арточной игре. Сумма штрафа, правда, небольшая, но все равно приятного мало. Точно такой же штраф платил и «катала» — если, конечно, попадался в руки блюстителей порядка.
А вот организатор азартной игры по закону подлежал уже уголовной ответственности. В этом случае можно и в тюрьму угодить на пару лет. Однако на практике привлечь организатора к уголовной ответственности было почти невозможно. Любой грамотный мошенник, будучи пойманным с поличным, напишет в объяснительной, что в аэропорту оказался случайно и своего напарника по игре впервые увидел либо в машине, либо в электричке по пути следования в Москву. И никто никогда не докажет, что это не так.
И все-таки иногда проигранные денежки удавалось вернуть потерпевшему. В принципе сделать это для опытного оперативника не составляло большого труда. Ведь всех домодедовских «катал» сотрудники линейного отдела милиции прекрасно знали в лицо. Кроме самих мошенников, были хорошо известны имена их любовниц, номера машин, адреса притонов и любимых кабаков. В случае острой необходимости любого «каталу» можно было вычислить за несколько часов. И даже выбить из него выигранные в карты миллионы. Но делать это сыщики не торопились. Во-первых, потому что по существовавшему закону вся изъятая у жулика наличность уходила в доход государства, и самой жертве не доставалось ни копейки. А во-вторых, за такую самодеятельность сами оперативники рисковали получить большой нагоняй от начальства и надзиравшей за ними прокуратуры.
Впрочем, изредка исключения из правила все-таки случались. В конце концов, опер тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Видя убитого горем человека, который в одночасье лишился денег, оперативники иногда шли ему навстречу и возвращали проигранные деньги.
Но самое удивительное в этой истории то, как вели себя бывшие клиенты, которым вернули пропавшие миллионы. Вместо того чтобы поблагодарить оперативников за отличную работу, те, как правило, быстро исчезали, даже не сказав спасибо.
— Они бы так же молниеносно соображали, когда садились с незнакомыми мужиками в карты играть, — не без горечи заметил один из оперов, после того как очередная жертва «катал» получила назад свои деньги и ретировалась. — Мы ему сорок миллионов вернули, а этот жлоб даже бутылку в знак благодарности не поставил. Вот и помогай после этого людям!
«Плотина» на пути теневого потока
В мае 1997 года в Подмосковье началась крупномасштабная операция «Плотина». Главные действующие лица: сотрудники Управления по борьбе с экономическими преступлениями и их коллеги из налоговой полиции, с одной стороны, и нерадивые предприниматели, не желающие вести честный бизнес, с другой. Цель операции — нанести мощный удар по теневой экономике, а заодно — пополнить государственную казну живыми деньгами, которых, как известно, в те годы катастрофически не хватало.
Первый же день операции принес вполне осязаемые результаты. Так, в Пушкинском районе на территории оздоровительного лагеря «Спутник» оперативники УБЭПа обнаружили подпольный завод по производству винно-водочной продукции. Схема типична для того времени: гости из солнечного Азербайджана в роли организаторов, гости из Молдавии и Украины — в качестве рабочей силы. Круглосуточно, без праздников и выходных, подпольные виноделы клепали «Березку», «Родник» и «Губернаторскую». Технический спирт умельцы разбавляли сырой водой, разливали в бутылки и наклеивали фирменные этикетки. Готовый продукт развозили по коммерческим ларькам и ближайшим рынкам по цене 10 тысяч рублей за бутылку, что значительно ниже, чем в магазине. В ходе обыска сотрудники УБЭПа изъяли 23 тысячи бутылок готовых к реализации и полторы тонны технического спирта. Организаторов подпольного производства арестовали. Всего по делу проходило 24 человека.
Аналогичный цех сотрудники УБЭПа обнаружили в одном из помещений завода «Лакокраска». Подпольное производство, как выяснилось, организовали бывшие работники завода. Когда тот оказался, как и сотни других предприятий, на грани полной остановки и людям перестали платить зарплату, несколько ушлых сотрудников решили использовать пустовавшие цеха почти по прямому назначению. Только вместо лаков и красок выпускать любимый народом горячительный напиток.
Масштабы производства впечатляют: в ходе обыска оперативники изъяли тысячи бутылок, готовых к реализации, а также 10 тонн спирта, приспособления для закупорки бутылок и пятьсот тысяч специальных марок, которыми в те годы «метили» винно-водочную продукцию. Марки оказались поддельными. Ими подпольных виноделов регулярно снабжали какие-то кавказцы, которые, в свою очередь, покупали их у жителей Люберецкого района. Расследование этой цепочки привело оперативников в небольшой сарайчик на окраине скромной подмосковной деревушки. Там группа местных умельцев печатала с помощью цветного ксерокса винно-водочные марки, причем в огромных количествах, и сбывала их оптом всем желающим. От желающих не было отбоя…
Одновременно с теневым винно-водочным бизнесом оперативники УБЭПа проверили, как идут дела в других сферах подмосковной экономики. Оказалось, что так же печально, как и в ликероводочном. Удивительное дело, но с началом гайдаровских реформ, которые, по заверениям либеральных экономистов, должны были вывести российскую экономику из тени, ситуация с каждым годом только ухудшалась. В тень уходили целые отрасли экономики, и винно-водочное производство в их числе. А еще — практически весь автосервис, бензоколонки, торговля автомобилями и стройматериалами. Все эти высокодоходные сферы бизнеса полностью контролировались преступными кланами. В Московской области, например, к середине 1990-х почти все фирмачи имели тесные и давние связи с криминальными группировками. Чистых коммерсантов в Подмосковье просто не было.
Да и сами преступные группировки к середине 1990-х стали другими. Лишь четверть подмосковных бандитов по-прежнему занималась примитивными разбоями и грабежами. Остальные же переключились на более изощренные виды криминального ремесла: финансовые махинации, мошенничество, аферы с недвижимостью, вымогательства, автомобильный бизнес, торговлю наркотиками и оружием. Любая уважающая себя группировка считала своим долгом иметь собственный ресторан, магазин, а еще лучше — банк.
По оперативным данным, в 1997 году подмосковные преступные группировки контролировали примерно 250 акционерных обществ, свыше 600 всевозможных ТОО и СП, практически все рынки и аэропорты. Некоторые областные группировки «застолбили» себе местечко и в Москве, несмотря на жесткую конкуренцию среди столичных мафиозных кланов. Популярный ночной клуб «Арлекино», например, долгое время опекали брутальные хлопцы из небольшого совхоза «Заря Подмосковья». Впоследствии их сменили более влиятельные бандиты из солнцевской бригады.
Все попытки правоохранительных органов навести порядок в сфере экономики наталкивались на яростное сопротивление криминалитета. Понадобилось несколько лет напряженной совместной работы сотрудников УБЭПа, налоговых полицейских и бойцов РУБОПа, которые, не обращая внимания на вопли правозащитников, буквально выметали криминальную скверну с улиц наших городов.
Одновременно подмосковные бандиты регулярно выясняли отношения и между собой. Наиболее кровавые разборки в начале 1990-х шли между славянскими и кавказскими преступными группировками. Особенно много хлопот славянским бандитам доставляли чеченцы. Эти ребята, стремительно ворвавшись в криминальную среду, несколько лет чувствовали себя хозяевами положения. Они не признавали никаких авторитетов, никогда не шли на компромиссы и жестко отстаивали свои интересы, расправляясь с непокорными. Одно время чеченские мафиозные кланы контролировали все без исключения столичные казино и почти треть московских банков. Можно себе представить, какие деньги уходили, минуя казну, прямиком в руки чеченских бандитов, если оборот московских игорных заведений в начале 1990-х годов достигал миллиона долларов за ночь!
Впрочем, продолжалось это недолго. Беспредел, творимый кавказцами, не устраивал никого: ни милицию, ни самих преступников. Против чеченцев выступили единым фронтом практически все местные авторитеты. Более того, лидеры славянских преступных группировок заручились поддержкой подмосковных правоохранительных органов, получив негласное добро «мочить» кавказцев до полного искоренения. Аналогичная ситуация сложилась и в Москве. В столице войну с чеченской мафией возглавил Вячеслав Иваньков по кличке Японец, а в Московской области — известный авторитет Фрол Балашихинский. Битва шла не на жизнь, а на смерть. Если у Фрола и Япончика не хватало собственных бойцов, им на подмогу приходили коллеги из соседних регионов. Особенно урожайным на трупы выдалось лето 1993 года. Тогда список жертв с обеих сторон пополнялся практически ежедневно.
В результате через несколько лет упорных боев местные бандиты практически полностью вытеснили чеченцев из Московского региона. К 1997 году чеченцы потеряли почти все свои подмосковные кормушки, да и сами стали массово перебираться в Европу. Особенно много бывших чеченских мафиози обосновалось в Болгарии и Чехии. По данным болгарских спецслужб, в конце 1990-х на территории страны действовали не менее двух десятков чеченских криминальных группировок, которые перебрались туда из Подмосковья. Значительную часть своих денег они вкладывали в европейские курорты и недвижимость, например, в знаменитые Карловы Вары. Неслучайно местные жители в конце 1990-х называли свой город «чеченской вотчиной».
Разумеется, у каждой более или менее влиятельной преступной группировки, независимо от этнического состава и сферы деятельности, в то время были устойчивые связи во властных структурах, а также собственные адвокаты, которые легко отмазывали своих подопечных от уголовной ответственности. Тот же Фрол Балашихинский, например, в начале 1990-х дважды отпускался судом под смехотворный залог в два миллиона рублей (для сравнения отметим: Фрол только на карманные расходы таскал с собой семь тысяч долларов). Бандиты в долгу не оставались. Спаситель Фрола известный в ту пору адвокат Анатолий Лобанов, например, дважды выдвигал свою кандидатуру в Госдуму — в 1993 и 1995 годах. И оба раза предвыборную кампанию Лобанова финансировали лидеры балашихинской преступной группировки. Правда, стать «слугой народа» Анатолию Лобанову так и не удалось: не хватило всего нескольких сотен голосов.