– Мне бы для начала поспать хоть немного, – сказала я, зевнув.
– Даже знать не хочу, чем ты занималась прошлой ночью, – скривился Дима.
Мы несколько секунд стояли молча, глядя друг другу в глаза.
– Пока, Джафар, – сказала я.
– Пока, принцесса.
Я развернулась и зашагала к выходу.
Домой я приехала около десяти. Вроде бы было еще не очень поздно, но глаза в буквальном смысле слипались. Андрей не писал с тех пор, как я сообщила ему, что сегодня мы не увидимся. Он прислал короткое сообщение с одним-единственным словом «хорошо» и больше не выходил на связь. Я могла бы начать волноваться, думать, что задела его, но внутри поселилась незнакомая мне доселе уверенность, что все будет хорошо.
Я скинула обувь, повесила пальто в шкаф и прошлась по квартире. На кухне идеальная чистота, носки из ванной исчезли, кровать аккуратно застелена. Иногда он все-таки застилает постель. Я улыбнулась.
На подоконнике одиноко стоял Энди. Я подошла к нему и с нежностью погладила мягкие иголочки. Первый подарок от моего любимого. Самый меткий, самый дорогой для меня. Это был не просто кактус – это был символ того, какой я была до встречи с Андреем. Маленькой, колючей и никому не нужной.
Мне вдруг очень захотелось рассказать об этом Андрею. Чтобы он знал, как изменил меня и мою жизнь, как наполнил ее смыслом. Мне захотелось рассказать ему обо всем этом сумасшедшем дне, обо всех разговорах, извинениях и примирениях. Сердце забилось чаще, сонливость прошла.
К черту! Сон для слабаков.
Я взяла Энди, пошла в прихожую, сунула ноги в первые попавшиеся туфли и быстро покинула квартиру.
Пока я ехала к Андрею, меня прямо-таки распирало от счастья. Как же здорово иметь человека, к которому можно вот так вот сорваться поздним вечером и знать, что тебе будут рады! Андрей наверняка уже спит. Я взяла с собой ключи от квартиры и планировала бесшумно проникнуть внутрь, залезть к нему в постель и разбудить каким-нибудь способом, доступным только тем, кто строго старше восемнадцати.
Каждая частичка моего тела горела любовью, я еще никогда не чувствовала себя такой живой. Любая песня на радио, будь она грустная или веселая, приобретала для меня новый смысл. Несмотря на темные, унылые оттенки московских улиц, мне казалось, что мир никогда еще не был таким ярким. С лица не сползала глупая улыбка.
Я продолжала улыбаться, пока парковала машину у подъезда Андрея, пока ждала лифт, крепко сжимая Энди в руках, когда пробиралась в полумраке лестничной площадки. Я аккуратно нажала на дверную ручку – замок оказался не заперт – и толкнула дверь. В квартире горел слабый свет от настольной лампы. Я услышала какие-то странные звуки и прошла несколько шагов, чтобы увидеть, что происходит в комнате.
На разложенном диване лежал Андрей. Он был голый, а из-под него выглядывало обнаженное женское тело. Они с девушкой двигались в бешеном ритме, длинные темные волосы разметались по подушке.
Открывшаяся мне картина показалась настолько абсурдной, что я в первый момент не поверила своим глазам и несколько раз моргнула, чтобы прогнать наваждение. Но тщетно.
Девушка подняла голову и уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
Мили.
Следом за ней повернулся Андрей. На его лице стремительно сменялись эмоции. Удивление, шок, неприкрытый ужас.
Я не могла поверить, что это происходит на самом деле, а потому стояла как истукан прямо в пальто, сжимая горшок с кактусом в руках.
Андрей сел на кровати, обматывая бедра белой простыней, отчего Мили пришлось прикрыть наготу подушкой.
– Алена, – осторожно сказал он, – что ты тут делаешь?
Я открыла рот и тут же закрыла. Вся эта картина, эта сцена… Это было убийственно смешно. Как в идиотском пошлом анекдоте. Возвращается жена из командировки…
Я расхохоталась. Понимала, что выгляжу полной дурой, но мне было уже все равно. От истеричного смеха у меня даже заслезились глаза, и я прикрыла лицо пальцами, пытаясь справиться с собой.
– О… Простите, пожалуйста, что я без звонка! – в перерывах между приступами хохота ответила я. – Давайте я выйду в коридор и позвоню в дверь, чтобы вы успели одеться?
– Алена… – Андрей встал и, придерживая простыню рукой, стал медленно двигаться ко мне, в успокаивающем жесте выставив ладонь вперед, как будто я была умалишенной. – Я сейчас тебе все объясню.
– Да ну! – Я все еще посмеивалась. – И что же ты скажешь? Что шел по квартире, споткнулся и упал на Мили? – Меня разобрало от нового приступа смеха.
– Нет, все не так! – воскликнул он, и я четко услышала в его голосе отчаяние и вину. Смешливость как рукой сняло.
– А как, Андрей? – завопила я. – Может, я чего-то не поняла?! Ты столько времени меня окучивал… Целовал, ревновал, разводил серьезные разговоры… Ты всю прошлую ночь провел у меня! Сколько мы с тобой раз трахались? Пять? Шесть? – Мой голос сорвался на поросячий визг, но остановиться я была уже не в силах. – Ты говорил, что любишь меня! Что я могу тебе доверять! Что мы можем строить планы на будущее! Ты, мать твою, сегодня утром проснулся в моей постели! И сегодня же я застаю тебя с другой бабой? Серьезно?! Что же ты за скотина такая?!
В комнате повисла тяжелая тишина. Как будто вместо воздуха вокруг был жидкий бетон. По крайней мере, именно так я себя и ощущала. Двигаться, говорить, да даже дышать стоило неимоверных усилий. Андрей подошел ко мне еще на шаг, и я попятилась.
– Алена, любимая…
– Ну что?! – проорала я. – Что ты мне скажешь? Она тебе угрожала? Подсыпала наркотики? Переоделась мной? Мне даже интересно, что ты скажешь!
Я ненавидела себя за это, но мой голос на последней фразе дрогнул, а сердце сжалось от слабой надежды.
– Это вышло случайно! Мили зашла попрощаться перед отъездом, мы выпили, разговорились…
– Стоп. – Я подняла ладонь, не в силах больше это слушать.
Андрей зарылся рукой в волосы. У него были такие огромные влажные и напуганные глаза. Прекрасные и бездонные. Глаза лжеца.
Я сделала глубокий медленный вдох и с силой вытолкнула воздух из груди.
– Послушай меня внимательно, – спокойно сказала я. – Сейчас ты соберешь все свое барахло и съедешь из этой квартиры. Ключ ты сегодня оставишь в почтовом ящике. Я не хочу больше никогда видеть тебя, слышать и даже знать о твоем существовании. Если ты хотя бы раз попытаешься со мной связаться, я обращусь в прессу. Я буду лично звонить в каждое новостное издание и настаивать на интервью. Я скажу, что восходящая звезда Андрей Рублев меня изнасиловал. Я напишу заявление в прокуратуру. Я похороню твою карьеру, и клянусь, ты никогда в жизни не отмоешься от этого дерьма.
Не знаю, кто это говорил моим голосом. И не хочу знать. Я и сама побаивалась этого человека и тех слов, что он сказал.
Я направилась к двери. Потом повернулась и еще раз, самый последний, посмотрела на Андрея. Он стоял с растерянным видом посреди комнаты, обернутый белой простыней. На заднем плане маячила Мили, прикрытая подушкой.
Он был невозможно, до боли в груди прекрасен. Такой юный, такой красивый, такой родной… В глазах безбожно защипало. Не раздумывая, я сняла одну туфлю и с силой швырнула Андрею в лицо. Он успел дернуться и заслониться рукой, но каблук все равно попал ему прямо в лоб. Я развернулась и, хромая, вышла из квартиры, громко захлопнув за собой дверь.
Не помню, как я ехала в лифте, как ковыляла в одной туфле по улице, как садилась в машину. Опомнилась я уже на водительском сиденье. Я аккуратно поставила Энди на торпеду, прислонилась лбом к рулю и прикрыла глаза.
Мне хотелось злиться, но я не могла. Внутри разрасталась огромной зияющей дырой нечеловеческая боль. Я чувствовала, как она пульсирует, поражает все внутренние органы, как эта боль становится мной. Или я – ею. Я подняла голову и с удивлением посмотрела на дрожащие пальцы. Они болели. Физически болели, как будто кто-то загонял невидимые иглы под ногти. Еще болел затылок и сердце. Может быть, у меня инфаркт?
Мне хотелось бы обдумать все случившееся. Проговорить про себя сто раз, какой Андрей козел и как я ошибалась, когда видела в нем только хорошее. Подумать, как жить дальше. Но было не до того. Передо мной стояла задача поважнее – выжить. Потому что я не собиралась умирать от сердечной боли в тридцать лет. Я, черт меня подери, слишком много усилий приложила для того, чтобы начать жить заново, и не могу позволить себе взять и откинуть ласты.
Я достала телефон и стала листать список контактов. Я точно знала, кому мне стоит позвонить.
Через сорок минут я стояла у входной двери и пыталась напустить на себя непринужденный вид. Это было довольно сложно. В руках у меня был Энди.
После звонка из машины я долго с остервенением стирала следы растекшейся туши с лица (а я ведь даже не помнила, что плакала!). Потом наматывала круги по району в поисках магазина обуви. Говорят, в Москве можно купить все что угодно, но в одиннадцать вечера не так-то просто найти пару туфель! Но я нашла. Они были довольно вульгарные, на высокой шпильке и платформе, да еще и со стразами, но выбора не было. Круглосуточные магазины обуви, к сожалению, не отличаются широким ассортиментом.
И теперь я была здесь. Готовая сделать все, чтобы прогнать дикую боль в груди. Я хотела перевернуть эту страницу и оставить все позади как можно скорее. Я нажала на кнопку звонка. Два раза, на всякий случай. Практически сразу дверь распахнулась, и передо мной предстал Дима. Он был одет в свободную домашнюю футболку и джинсы. Босой. Волосы зачесаны назад и чуть влажные – видимо, после душа. От него пахло свежестью и немного – мылом.
– Принцесса, что случилось? – спросил он, отходя в сторону, чтобы пропустить меня внутрь.
Я шагнула в квартиру, глядя ему прямо в глаза, поставила Энди на полку под большим зеркалом и сказала:
– Случилось то, что я тебя хочу.