Марк выживал от противника к противнику просто потому что Дарая заставляла его учить слабые места рас, гоняла его по дебрям хитрых и подлых приемчиков. Он убивал с одного удара, со спины или бока, не давал эльфам даже мимолетного шанса на отпор — иначе смерть. Он выжил только потому что тень, в образе мужской марионетки сотни и тысячи раз заставляла его попадать на себя бесшумно, двигаться по земле не как зверь, а как дроу. Прыгать не как волк, а с вампирской стремительностью. Тогда это отнимало уйму сил и вызывало волны ярости, а сейчас спасало ему жизнь.
Когда Марк закончил и сообразил, что вокруг больше нет дроу, то понял, что и в лагере стало невыносимо тихо. Даже лошади не хрипели. Только треск многочисленных пожарищ, нарушал звенящую тишину. Клановцы убивали всех свидетелей своего нападения. Долгую минуту Марк прислушивался, но так и не услышал признаков жизни.
Не может быть, чтобы выжил только он! Этого просто не может быть!
Волк быстро нашел повозку нанимателя. Она оказалась единственной не пострадавшей от Огненного Дождя, видимо эльфийский щит спас. Более того, ее даже не перевернули. Вокруг лежали тела гильдийцев, дроу с браслетами и парочка вампиров. Он ошибся, отряд дорого продал свои жизни, и прилично разменял их на свои. Среди десятка отряда лежала пятерка дроу и два вампа, что очень неплохо, для простых бойцов мелкого человеческого государства.
Еще до того, как оборотень забрался в повозку нюх уже подсказал, что увидит. Внутри нашлись три тела темных с выжженными глазницами и тело светлого эльфа с кинжалами в груди и горле. Но, вонь их крови все равно не перекрывала сладкого аромата.
Камиль полулежал, прислонившись к дальнему борту телеги, и внимательно смотрел на Марка.
Волк счастливо взвизгнул, даже вильнул хвостом, но стоило приблизиться, как стало ясно, что уже ни чем не помочь. Живот мальчика был аккуратно и глубоко разрезан, почти разделив тело напополам. И единственное, что еще не давало органам вывалиться на доски — тень, полупрозрачной темной пленкой заменившей кожу. Теперь Марк понял, о какой слабости теней говорил сегодня Камиль, силы этого существа не хватало даже на то, чтобы не давать крови вытекать из раны.
— Воздушный Клинок, — тихо и почти бодро сказал мальчик, рассматривая мутными от боли глазами морду оборотня. — Я еще не у Астарты только потому при рождении мать дала мне аморфный артефакт.
Марк поджал уши и заскулил.
— Ты прямо, как щенок, — заметил Камиль с легкой, такой знакомой улыбкой. — Знаешь, я собственно не очень верил, что у нас получится добраться до Высших, но Триантэль так хотел попробовать, — мальчик с болью посмотрел на тело светлого эльфа. — Мы не можем отказать нашим нитям, Марк, никогда. Это закон. Вот я и согласился на этот поход. А итогом моей слабости стали больше сотни жизней!
Артефактор дернулся, на фиолетовых губах выступила розовая пена. Он неуклюже ее сплюнул и снова посмотрел на волка.
— Им кое-что нужно, оборотень. И они это получат, если ты не поможешь! А я не хочу, чтобы у них вышло, даже если и не знаю врага в лицо, понимаешь?
Марк кивнул.
— У меня будет три просьбы, волк.
Глаза Камиля начали сверкать и переливаться в темноте, еще ярче чем обычно и с каждым новым словом зрачки светились все ярче. Марк не мог понять, что это за магия или умение, но под шерстью почему-то побежали мурашки. А еще в душе шевельнулось ощущение, что он сейчас прикасается к чему-то настолько запретному и тайному, что о таком и в легендах не напишут.
— Когда все закончится, сожги здесь все, чтобы даже капли моей крови не осталось. Это очень важно!
Волк кивнул, чувствуя, что от волн силы мальчика начинает пятиться.
— Но, перед этим обыщи лагерь. Вдруг, кто-то все-таки выжил, и просто без сознания. Для тебя это будет просто.
И снова Марк кивнул, не в силах сопротивляться этому повелительному голосу. Он мог бы сказать, что это волчьи флюиды, но этого были не они. Просто сила, которой не говорят «нет». Ее не бояться, как магии крови. С ней просто не спорят.
Камиль удовлетворенно облокотился затылком о бортик. Слова отнимали слишком много сил.
— Ну, и последнее, волк Марк, мое сердце.
Оборотень забавно поднял уши и вывалил язык от услышанного. Даже сейчас Камиль едва не засмеялся. Пантеон Всемогущий, ну кто мог назвать этих существ «разумными»? Дети, как есть дети!
— Ты все правильно понял, — с тихим смешком продолжил мальчик. — Мое сердце. Съешь его!
Волк попятился, но споткнулся задними лапами о труп дроу, не удержался, и сел на него задом.
— Прости, но сейчас другого решения у меня просто нет, — сказал артефактор.
А у Марка подкосились лапы, потому что как во сне он увидел Дараю, виновато разводящую руки в стороны и произносящую такие же слова!
— Над всей этой землей стоят рассеиватели, — продолжил Камиль, снова посмотрев на тело эльфа, в его глазах блеснули слезы. — Они позаботились о том, чтобы о смерти артефактора Синий не узнал как минимум еще два дня. Внутри моего тела есть арт маскировки. Так что, думаю, минимум пять дней никто не будет знать о моей смерти, волк. А уже к рассвету здесь будет новый отряд клана.
Камиль с трудом оторвал взгляд от тела эльфа и впился глазами в волка, буквально приморозив его на месте.
— Я не знаю точно, для какого ритуала им нужно сердце невинного артефактора, но и знать не нужно, потому что все варианты очень плачевны для Аарды, волк! Я прочел мысли одного из дроу. Многого они не знали, но им нужно сердце! А я, как видишь, здесь единственный девственник-артефактник, — ребенок зашелся в тихом смехе, а Марка от этих звуков появилась седая шерсть. — Не волнуйся, я сделаю так, что никто, даже сам Ратри, не сможет увидеть в тебе часть меня. Это не сложно, когда мы в таком состоянии. Эх… знать бы раньше, сам бы себе голову отпилил. Да что уж теперь… Ты уже питался нашей кровью, так что есть все шансы, что не отправишься вслед за мной к чертогам. Ладно, иди сюда и заканчивай! Мне больно…
До Марка только сейчас дошло, что он должен сделать. Сделать, вот прямо… сейчас…
Волк замотал мордой, даже оскалился для острастки.
Мальчик выразительно покосился на дыру в пологе телеги.
— Астарта, ну вот за что ты так со мной? Хотя иронию я оценил…
Артефактор перевел взгляд на волка и прошептал:
— Каюсь, Прах, на сына твоего посягнул! Покарай меня своей рукой!
Губы мальчика растянулись в виноватой улыбке:
— Прости, Марк, но твой зверь мне сейчас нужен на много больше, чем ты. И я действительно надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь!
То, что случилось дальше, Марк уже не видел. Последнее, что ощутил было разрушение всех внутренних запретов и цепей, которыми с самого детства окружает каждый оборотень своего зверя. Какая-то сила играючи разорвала путы и вышвырнула сознание в темноту, полностью освобождая зверя, наверное, впервые в жизни.
Марк пришел в себя уже альфой. Он лежал на земле, в окружении густого белого тумана. В теле крепла незнакомая прежде легкость и желание двигаться, жажда боя и… мощь. Да, наверное, это самое близкое определение новых ощущений. Мощные лапы легко подняли огромное тело. Марку не нужно было себя видеть, чтобы понять, насколько он стал крупнее тех альф, что наказывали его на арене. Да, что уж там его зверь стала раза в два больше, шире и мощнее любого из виденных альф волков. Шерсть сменила цвет на черный. Белый туман оседал на ней, впитывался в шерстинки и чуть подкрашивал ее серебром, придавая более живой вид. Волк легко нашел останки артефактора. От тела Камиля, как и тела его эльфа не осталось ничего кроме кучки ошметков. Аромат крови больше не трогал Марка, даже не задевал, стал безразличен.
Оборотень отметил, что густой туман, стелясь по земле, стирал все остатки ауры артефактора и Марка, стирал совершенно все из поля мира. Так что уже никто и никогда не сможет узнать, что здесь случилось. Как Марк это понял? Об этом ему сказала земля. Теперь Марк много понимал и знал, потому что не только его зверь изменился, но и его дар.
Телегу буквально разорвало, а тела раскидало в радиусе тридцати шагов, так что на то, чтобы отыскать свой мешок с доспехом и клинки ушло много времени. Марк перекинулся, облачился в доспех, убрал клинки за спину и заливисто свистнул, подзывая Бэйю. Кобыла, как знала, что начнется, поэтому дала стрекача, а сейчас дожилась зова за перелеском.
Марк добросовестно обходил тела, переворачивал трупы, проверял и искал, как и обещал. Не все были убиты мечами или огнем, многие просто умерли, но каким заклятьем их убили — Марк понять не мог. На то, чтобы обойти пепелище ушло больше двух часов, приходилось переворачивать телеги, да и тела раскидало прилично. Он уже собирался сесть в седло, когда в зарослях камыша ему послышался стук сердца.
В зарослях, почти утопая в тине на противоположенном, от бывшего лагеря, берегу озера лежал волк. Его отнесло неизвестной магией так далеко, что Марк и подумать не мог искать там кого-то живого или мертвого. Смутно знакомых запах защекотал обновленный нос альфы. А уж когда волк легко поднял и перенес на берег бородатого воина в смятой кольчужной броне, вгляделся в покрытое морщинами лицо, то так и сел рядом с беспамятным. Неон, бета его отца, командир орденцев его родного Фиропа. Даже спустя столько лет, даже сейчас в нем чувствовалась сила бойца до последнего.
Марк свистнул, подзывая кобылу. Достал из потаенного кармашка на седле фиал с целительным зельем и влил его в горло волка, которым так долго восхищался. Потом встал и направился к лагерю.
— Охраняй! — бросил он Бэйе.
На то, чтобы сжечь тела у нового дара Марка ушел почти весь резерв, но он обещал, а остальное не имеет значения.
Еще пол часа ушло на то, чтобы из остатков телег соорудить волокушу для раненного.
Неон пришел в себя уже к обеду, когда путники были уже очень далеко от лагеря. Старый волк скатился с волокуши, сбросил в себя плащ, которым был укрыт и встал в боевую стойку, готовый к драке. Марк хмыкнул.