Я видел этот сгусток, это переплетение каналов системы циркуляции чакры. Смотрел на то, как бьется ее сердце, слышал этот стук, чувствовал, как потоки ее чакры двигаются в такт этому действию. Потом все это как-то удивительно быстро преобразилось. Вместо непонятного переплетения энергетических каналов я увидел живого человека, скованного сильными ограничителями, печатями, креплениями. То, как она холодно воспринимает свое заключение. То, как действия оперативников АНБУ, их бесцеремонные прикосновения вызывают у нее желание шипеть и кусаться. И то, как порой в ожесточившихся ее чертах я различал что-то совсем другое. Отчаяние. Одиночество. Обреченность. И гордость.
Все мои кошмары были бесконечным чередованием этих образов. Ее взглядов, бросаемых то на меня перед началом исследования. Те же взгляды тогда, когда я касался ее лба, намереваясь активировать собственные аналитические техники. И те, что я разглядел в налитых золотом от природной энергии глазах. Непрерывная компиляция разнообразных гримас, изменений мимики, тех кратких мгновений, когда ее щит давал слабину, а наружу прорывались отголоски истинных чувств. И все это время я ощущал то, как на фоне выглядит паутина, и та ее часть, что отражает внутреннюю суть пленницы.
Пробуждение выдалось немного странным. Несмотря на эти кошмары (а иначе их все равно назвать язык не поворачивался), я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Несколько мгновений, конечно, мне было немного не по себе. Но после моего похода в ванную комнату и ополаскивание лица холодной водой, я воспринимал мир на удивление четко и ясно. Словно ничего и не было. И сны никак на меня не повлияли. Но это было не так. Изменения имелись. Того чувства полнейшего удовлетворения от факта совершенного большого открытия более не было. Было лишь осознание того факта, что мое исследование не завершено. Предстояло раскрыть одно из белых пятен, часть затуманенной области моего настоящего. И эта область напрямую касалась девушки, что явилась ко мне во сне.
В мою голову пришло много мыслей разного рода, связанные с этим вопросом. И я потратил весь рабочий день на размышления. Срочных дел, благо не нашлось, а с обычной рутиной позволили разобраться как помощь всегда радых помочь клонов, так и привлечение другой бесплатной рабочей силы. Да-да, речь про Карин, которая неожиданно для себя получила «повышение» и начала учиться заполнять некоторую документацию. Как итог, и мне хорошо, и она чему-то полезному учится.
Мысли, что меня мучили, первоначально не были чем-то конкретным. Поначалу я просто раздумывал о пленнице. О том, кто она, какова ее дальнейшая судьба после завершения моей исследовательской программы. В том, что АНБУ найдут ей применение, сомневаться не приходилось, но мне хотелось знать каким именно оно будет. Хотя бы потому, что было неприятно осознавать, что этот человек может отправиться куда-то и навсегда исчезнуть из твоей жизни. И это учитывая тот факт, насколько он (ну, в смысле она), сильно связан с тобой и самой твоей природой.
Далее меня посетили уже совсем другие мысли. Девушка и в самом деле была крепко связана со мной, с моей внутренней сутью. И ее дальнейшая судьба, следовательно, столь же крепко оказывалась привязана к моей. И наоборот. Моя судьба напрямую зависела от нее. Вроде бы ничего, невесть какой факт, но это же заставило меня напрямую задуматься о том, что же кроится за горизонтом. За тем самым моим грандиозным открытием.
Мое будущее зависело от тех процессов, что происходили внутри бывшего телохранителя Орочимару. От того, как они влияли на точно такие же процессы внутри меня, внутри остальных людей, остающихся частью большой паутины.
- Об этом я забыл подумать, - сказал я себе, вдруг осознав, что открытие открытием, но вопрос с Ямато-но-Орочи остается открытым.
- Вы о чем, сенсей? – спросила Карин, отвлекаясь от своего задания.
- Так, задумался, - ответил я, очнувшись от мыслей и бросив взгляд на выполняемую ученицей работу, - А у тебя отлично получается.
- Спасибо! – улыбнулась девочка на похвалу.
- А я не говорил, что у тебя оказывается, очень красивый почерк? Мне очень нравится то, как ты пишешь.
- Не говорили, но можете делать это почаще. И, да, спасибо!
Я несколько секунд смотрел на слегка порозовевшую ученицу, а после мысли снова утянули меня в свой водоворот.
Да, проявление демона-дракона было не простым научным фактом. Мне не стоило про это забывать. Процессы, протекающие внутри что меня, что многих других, связанных мной людей, по логике вещей должны были вести к одному конкретному результату. К очередному перерождению гидры. С совершенно непредсказуемыми последствиями. И я не был уверен в том, что именно мне предстоит оказаться центром будущей сущности.
Эта мысль больно кольнуло внутри. Не, то, чтобы меня как-то пугала перспектива того, что демон возродится, а я окажусь где-то в стороне. Эта идея не заставляла меня исходить от «ревности». И каюсь, не было у меня ни малейшего проблеска на задворках сознания, что я могу стать частью будущего демона совсем не на ведущих ролях. Нет, тут было кое-что другое. Этакий образ того, что я окажусь своеобразным донором, который даст будущему Ямато все, что у меня от него оставалось и благополучно отправлюсь к праотцам. А та же пленница АНБУ даст тому жизнь.
Конечно, чуть позже, когда я немного переосмыслил пронесшиеся в голове мысли, от таких мрачных дум отмахнулся. Но все же сути это не меняло. Вопрос дальнейшего развития Ямато-но-Орочи, его возможного перерождения оставался открытым. И этот вопрос требовал своего разрешения. Мне же предстояло понять, как проделать все это. Как найти решение.
- Сенсей, с вами все в порядке? – подала голос Карин, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
- Да. Почему ты спрашиваешь?
- Вы какой-то мрачный сегодня. Вот я и… интересуюсь.
- Не бери в голову. Просто задумался о всяком….
Девочка замолчала, и вновь вернулась к своему делу. Но все же былого энтузиазма в ней уже не было. Не слыша же звук того, как ее карандаш скользит по бумаге, я не провалился вновь в свои тягучие мысли. Скорее наоборот. Я попытался сосредоточиться на ученице.
Почувствовав мой взгляд, Карин подняла на меня взгляд. Секундное переглядывание, после чего она опустила свои глаза. После сжала карандаш так, что костяшки ее пальцев побелели. Еще через несколько биений сердца, письменная принадлежность легла на стол рядом с листами заполняемых форм.
- Что случилось? – удивился я, понимая, что работа далека от завершения, - Тебе что-то не понятно? Или устала?
- Я… - она замешкалась, снова подняла на мгновения свой взгляд, чтобы тут же его опустить. От такого странного поведения я невольно забеспокоился. Только не какая-то очередная проблема с ее стороны! Только снова не эти Яманака.
- Да, я слушаю тебя, Карин. Говори, - постарался максимально мягко и спокойно сказать ей. И заработал очередной секундный взгляд ее неожиданно печальных глаз. Это практически полностью выбило меня из колеи. Что происходит-то?
- Простите, Харада-сенсей! Мне нужно было это раньше сказать. Но я…. Я не смогла сразу. Сама не знаю почему. Простите!
Последние сказанные ею слова она произнесла тихим голосом, от чего у меня екнуло сердце. Абсолютно не понимая, что происходит, я едва удержался от того, чтобы почесать затылок. Хочется верить, что в этот момент выражение моего лица было не настолько глупым, каким могло быть.
- Я тебя не понимаю, Карин. За что ты извиняешься? Все же в порядке. У тебя ведь все в порядке?
- Да…. Но раньше было не в порядке. А теперь в порядке….
Этот странный разговор, не менее странные высказывания теперь уже начали вызывать раздражение. Мало того, что я совершенно ничего не понимал, так еще и оказался в крайне неловкой ситуации. Передо мной сидела печальная, чуть ли не готовая расплакаться девочка, говорит при этом наверняка важные для себя (и обязанных таковыми быть для меня) вещи. А я не был готов хоть как-то интерпретировать все это.
- Карин, послушай меня. Я тебя не понимаю. Прости, но у меня вряд ли это получится, если ты мне не объяснишь. Даже если и нет, тебе незачем извиняться. Если у тебя что-то не получилось, или ты сделала что-то не так, то ничего страшного….
Она тяжело вздохнула, и в этом вздохе я расслышал подавленный всхлип.
- Простите меня, сенсей! Я начала мечтать о том, чтобы учиться у Цунаде-сама. Думала, как это будет здорово. Как достигну чего-то, о чем до того не смела и мечтать. А потом…
А потом на меня обрушился целый водопад слов, собранный в запутанный, чрезвычайно эмоциональный и очень важный рассказ. Рассказ маленькой девочки, затерянной в огромном и чуждом для себя мире, и волею судьбы оказавшейся моей ученицей. Для того чтобы понять его, потребовались усилия. Но то, что она так изливает душу, я осознал немедленно.
Из этого рассказа-извинения-исповеди выходило то, что Карин, несмотря ни на что, имела проблемы с самооценкой. Да, она вырвалась из Травы, получила новое жилье, место в Госпитале, образование, какой-никакой, но статус. Она была счастлива настолько, насколько мог быть счастлив сирота, который сбежал из ада. Но девочка не переставала быть чужой и одинокой в Конохе. Одиночество это, чувство некоторой отчужденности изъедало ее изнутри, несмотря на друзей, и на факт наличия моей скромной персоны в ее жизни. Это вызвало у нее странную тягу к признанию, получению чего-то большего. И этим чем-то в ее глазах было получение статуса ученицы Цунаде.
Я слушал ее, и удивленно хлопал глазами. Нет, это не вызывало во мне сильную реакцию. Сам факт желания стать ученицей величайшего медика и легендарного саннина был более чем понятен. Пусть это и коробило немного мое самолюбие. Но вот это признание…. Эти извинения…. Эта искренность…. Это было что-то особенное. Словно преодоление какого-то внутреннего барьера, разделявшего нас друг от друга.
От этих чувств на меня нахлынули новые мысли. Я уже с трудом слушал то, о чем она говорит. А она продолжала изливать свою душу. Про свой конфликт с Ино. Про то состояние, в котором она пребывала все это время. Про неожиданную развязку и про случайно выяснившуюся правду о моем влиянии на это событие.