Полосатый полог откинулся, и яркое солнце буквально ослепило меня. Наклонив голову, я сделал десяток шагов, прежде чем глаза кое-как привыкли к свету.
Сколько хватало глаз, тут и там высились помосты, на которые выводили рабов. Было здесь и несколько полотняных шатров – бело-зеленый, из которого меня только что вывели, еще один бледно-синий, красно-белый, желто-коричневый… Туда-сюда сновал народ – в основном люди, но попадались и вездесущие темные альфары, и даже орки. На моих глазах четверо орков вскладчину выкупили своего соплеменника, стащили с помоста, содрали с него ошейник и, обняв за плечи, отправились куда-то праздновать его освобождение.
Я вертел головой, ненадолго забыв о своей собственной печальной участи. Люди, орки, альфары не обращали на меня внимания. До раба-эльфа никому не было дела, кроме двух охранников, один из которых вел меня на поводке. Человек, купивший меня, шагал впереди решительным шагом, говорящим о том, что все свои дела он закончил и намерен убраться отсюда как можно быстрее.
– Предмет номер семнадцать! – услышал я пронзительный крик зазывалы. – Настоящая эльфийская дева!
Мы как раз проходили мимо помоста, на который в эту минуту вывели…
Это была она.
Ленимирель. Моя возлюбленная.
С двух сторон к ней жались дети – девочка и мальчик. Бородач, торговавшийся за меня с моим хозяином, стремительно бросился туда. А я замер как вкопанный, глядя на Ленимирель и детей. Вернее, на мальчика.
На своего сына.
– Чего встал? Пошел!
Меня сильно дернули за поводок, призывая следовать дальше, но я не смог устоять.
– Ленимирель! Ле-э-эн!
Она встрепенулась, нашла меня взглядом – и я бросился вперед.
– Назад! Взять его!
Охранники набросились на меня с двух сторон, повисли на локтях, но я стряхнул их, как кабан стряхивает повисших на нем собак, и побежал к помосту, на котором застыла, хлопая глазами, моя Ленимирель, прижимающая к себе детей – дочь и сына.
Сильный рывок поводка дернул меня назад. Я рванулся еще раз, схватаясь за ошейник руками, с трудом вырвал поводок из рук охранников и кинулся бежать…
Но почти сразу налетел на какого-то орка. Тот среагировал мгновенно. Его тяжелый кулак опустился мне на голову. Я покачнулся – и в этот миг на меня снова набросились охранники.
– Держи его! Крепче!
Я сопротивлялся отчаянно, несмотря на то что перед глазами от тяжелого удара орка все плыло и двоилось. Но на помощь охранникам подоспело еще несколько человек. Справиться со всеми не удалось. Мне заломили руки назад и скрутили так, что я едва мог пошевелиться, после чего бросили наземь перед господином, который меня купил. Тот за подбородок поднял мою голову, всмотрелся в лицо.
– Мне рекомендовали тебя как послушного раба, – глухо произнес он. – А что я вижу? Драчун и дикарь, который срывается с места при виде первой попавшейся самки… Впору вести тебя обратно и требовать деньги назад.
Я облизнул губы, не зная, что сказать и нужно ли что-нибудь говорить.
– За мной, – человек повернулся и пошел прочь широким решительным шагом. Меня потащили за ним – оба охранника почти висели на моих локтях, мешая нормально идти. По пятам шагали еще несколько человек из числа добровольных поимщиков.
Мы завернули за соседний помост и оказались у небольшого навеса, в очаге ярко пылал огонь, а рядом, на маленькой наковальне, трудился полуголый орк-кузнец. Его подмастерье, орчонок-подросток, при нашем приближении пихнул мастера локтем.
– В чем дело? – отложив молот и свою работу, поинтересовался кузнец.
– Вот в нем. – Меня вытолкнули вперед. – Заковать. У тебя есть подходящие наручники?
– Конечно, есть. – Орк вытер руки о кожаный передник и подошел ближе. Как ни странно, мы с ним оказались одного роста, так что мне не пришлось опускать глаза. Еще чего не хватало – склоняться перед темноволосым! Это из-за него и таких, как он, я оказался в рабстве!
– Строптив? – Кузнец выдержал мой взгляд.
– Пытался сбежать, – коротко бросил человек.
– И дорого он вам достался?
– Сто пятьдесят серебреников.
– Ого! – присвистнул орк. – Тогда, может быть, поставить клеймо?
Я вздрогнул и похолодел. Не то чтобы я так уж сильно боялся боли, просто у меня в голове не укладывалось, что меня заклеймят, как обычную лошадь или корову. Ведь это будет настоящий конец!
– Нельзя его клеймить, – пробурчал человек, купивший меня. – Это подарок. И мне очень не хочется его портить!
Я невольно заинтересовался. Значит, господин, заплативший за меня сто пятьдесят серебреников, не является моим хозяином. Меня купили… в подарок! Я – действительно всего лишь ценная вещичка, которую привезут из путешествия в качестве сувенира. Вопрос только – кто на самом деле станет моим хозяином! Что он за человек? Зачем я ему нужен? Для достижения какой-либо цели или просто как оригинальная безделушка?
В углу стоял небольшой ларь. Бросив на меня взгляд, кузнец открыл его, немного покопался и вытащил наручники, соединенные короткой, в два-три звена, цепью.
– Руки назад.
Пришлось подчиниться.
Наручники были очень тугими. Они сдавили запястья так, что я невольно повел плечами, пытаясь освободиться.
– Не старайся. – Кузнец похлопал меня по плечу. – Это мое собственное изобретение. Снять без посторонней помощи невозможно! На себе испытывал! – гордо похвалился он.
Я промолчал.
– Вам нравится? – Кузнец обращался к купившему меня человеку. – Открываются они, несмотря ни на что, очень легко. Потом просто нажмете на эти два выступа. Смотрите!
Щелчок. Наручники ослабли.
– А вот теперь отпускаем выступы – и он готов! Только надо нажимать их одновременно и одновременно же отпускать. Попробуйте сами!
– Хорошо, – услышал я голос человека. – Мне нравится эта конструкция. Сколько с меня?
– Пять серебреников. Может быть, еще ошейник подобрать? Есть застегивающиеся, накладные, строгие, с шипами внутрь или соединенные с наручниками…
– Нет, достаточно.
Меня опять дернули за поводок и вывели из-под навеса. Кругом по-прежнему шумел невольничий рынок, надрывали горло зазывалы, шатались туда-сюда прохожие и зеваки, проходили вереницы рабов, хлопали кнуты, звенели цепи. Рынок жил своей жизнью и по-прежнему не обращал на меня внимания. Меня больше словно бы не существовало.
Ирматул считался перевалочным торговым пунктом, ибо здесь встречались караваны с товарами со всех частей света. Рабы, меха, кожи, металлы и изделия из них, пряности, редкие ткани, скот – все, что угодно, можно было обменять или продать на этих рынках. А это означало, что я и купивший меня человек вряд ли останемся тут надолго и через несколько дней покинем этот город… Ужасный город, отнявший у меня свободу и навсегда разлучивший с теми, кого я помнил и любил.
Купивший меня господин остановился в частном доме на окраине города. Войдя во внутренний двор, он сразу распорядился привязать свое приобретение к коновязи, которая представляла собой два столба с перекинутой между ними балкой. К одному из столбов меня и прикрутили так, что я почти уперся носом в столб.
– Ты… – Человек подошел вплотную и заглянул мне в лицо. – Если бы ты не был подарком, я бы заставил тебя горько пожалеть о том, что посмел выказать норов! Был бы ты моим, я бы приказал пороть тебя до тех пор, пока ты не закричал бы, умоляя меня перестать! Но к сожалению, я не могу этого сделать – ты изначально принадлежишь другому. Поэтому я даже не имею права потребовать от тебя, чтобы ты называл меня хозяином. Но кое-что я для тебя все-таки сделаю… Дать ему десять плетей! Бить аккуратно!
Не знаю, что такое «бить аккуратно», но от первого удара я уткнулся лбом в столб, к которому меня привязали. Захотелось взвыть. Нет, я не боялся боли – просто до сего дня меня ни разу не били. Кнут хлестал по плечам, по спине, по заведенным назад рукам. А я скрипел зубами и разве что не грыз столб, больше всего на свете мечтая, чтобы наказание прекратилось. Увы, но я уже почти был готов умолять своего палача о пощаде, когда голос купившего мою свободу произнес:
– Хватит с него.
Временный хозяин подошел к столбу.
– Посмотри на меня, – распорядился он, и я послушался.
– Говорят, вы, остроухие, все такие смелые и гордые, все сплошь лорды и леди, – произнес он. – Вас ничто не заставит плакать… Что же это у тебя на щеках? Дождик прошел?
Я смотрел на него и молчал. Да, я только что плакал, но кто останется спокоен и невозмутим, потеряв в один день свободу и надежду?
– Нет, это не вода, – промолвил я, тщательно подбирая слова на человеческом языке. – Это то, что вы подумали, хозяин.
– Быстро учишься, – усмехнулся человек. – Но не я твой хозяин. Тебя возжелал приобрести… мм… один человек. Поскольку ты был последним в списке покупок, послезавтра мы выезжаем… Если ты не попытаешься сбежать и не заставишь меня тратить силы на поиски…
– Нет, господин. Я не убегу.
– Хорошее обещание. Теперь бы его выполнить… Эй! Отвязать его!
Меня открутили от коновязи и повели, не сняв наручников, к сложенному из белого камня дому, стоящему в глубине двора.
Дом состоял из двух частей – верхней, с большими окнами, туда вела широкая лестница, и нижней, с совсем маленькими, какими-то подслеповатыми окошками, на эту половину вела полуподвальная лестница. Сопровождавший меня слуга распахнул скрипучую дверцу, приглашая спуститься вниз по каменным крутым ступеням. Меня заперли в крошечную каморку, где, судя по запахам, раньше хранились всякие соленья. Никаких удобств не было. Из мебели в углу стоял лишь бочонок, на который мне предложили сесть.
– Ты, наверное, привык к другому, – неожиданно мягко обратился ко мне человек, – но потерпишь, ничего с тобой не случится за два дня.
Я оглядел старую кладку стены, земляной пол, утоптанный до твердости камня.
– Не боитесь, что убегу? Может быть, на цепь посадите для надежности?
– Это мысль, – одобрил человек. – Будешь себя плохо вести – действительно посажу на цепь. Кстати, как твое имя, эльф?