубе, в спортцентре, разве нет? А зарабатывать чем-то другим.
— Хм… — он взглянул на меня как-то изучающе. — Знаете, Дарья Васильевна, чем-то другим, как вы выражаетесь, не вышло, да и желания не было. Мужики тоже удивлялись, зачем меня понесло туда… А может быть, чтобы вас встретить?
— Что? — я остановилась. Да он при этом еще и дипломат! Он, что ко мне клинья подбивает? И как у него хватает наглости вот такое заявлять? Да кто он есть, на самом деле? Альфонс?
— Очень милая шутка, — сказала я.
Лудовин смотрел куда-то в сторону, мы остановились у решетки небольшого сквера, над которой веерами покачивались пожелтевшие листья каштана.