Этот список и стал основой моей будущей информационной базы. Людей из списка я стал по одному дергать. Кто-то отмалчивался, но кое-кого удалось и разговорить. Ребята рассказали, что на данный момент в городе есть несколько организованных скинхедовских бригад. Самая большая — «Blood & Honour» («Кровь и Честь»), а кроме того, есть «Шульц-88», «Солнцеворот», «Green Bombers» и еще парочка.
Я пытался составить хотя бы общее впечатление о том, что вообще происходит у скинов. Выйти на какие-нибудь конкретные имена. Я спрашивал:
— Что ты знаешь об этих «Шульц-88»?
— Да ничего не знаю!
— Кто там главный?
— Главный там Дима Шульц.
— Хорошо. А каку него фамилия?
— Вы думаете, он мне паспорт показывал?
— Еще кого-нибудь оттуда знаешь? Кто еще туда входит?
Мне назывались имена и клички, которые ничего не давали. Как искать Васю по кличке Лысый в пятимиллионном городе? Зацепиться было не за что, кроме, пожалуй, одной мелочи. Среди Петь, Коль и Саш мне назвали парня по имени Ян. Согласись, не очень распространенное имя, да? Кроме того, о Яне мне сообщали, что живет он где-то за городом. Это было уже кое-что.
Вернее, если уж быть совсем точным, то началось-то все с того, что оперативники 18-го отдела появились на концерте группы «Коловрат».
По городу ходил-бродил,
Вокруг косой махал.
И всякую заразу
Под корень вырубал.
Полдня трудился на износ
На Лобном, у Кремля,
Пусть хоть чуток свободней
Вздохнет моя земля!
Герасимов только-только разошелся… публика в зале только допила первую кружку пива и стала тянуться за второй… настроение только-только стало по-настоящему праздничным, как его тут же испортили. В зале зажгли свет, выходы перекрыли, вырубили группе электричество и в мегафон стали орать, что концерт закончен.
Сами парни из «Коловрата» к такому привыкли давно. Их группа существует уже десять лет. И за это время они смогли дать от силы тридцать концертов. Причем те, что удавалось доиграть хотя бы до седьмой песни, можно пересчитать по пальцам. Потом в зал обязательно ворвутся оперативники… вернее, сперва СОБР, а потом оперативники… а иногда за оперативниками еще и телевизионщики, которые, потея от собственного бесстрашия, станут потом называть его публику «фашистствующими молодчиками»… эх, да что говорить? Денис Герасимов снял гитару с плеча и прислонил ее к комбику. Все равно поделать тут ничего нельзя.
В Питере хоть менты вежливые. В Москве прессуют жестко. Мордой в пол, подошву на затылок, а рыпнешься — пиздец тебе. Здесь хоть и лупили, но все-таки не в полную силу, и даже иногда называли на вы. Все-таки прикольный город, этот Петербург.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
Всех задержанных увезли в пикет, переписали данные. И я смотрю, среди задержанных есть парень по имени Ян. Спрашиваю у сержанта: который тут Ян? Он кивает: вон тот. Одет парень был ни как скинхед: рюкзачок, кроссовки, куртка какая-то…
Смотрю документы: зовут Ян, живет в Ново-Девяткино.
— Ты скинхед?
— Нет. Не скинхед.
— Ну раз не скинхед, то иди пока домой. Попозже встретимся…
Я стал пробивать его по нашим базам. Административные взыскания за мелкое хулиганство. Больше ничего. Впрочем, других зацепок у меня все равно не было. Я пригласил его на беседу.
— Видишь? Зто материалы по твоему старому хулиганству. А еще мне известно, что именно ты расколол голову иностранцу возле станции метро «Лесная». Все это очень плохо. Тебя, Ян, ждет тюрьма. Можно, впрочем, до тюрьмы и не доводить. Расскажи, что еще вы натворили, и расстанемся по-хорошему. А нет — я отдаю твои материалы в местный отдел милиции, и они тебя закрывают.
Ян подумал-подумал — и рассказал. Да, он входит в «Шульц-88». Да, у них есть такие-то и такие-то лидеры. Главного у них зовут Дима Шульц.
— Иногда он строит всю бригаду, ходит вдоль шеренги и орет: «Кто ваш фюрер?!» А мы должны в ответ орать: «Шульц! Шульц!»
— Но фамилии ты не знаешь?
— Нет.
— Что еще ты знаешь о Диме Шульце?
Еще Ян знал, что этот Дима изготавливает и распространяет журнал «Made in St. Petersburg». Кроме того, у него есть свой магазин где-то на Литейном. А главное: каждую неделю его бригада выходит на улицы и мочит черных.
— Каждую неделю?
— Каждую.
— Что-то больно часто.
— Я вам говорю: каждую неделю!
— Где били?
— Да везде! Где встретим черного или китайца, там и прыгнем.
— А хоть какую-нибудь дату помнишь? Или конкретное место?
Мне нужно было хоть как-то связать его показания со сводками. И парень вспомнил-таки:
— Седьмое ноября 2001 года в перегоне между станциями метро «Черная речка» и «Петроградская» мы избили двух негров.
Это было уже кое-что. С материалами я пошел к руководству: есть информация об избиении негров. Хотя по сводкам вроде бы ничего похожего не проходит. Начальство доложило выше, а там схватились за голову: как это не проходит?! Охренели?! Избиты двое граждан Танзании! Бумага пришла аж из посольства в Москве! Вот уже месяц, как все раком стоят! Быстро материалы на стол!
То, что Ян раскололся, было, конечно, подарком. Там у следствия не было никаких зацепок — и вдруг человек дает полный расклад! Я спрашивал:
— Кто именно бил?
Ян четко отвечал:
— Леша СВР.
— Фамилию знаешь?
— Нет.
— Что такое СВР? Это что-то значит?
— «Сделано в России». У Леши вот здесь на голове нататуированы эти буквы.
— Адрес этого Леши знаешь?
— Знаю место работы. Он работает охранником в магазине «Здоровый малыш».
Дальше было дело техники. Лешу СВР мы взяли прямо с работы. Что особенно радовало лично меня, так это то, что при обыске у Леши была изъята записная книжка. Очень забавная: сперва там шли списки скинхедов с кличками, а в конце, под заголовком «общечеловеки», были телефоны просто знакомых. В этой книжечке на букву «ш» значился телефон и самого Димы Шульца. Ну не подарок ли? Книжку мы отксерокопировали, телефоны все пробили. Моя база данных после этого увеличилась сразу в несколько раз.
Пейте пиво «Коловрат» —
Будете здоровые,
Вот такие вот герои,
Мы —
Бритоголовые!
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Основных подозреваемых было двое: сам СВР и парень по кличке Кислый. Дело передали следователю, и у следователя оно почти сразу развалилось.
Сперва примчался отец Кислого. Раньше он и сам работал в органах и знал, с какого конца ко всему этому подойти. Короче, сына ему удалось вытащить. После этого и все остальные пошли в отказ. Арестован никто так и не был — ребята ходили под подпиской. И разумеется, выйдя от нас, первым делом они наехали на Яна: с какой это стати ты всех нас посдавал?
Не знаю уж, как там они разговаривали, но сразу после этого Ян начал брать всю вину на себя одного. Мол, что делали остальные — не видел, а сам — да, бил.
В принципе, в суд можно было идти и с этим. Но когда Яну начали предъявлять обвинение, адвокат ему сказал:
— Что ты, сына, паришься? Свидетелей нет. Расклад на тебя никто не давал. Зачем ты сам себя сажаешь? Скажи, что менты тебя пытали и заставили себя оговорить.
Он так и сделал. Дело повисло глухарем. Несмотря даже на то, что через год я нашел свидетеля, который смог опознать одного из нападавших.
Глядя мне в глаза, все эти парни только ухмылялись. Первый блин оказался комом. Тогда казалось, что они победили. Но, как показало время, история только-только начиналась. Это был не окончательный финиш, а промежуточный.
4. Петербургский метрополитен. Вестибюль станции «Пушкинская» (февраль-октябрь 2003-го)
24 февраля 2003 года Вазген Петросян вышел из вагона метро на станции «Пушкинская» и повернул к эскалатору. Удар обрушился на него сзади. С Вазгена слетела шапка, и первым делом он зачем-то потянулся ее подобрать. Наклонился, получил еще несколько ударов, услышал: «Умри, сука черножопая!», упал — и самостоятельно подняться больше не смог.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
В марте 2003-го, накануне празднования 300-летия Петербурга, был создан 18-й отдел УБОП, специализирующийся на предотвращении проявлений экстремизма.
Я тогда еще продолжал работать в метро. А в новую структуру ушел один из сотрудников уголовного розыска метрополитена. Иногда мы встречались, я давал ему материалы. Мне было не жалко поделиться тем, что я, по-любому, не смог бы раскрыть сам. Единственное, о чем я просил: если получится, перетащи к себе. Ну и где-то через месяц он предложил мне переводиться. Я начал работать в УБОПе, и дело группировки «Шульц-88» получил обратно.
Теперь с этой бригадой у меня были личные счеты. После того как дело танзанийцев рассыпалось, информаторы рассказывали:
— Все знают, что вы пытались накрыть «шульцов», но у вас ничего не вышло! Шульц про вас всем говорит: руки коротки! Он, типа, самый мудрый, ментам его не взять.
Я, как говорится, не злопамятный, просто злой, и память у меня хорошая. Эти его слова мне запомнились. Пока я действительно не мог ничего сделать — только медленно и методично собирал информацию. Зато очень скоро по Шульцу у меня был полный расклад.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии: