«…1931 год. Я и Фромиллер ехали из Новороссийска домой. Но по дороге в Тоннельную встретили Сакмана Христиана Ивановича и Шнейдера Вильяма Мартыновича. Они были раскулачены. Мы им рекомендовали спешно уехать из этих мест. Они нас послушались и уехали до Адлера. А там были арестованы, им дали два года заключения. Вот какая была неприятность из-за нашей рекомендации…»
– И с этим была связана коллективизация?
– Скажите, а что бы вы делали в такой ситуации? Сейчас некоторые умники говорят: нужно было пойти на то, чтобы лишить Россию суверенитета. Пускай ее захватят! Людей больше бы осталось, русская нация бы сохранилась. Русскому мужику все едино: либо зверский сталинский режим, либо зверский гитлеровский. Как были крестьяне рабами при Сталине, так и остались бы при Гитлере. Гитлер, кстати говоря, колхозы распустил. И церкви открыл! Вдоволь бы вы наелись гитлеровского рая…
– Однако в 1930-е годы, несмотря на коллективизацию, в стране была острая нехватка продовольствия. Она обнаружилась очень быстро…
– А я и не сомневался, что она будет! Именно поэтому голодомор и случился!
– Но продовольственная проблема в итоге и погубила ваш СССР.
– Да, это был тупик! И я эту гайдаровскую идею о том, что родимым пятном, скрытым уродством построенного мною социализма является недоразвитость аграрного сектора, я этот упрек принимаю, безусловно. Но ведь вы поймите, что у меня ж была другая идея! У меня была идея мировой революции! Это раз. А во-вторых, я с Китаем не ругался. Это же Никита поругался. А я был уверен, что в обмен на наши бомбу и машины товарищ Мао выбил бы из китайцев столько риса, сколько нам надо.
– Но им самим не хватало, они сами голодали.
– Значит, они бы умерли! Поверьте мне, так или иначе, но с Мао мы бы не пропали. Мы бы китайцев пустили в наши колхозы, где народу не хватало…
– Коллективизация для повышения обороноспособности, для мировой революции, для войны – все это как бы логично выглядит. Но все это задним числом, товарищ Сталин. На самом деле было непонятно, что такое Третий рейх, его еще не было в 1929 году…
– Странное дело, я вам рассказываю свои мотивы, а вы мне говорите: нет, я вру, мотивы были другие. Я утверждаю: не было никаких причин морить голодом пять миллионов человек, кроме одной – спасти оставшиеся двести.
– Однако есть мнение, что этот поворот был чисто политическим. Ведь в 1929 году страна не знала такого лидера – Сталина. К 1929 году партия ушла в тень, поскольку главными стали проблемы экономического развития. Страна успокоилась и стала немножко походить на то, что было в мирное время до 1917 года. Именно коллективизация, то есть всенародная борьба с внутренним врагом, привела вас к власти. Это так?
– Абсолютная чушь! Выглядит как какая-то история из Тита Ливия. Глупость несусветная! Поверьте мне, к 1929 году я фактически имел все рычаги власти в руках.
– Но страна узнала о вас именно…
– Поверьте, у меня не было задачи, чтобы меня знали. Такого внутреннего тщеславия во мне никогда не было. Да, наверное, меня можно упрекнуть в том, что я не остановил так называемый культ личности. Но они сами все это сделали, я тут особых усилий не прилагал. Поверьте мне, для того, чтобы прославить себя, нет необходимости убивать пять миллионов человек.
– Просто есть разница между властью над партийным аппаратом, который сам не совсем у власти, если развивать разные формы собственности…
– У меня к вам тоже вопрос, товарищ. Разные формы собственности сейчас в Китае? Разные. Иностранная, частная, коллективная, государственная собственность. Коммунистическая партия там правит? Правит. Рычаги власти у нее в руках? У нее. Так в чем вопрос?
– Это частность, про формы собственности. Согласитесь же, что есть огромная разница между вашей властью над партийным аппаратом, которую вы имели до 1929 года, и властью реальной, абсолютной в масштабах страны, которую вы стали иметь после того, как началась классовая борьба в деревне.
– Да не было там никакой борьбы, это все выдумки! Хоть одно восстание мне назовите в 1929–1931 годах. Люди тупо умирали. Потому что войска НКВД оцепляли целые районы и не выпускали оттуда людей. Ни одного восстания! Мелкие стычки. Кто-то выкопал ржавый пулемет. Тут же его и застрелили. Это все ерунда.
– Классовую борьбу я понимаю по-другому…
– Ну-ка, ну-ка, научите меня, что такое классовая борьба!
– Когда одни идут арестовывать других – соседи с этой же улицы…
– А те, заметьте, не уходят в леса и банды, а грузятся на телеги и едут в Архангельскую область, в ссылку. Где тут борьба, где вы ее увидели? Страна уже была полностью в наших руках. Мы полностью все контролировали. Нам реально нужно было коллективизацию провести ради индустриализации!
И потом, вы даже не представляете себе, насколько низкий уровень развития был на тот момент в деревне. Полное отсутствие тракторов. Полное отсутствие селекции зерна, низкая урожайность, вечный недород. Полное отсутствие селекции скота, низкая продуктивность, падеж, эпидемии. Это можно было исправить, только проведя коллективизацию. Может быть, можно было и по-другому сделать – постепенно реформируя деревню, если бы не мировой экономический кризис.
Рассказывать мне о том, что я провел коллективизацию для того, чтобы упрочить свою власть над страной, – смешно! Уже работал репрессивный аппарат. Уже хозяйственники в струнку вытягивались перед партийными руководителями. Уже работал политический сыск, границы закрыты, пресса полностью под контролем. Поверьте мне, мы к 1929 году идеальную страну имели – то, что сейчас имеет Китай. Они делают то, что мы хотели сделать в конце 1920-х. Только им повезло, а нам – нет.
Вы поймите, я же с Мао много разговаривал. Мы же с ним были большие друзья! На самом деле, я не шучу. Может быть, это был мой единственный друг, особенно после войны. И, может быть, моя последняя надежда, потому что я ему завещал сделать мировую революцию, как Ленин завещал это сделать мне. И я верил в Мао. Вот после 1944 года самая главная моя радость была – это Китай. Мао. Может, они еще и сделают мировую революцию. А американцы им продадут ту самую веревку, на которой китайцы их повесят. Ровно как и предсказывал Ленин.
Напрасно Эммануил Фельхле корит себя за эту ситуацию. Вряд ли судьба Сакман и Шнейдер сложилась бы более благополучно, возвратись они в Джигинку. Вряд ли.
Но было бы несправедливо говорить о какой-то особенно несчастной судьбе российских немцев. Рядом с немцами, в соседних селах, проживали и русские, и армяне, и греки, и казаки, которые претерпели в эти годы не меньше. К примеру, пострадало немалое количество казаков и из станицы Старотитаровской, с которой Джигинку связывало не одно десятилетие добрососедских отношений.
Из воспоминаний Эммануила Фельхле
«…22 февраля 1930 года. Весь день возили из станицы Старотитаровской большое количество кулаков на подводах до станции Тоннельная, с ночевкой на дороге. Детей возили в бочках. Как страшно это было для этих людей! Мы им дали обед в Джигинке…»
Жить стало лучше, жить стало веселей… Испытания продолжились и на следующий год.
1933 год
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В 1933 году, после засухи 1932-го, год был неурожайный. Но к концу года все обязательства были выполнены…»
И как следствие – голод.
Из воспоминаний Эммануила Фельхле
«…1933 год. Был большой голод!.. Весь хлеб, зерно, забрали. Деревня была заполнена беженцами, голодными… Очень многие умерли от голода…»
Но голод, разумеется, был в то время не только в Джигинке. Весь Северный Кавказ был охвачен эпидемией голода.
Выдержки из Информации Секретно-политическому отдела ОГПУ о голоде в районах Северо-Кавказского края от 7 марта 1933 года (под грифом «совершенно секретно»)
«…Тов. Менжинскому, Ягоде, Прокофьеву, Агранову.
В отдельных населенных пунктах целого ряда районов отмечается обострение продзатруднений.
Факты продзатруднений в районах: Курганском, Армавирском… Крымском, Анапском, Ейском…
…По далеко не полным данным в этих районах учтено:
Опухших от голода – 1742 чел.
Заболевших от голода – 898 чел.
Умерших от голода – 740 чел.
Случаев людоедства и трупоедства – 10.
В голодающих населенных пунктах имеют место случаи употребления в пищу различных суррогатов: мяса павших животных (в том числе сапных лошадей, убитых кошек, собак, крыс и т. п.)…»
«Случаев людоедства и трупоедства – 10»… Это учтенных случаев. А сколько их было на самом деле?.. Удивительно, но и в эти страшные дни жизнь не останавливается. На каком-то сверхъестественном энтузиазме, необъяснимой, фанатичной даже вере продолжалось движение вперед. К победе коммунизма, конечно.
Колхоз им. Карла Либкнехта вскоре стал походить на хорошо отлаженный механизм, который практически не давал сбоев.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В колхозе были оформлены четыре полеводческие бригады, две товарно-молочные фермы, конеферма, свиноферма, птицеферма, овощеводческая бригада. В каждой бригаде и ферме были назначены надежные и лучшие колхозники. Бригадиром первой полеводческой бригады был назначен Герман Эдуард Кондратьевич, ему в помощники был дан учетчик труда А. Вейс. Бригадиром второй полеводческой бригады был назначен Гартман Эммануил, его помощником и учетчиком был Михно Константин. Третья полеводческая бригада: бригадир Ерке Леопольд, помощник – учетчик Меркулов Тимофей. Четвертая полеводческая бригада: бригадир Гортфельдер, его помощник и учетчик труда – Рейх Давид Яковлевич.