– Угу, – проявил великодушие полуорк, и господин Хашша вгрызся в сочный плод.
– В общем, новости такие, – в мгновение ока расправившись с персиком, «хозяин» торопливо облизывал пальцы, – про тебя, Данха-и-Нур, оказывается, уже все знают. Не то чтобы ты уже приехал в столицу и все такое, но тебя ждут с нетерпением. У Песчаного Змея даже готовят тебе противника. Нас просто не поймут, если мы откажемся от боя! Думай что хочешь, но тебе не отвертеться!
– Что за противник? – Я бросил косточку на край бассейна и взялся за второй персик.
– Некий Серый Барс. Имя, конечно, сценическое, как твое Убийца, но он провел сто восемнадцать боев и ни разу не был даже ранен! Его шесть раз ставили в пару с женщинами, если тебе это о чем-нибудь говорит!
Говорило, еще как. Женщина в Калимшане низведена до уровня домашнего скота, который приносит владельцу в первую очередь детей и богатство – свое приданое. Самое страшное проклятие для женщины: «Чтоб ты никогда не родила!» – ибо бездетную могли выгнать из дома без средств к существованию, а среди знати отсутствие детей приравнивалось к преступлению. Самым страшным поступком считалось убийство своего ребенка, причем в его смерти обвиняли женщину, даже если младенец умирал от болезни или происходил выкидыш. Таких «преступниц» и превращали в гладиаторш, то есть давали им в руки меч и выводили на арену. Если женщина побеждала, ее объявляли невиновной, но на деле это был всего-навсего изощренный способ казни, ибо такие бои всегда велись до смерти. Считались они и самыми опасными, потому что женщине разрешалось защищать свою жизнь всеми доступными средствами, в том числе и зубами, а мужчина-гладиатор мог действовать только традиционным оружием. В других странах существовали женщины-гладиаторши, но бились они только друг с другом, и мне ни разу не приходилось скрещивать с ними оружия.
– И вот с этим человеком ты непременно должен сразиться, Данха-и-Нур! – промолвил господин Хашша, нервно грызя второй персик.
– И победить? – приподнял я бровь.
– Ой, не знаю! Он же из школы… из той самой школы! – Мой «хозяин» указал взглядом в поднебесье. – По традиции бойцы ее считаются непобедимыми…
– Но с другой стороны, Данха-и-Нур никогда не проигрывал ни одного поединка, – договорил я. – Мне, всего лишь нелюдю и провинциалу, дикарю, пойманному далеко на севере, придется выбирать. Если я буду проигрывать бои, значит, я не такой уж крутой и мой образ сильно преувеличен… Сложное положение, ничего не скажешь… А на ничью эти господа не согласятся?
– Да ты что? – Господин Хашша даже замахал на меня руками. – Впрочем, это идея… Ох, нелегкая работа!
Он закряхтел, вынимая ноги из бассейна, и принялся обувать сандалии. Несмотря на то, что передвигался господин Хашша в основном на муле, обувь была покрыта слоем пыли, которая от воды превратилась в грязь. Я отвернулся – не то чтобы я презирал род людской, просто у меня от новостей испортилось настроение.
На «ничью» никто не соглашался – владельцы школ, с которыми пробовал разговаривать господин Хашша, стояли на своем: кто-то должен победить, ибо зрителю нужно в первую очередь зрелище. Данха-и-Нур, легенда провинции, должен был показать себя во всей красе – или проиграть. А это означало, что сражаться придется только всерьез.
Нет, не стоит думать, что все мои бои были игрой. Очень часто приходилось биться всерьез, но тут стоило учитывать и уровень бойцов. Иногда против меня выставляли гладиаторов, которые разве что не начинали кланяться прямо на арене – репутация «великого и ужасного Убийцы» служила неплохую службу. Доходило до смешного – нужно было прилагать недюжинные усилия, чтобы схватка продлилась как можно дольше, ибо мой противник был готов сдаться после первого же обмена ударами.
Сам того не подозревая, господин Хашша еще больше испоганил мне настроение, когда, вернувшись на другой день из своей разведывательной поездки, сообщил, что дату первого поединка уже назначили. Моим противником – а в самом деле, чего мелочиться? – назван СРАЗУ сам Серый Барс! Дескать, до пятницы он совершенно свободен, так что пусть выйдет и покажет наглому провинциалу, где раки зимуют!
Здесь я сразу вынужден извиниться за оговорку. Серый Барс был лучшим гладиатором в лучшей школе столицы, но ведь имелись и другие школы, которые тоже хотели блеснуть талантами. В каждой работал свой боец, лелеявший надежду когда-нибудь затмить славу Серого Барса. И вот с этих-то кандидатов мне и следовало начать.
Жара спала только вечером, и лишь в сумерках мы с Ухарем вышли во двор, чтобы поразмяться. Во дворе уже царил полумрак, но мы оба могли считаться нелюдями и решили обойтись без светильников. Во-первых, их можно было задеть и опрокинуть в суматохе, а во-вторых, мы и так хорошо видели в наступившей темноте.
– У тебя еще есть силы сражаться? – простонал Ухарь, вставая в позицию. – После сегодняшнего?
– Какие проблемы? Устал? Но ты же вроде бы сегодня не выступал!
– Ага, – кивнул полукровка. – Но вчера, если помнишь, ты гонял меня до седьмого пота! Я до сих пор еле стою!
В доказательство он так вяло отбил мой первый выпад, что мне стало его жаль.
– Извини, – покаялся я. – Просто представил на твоем месте одного из своих будущих противников…
– Какого? Первого или второго?
Я невольно рассмеялся. Сегодня мне пришлось провести два пробных боя – устроители разных школ сумели договориться между собой и кинули жребий, с какого бойца мне начинать. Два первых «счастливчика» встретились со мной сегодня, еще два собирались выступить завтра, а там черед должен был дойти и до прославленного Серого Барса.
Свои первые два боя в столице я запомнил очень хорошо. Увидев первого поединщика, не выдержал и расхохотался – почти квадратный типчик не доставал мне даже до груди. Неожиданный хохот его деморализовал и выбил из колеи. Потом я честно старался не хихикать, но дела это не исправило. Противник, очевидно, никогда прежде не скрещивал оружия с эльфами и просто не знал, каковы мы на самом деле. Он решил, что мое сдавленное хихиканье есть не что иное, как радость предвкушения того, что сейчас я вырву ему сердце, выдавлю из глазных яблок сок, нашинкую печень, измелю в муку кости и надругаюсь над бездыханным телом. С воображением у парня явно было что-то не в порядке, так что схватка закончилась очень быстро – его сдачей в плен и последующей истерикой. Я даже не успел как следует разогреться.
Второй поединок пошел еще хуже. Я твердо решил, что больше не буду смеяться, как бы оригинально ни выглядел соперник, и встретил второго поединщика мрачным взглядом исподлобья, что только испортило дело. Этот гладиатор явно подсматривал за нашим первым боем и решил, что я такой злой потому, что мне не дали вырвать у предыдущего бойца сердце, выдавить из глазных яблок сок – ну и далее, по тексту, – и теперь я намерен отыграться на нем в двойном размере. Этот бой длился почти полчаса, и две трети времени я только и делал, что бегал за отчаянно улепетывающим от меня по всей арене противником. Парень чуть на стенку не лез, спасаясь, и только поддержание престижа школы помешало ему позорно дезертировать с поля боя куда-нибудь в безопасное место – например, в клетку с голодными барсами. Когда же я загнал его в угол и вынудил принять бой, от страха стал так отчаянно обороняться, что разозлил меня всерьез. Каюсь, впервые в жизни потерял на арене голову от злости, так что от забившейся в угол, закрывающейся руками жертвы меня пришлось оттаскивать силой.
– Прекращай ржать, – сказал Ухарь.
– Я не ржу! – обиделся я.
– Ну хихикать!.. Ручаюсь, про тебя там сейчас такие страшилки рассказывают, только держись!
– Ну не такой уж я и страшный, если разобраться…
– Ага, когда начинаешь вот так улыбаться, даже мне становится жутко, – поежился полуорк.
– Ты сражаться-то будешь? – Я несколько раз вхолостую взмахнул мечом.
– Тебе еще не надоело после сегодняшнего позора?
– Позора для местных школ или для меня?
– Для тебя! – безжалостно припечатал друг. – Ты вел себя как необразованный дикарь!
– Ах так, – притворно разозлился я. – Ну держись!
– Мама! – завопил полукровка, с трудом отражая каскад выпадов и уколов, которые обрушились на него в следующий момент. – Помираю!.. Ой, как жить охота…
Не выдержав, мы расхохотались.
А в следующий миг мне пришлось метнуться к Ухарю и крепко зажать ему рот ладонью:
– Тсс! У нас гость!
Мой острый эльфийский слух уловил отчетливое «ой!», произнесенное незнакомым голосом.
– Где? – Ухарь, стиснутый моим захватом, попытался оглядеться. – Где он?
– Здесь! Разумеется, я здесь!
Мы с полуорком отпрянули друг от друга, как подростки, застуканные за неприличным занятием. На глинобитном заборе, отделявшем наш двор от соседнего, обнаружился стройный молодой мужчина в темной одежде.
– Я могу войти? – поинтересовался он.
– А… э-э… – Мы переглянулись, одновременно ломая голову, сколько времени этот тип там просидел и не услышал ли чего-нибудь лишнего. – Да.
– Спасибо. – Неизвестный ловко спрыгнул на землю и подошел к нам. В его движениях было что-то настолько знакомое, что я невольно всмотрелся внимательнее.
Меня поразило его лицо – слишком вытянутое для коренного уроженца юга, довольно приятное на вид, обрамленное пепельными волосами до плеч. Ростом незнакомец был немного ниже меня, но довольно развит физически.
– Данха-и-Нур? – поинтересовался он. – Я не ошибаюсь?
– Да, это я. А…
– Серый Барс. – Он протянул сильную ладонь с длинными пальцами. Мы обменялись приветствиями.
– Что вы здесь делаете в такое время?
– Убийца – ваше настоящее имя? – вместо ответа поинтересовался прославленный гладиатор.
– Нет, конечно! Мое настоящее имя… оно слишком напоминает о доме, который я потерял. Прошлого не вернуть, и я не хочу, чтобы что-то напоминало мне о нем!
– Я так и думал, – улыбнулся мужчина. – Вам повезло – у вас есть прошлое.