– Ты ему объяснила, что от него нам нужны только картины и несколько свободных часов?
– Да. – Мой голос дрогнул, потому что по выражению лица Антона я поняла, что он не готов сдаваться.
– И он все равно не хочет участвовать?
– Да.
Абсолютно все во мне кричало о вопиющей лжи: расползающийся по щекам румянец, голос, почему-то переходящий в фальцет, широко распахнутые глаза. Неужели Антон не видит, как я нагло ему вру?!
– Ладно, спасибо, что попробовала. – Он откинулся в кресле и закинул руки за голову.
Я сдержала вздох облегчения. Фу-у-у-уф! Кажется, пронесло!
– Я сам сейчас попробую ему позвонить, – добавил Антон.
Горло у меня свело судорогой, а волосы от ужаса встали дыбом. Какой кошмар! Надо срочно остановить этот снежный ком, грозящий похоронить мою карьеру!
– Знаешь что… – Я улыбнулась Антону своей самой очаровательной улыбкой и покрутила пальцами прядь волос. – Я попробую еще раз. Кажется, я знаю, как на него надавить. У меня свои семейные методы.
Антон расплылся в ответной, немного детской улыбке.
– Хорошо, попробуй. Если не получится, тогда я сам.
Черт! Черт! Черт!
Я обреченно поплелась обратно в свой кабинет. Делать нечего – надо звонить Андрею. От души надеясь, что он тоже не захочет плести очередную паутину лжи, я выбрала его номер в списке контактов.
– Алло? – Он ответил после первого же гудка. – У тебя все в порядке?
– Да, а что?
– Ты никогда мне раньше не звонила.
– Будем надеяться, что больше и не придется. Надо прояснить один вопрос.
– Я весь внимание, – усмехнулся Андрей.
– В общем, Антон предлагает устроить с твоей помощью благотворительный аукцион. Я обещала поговорить с тобой, но это простая формальность. Вряд ли же ты захочешь тратить свое драгоценное время на такую фигню?
– Надеюсь, ты не всем клиентам так продаешь ваши услуги? – засмеялся он. – Мы с Антоном уже это обсуждали, я согласен.
– Слушай… – Я замялась, подыскивая нужные слова. – Разве тебе охота тратить кучу времени и сил на то, что не принесет ровным счетом никакой прибыли?
– Отличное описание благотворительности, тебе бы рекламу делать! Ой, подожди-ка, ты же этим и занимаешься…
– Чтоб тебя! – разозлилась я. – Неужели сложно просто отказаться?
– Почему это я должен отказываться? Я никогда не участвовал в подобных мероприятиях, мне это интересно. Плюс может неплохо сыграть на руку в будущем.
– Пожалуйста, давай мы найдем кого-нибудь другого! – взмолилась я.
– Что-то я не понял. Цель этого звонка – меня уговорить?
– Официально да, – призналась я, – но я тебя прошу, давай не будем все усложнять!
– Это потому, что Антон считает нас родственниками? Так ведь это же самое забавное во всей этой истории! Я уже предвкушаю наши деловые встречи.
– Засранец!
– Ехидна!
Я повесила трубку. Кажется, только что моя жизнь стала еще немножечко веселее. Просто цирк.
В четверг в начале девятого я стояла у входа в большое здание и уговаривала себя войти.
От меня же ничего не требуется, правда? Всего лишь зайти внутрь и посмотреть на методы работы Джафара. Скорее всего, я испытаю разочарование и сбегу отсюда еще до окончания встречи. Я смогу. Я должна.
Я задрала свободный рукав пальто и посмотрела на руку. No more fear. Корочка начала уже кое-где отпадать, а это значит, что татуировка с каждым днем срастается со мной все больше. Напомнив себе еще раз, зачем я ее сделала, я аккуратно провела пальцами по шершавым буквам и стала подниматься на крыльцо.
На входной двери была табличка с названием психологического центра – «Начало». Как символично. Я потянула на себя массивную стеклянную дверь и вошла внутрь. Здание казалось пустым, свет приглушен, на ресепшене никого не было. Я осторожно прошла несколько шагов и услышала голос, он доносился с другого конца коридора, начинавшегося при входе. Я двинулась туда и приоткрыла самую последнюю дверь.
Собрание проходило в довольно большом конференц-зале, большинство стульев стояли по периметру, и только несколько было расставлено у эстрады полукругом. На них сидели люди, совершенно разные. Больше женщин, чем мужчин. Всего человек восемь. На эстраде, скрестив ноги, прямо на полу сидел молодой мужчина и говорил размеренным голосом. Я с интересом разглядела его через приоткрытую дверь.
Примерно мой ровесник, привлекательный, но, что забавно, полная противоположность Андрею. Не такой высокий (но все же выше меня), широкий в плечах, он явно увлекался спортом. Даже сквозь свободную рубашку и потрепанные джинсы проглядывала целая гора мышц. Качком его не назовешь, но телосложение у него было явно атлетическое и без юношеской легкости, которая была у Андрея. Светло-русые волосы длиннее обычной мужской стрижки небрежно торчат в разные стороны. Исключительно мужественные черты лица: волевой подбородок, прямой нос, глубоко посаженные глаза, густые брови. Да, пожалуй, его можно было бы назвать красавчиком, но не классическим, из голливудских фильмов, который рекламирует нижнее белье, а эдаким бруталом, который спускается по горной реке на байдарке или рубит топором дрова. С голым торсом.
Я улыбнулась собственным мыслям и прикусила губу. Забавный поворот – я ожидала увидеть какого-нибудь стремного толстяка, а вышло совсем иначе…
– Кажется, у нас новый гость! – Я вздрогнула, почувствовав взгляды, обращенные на меня. – Проходите, присаживайтесь, мы только начали.
Дмитрий соскочил со сцены, ловким движением подхватил один из стульев у стены и поставил его в ряд с другими. Он сделал это с такой легкостью, что мне показалось, будто стул ничего не весил. На подгибающихся от страха ногах в полной тишине я подошла к стулу и села. Внимание всех присутствующих было устремлено на меня. Я почувствовала, как краснею. Дмитрий игриво мне улыбнулся и снова уселся на эстраду.
– Мы как раз начали знакомиться, – обратился он ко мне. – Меня зовут Дмитрий Поддубный, вы можете звать меня Дима, и я попросил каждого рассказать немного о себе. Начнем с опоздавших. Представьтесь, пожалуйста.
Я попыталась сглотнуть комок в горле и, преодолевая смущение, тихо сказала:
– Я Алена.
– А-а-а… Алена! – Его глаза озарились пониманием. – Что же вас сюда привело?
– Как будто вы сами не знаете, – пробурчала я. – Это же вы меня и пригласили.
– Верно. – Его губы растянулись в самодовольной ухмылке. – Расскажите пару слов о себе.
– Э-э-э… Пару слов? Ну что ж… Я Алена, мне тридцать лет, я из Москвы. Работаю в рекламе, люблю вино… Но об этом на другом собрании надо рассказывать, да? – попыталась пошутить я, но никто – НИКТО – даже не улыбнулся.
Сгорая от стыда, я окинула взглядом других участников. Лишь пара человек были моего возраста, остальные старше, шесть женщин, двое мужчин. Все серьезные и даже печальные. Вот я влипла! Дмитрий хмыкнул и обратился к группе:
– Такой формат подойдет. Давайте каждый расскажет о себе.
Когда внимание переключилось с меня на других пришедших, я наконец смогла выдохнуть. Вот это позор! Я же пришла только посмотреть, а этот болван не дал мне и минуты, чтобы прийти в себя. Психолог называется! Я нервно заерзала на стуле, пытаясь вслушиваться в чужие слова и периодически чувствуя на себе пристальные взгляды Димы. Когда последний сидящий в кругу мужчина закончил, он сказал:
– Отлично, теперь мы знакомы друг с другом. Сейчас я расскажу вам о нашем экспресс-курсе и о том, что нас ждет в ближайшие две недели. Отвечу на вопросы, если они у вас возникнут. А потом мы приступим к первому этапу терапии, договорились? – Все закивали. – Итак. Данный курс – моя авторская разработка. Когда мне было семнадцать лет, я потерял близкого человека. Потеря была такой тяжелой, что в какой-то момент я понял, что самому мне не справиться. Я обратился к психологу, и он отправил меня на подобные групповые занятия. И они оказались настолько дерьмовыми, что я решил выучиться на психолога и организовать свои. – Все засмеялись. Конечно, над его шутками они смеются! – Безусловно, каждому из нас кажется, что его потеря самая страшная в жизни. Для каждого из нас его боль самая сильная, намного сильнее, чем боль других людей. На этих встречах вы научитесь слышать других, вы поймете, что бывают ситуации если не хуже вашей, то, по крайней мере, такие же тяжелые. Вы научитесь поддерживать друг друга своим присутствием, словами, слезами. Вы не только поймете головой, что не одиноки в своем горе, но и почувствуете это сердцем.
Я была настроена крайне скептически, но что-то в его словах заставило меня на время отбросить сарказм и с интересом слушать дальше.
– Вы должны понять первое и самое главное. Скорбь – это естественная, заложенная природой реакция нашей психики в ответ на потерю близкого. Сама по себе скорбь – это не проблема, она не требует вмешательства. Проблемы начинаются тогда, когда человек застревает на этапе горевания. Почему, например, жена, потерявшая мужа десять лет назад, по-прежнему плачет по нему и не хочет встречаться с другими мужчинами?
Дима умолк, ожидая ответа от группы. Пример был настолько близок к моей истории, что по спине пробежал холодок.
– Потому что сравнивает всех мужчин со своим мужем, и сравнение получается не в их пользу? – предположила девушка примерно моего возраста.
– Это скорее следствие, а не причина. Вопрос в другом: почему?
– Это хорошая отговорка, чтобы ничего не делать, – сказала другая женщина.
– Верно! Синдром отложенной жизни – это состояние, при котором человек избегает пробовать что-то новое. А потеря близкого является удобным поводом отложить жизнь на потом.
От возмущения у меня аж дыхание перехватило! Удобный повод? Да вы серьезно?!
– Может, она просто боится? Может, она решила для себя, что больше не переживет такую боль, и предпочитает играть на безопасной территории. Или чувствует свою вину в его смерти и не готова снова взять на себя ответственность за чью-то судьбу, – злобно отчеканила я.