Мы помолчали. Разное в голову лезло. Слов не было.
– Что сын в записке-то написал? Здесь всякое болтают, – Бобров поднял на меня глаза.
– Прощения просил…
История одной дуэли
«…Видений пёстрых вереница
Влечёт, усталый теша взгляд,
И неразгаданные лица
Из пепла серого глядят.
Встаёт ласкательно и дружно
Былое счастье и печаль,
И лжёт душа, что ей не нужно
Всего, чего глубоко жаль».
Этой истории случилось быть много лет назад, и началась она, когда мы ещё сверкали глазами студентов… Дуэлью её назвать можно только с большой натяжкой, однако то были действительно иные времена, и мы сами были совершенно другими.
Страна наша была великой, наши планы грандиозными, а мы амбициозны и романтичны. Сам чёрт, как говорится, не брат, а все моря по колено.
И та случайная стычка между двумя студентами на настоящую дуэль не тянула, но она ею стала. И более того, со временем превратилась в настоящую трагедию; но не буду забегать вперёд…
Мятежный незнакомец
…Остался в Саратове. На носу серьёзные соревнования. Надо готовиться. Отписал предкам, думаю, не обидятся. Приятели, сдав сессию, почти все разъехались на каникулы, поправлять здоровье, набираться сил на домашних харчах. Тех, кто остался, в связи с ремонтом «альма-матер» перевезли в новое общежитие института, куда расселяют и заочников, приехавших сдавать очередные экзамены.
Уехал мой верный Санчо Панса – Николай. Махнул к себе в Волгоград, обещал обернуться с запасами на несколько дней. Я, хотя и держу ему койку, но двух заочников уже подселили, кстати, они его земляки. Народ скромный, робеет перед очниками, но к вечеру освоились. Оказалось: люд свой, в спорах интересный, общительный.
Уголок вокруг новой общаги глухой. Дикая балка с густой зарослью чёрных кустарников. Они, словно бесформенные ворохи колючей лагерной проволоки на белоснежном покрывале. Старожилы (я тут познакомился с охранниками из местных) рассказывают легенды о кошмарных преступлениях и бандах головорезов, обитавших когда-то в этих уголках. Едва стемнеет, и сейчас мало смельчаков отваживается ходить в одиночку. Только железная дорога как веха цивилизации развеивает призраки былого, и дерзкий перестук поездов по рельсам взрывает тишину, напоминая о современной действительности.
Студенты преодолевают пустырь, буераки от общаги до ближайших столпов урбанизации – жилого городского массива – стайками и почти бегом, стараясь успеть засветло.
Жить сангвиником в такой обстановке, почти в одиночестве, не удаётся, настигает тоска, надо остаться хотя бы оптимистом…
Вчера мои молодые бурсаки чуть было не разодрались, рассуждая о философских учениях, о свободе личности. К вечеру к ним подвалил плебс из соседних комнат, и, задымив сигаретами, они завелись в дискуссиях. Я не курю, поначалу терпел, а потом выгнал всех в коридор. Проветрил хату, но они вскоре возвратились; в коридорах почти такая же температура, как на улице в овраге, и продолжили перепалку. Лень было вклиниваться, но мысли у них мелькали, хотя сказывалось дилетантство. Многим следовало бы поглубже позаниматься с Гельвицием, Гольбахом, Локком, да и вообще с энциклопедистами они здорово хромают. У меня где-то завалялась книжка Клода Гельвиция «О человеке, его умственных способностях и его воспитании». Так и подмывало предложить её своим жильцам, но задремал под их гвалт и забылся.
А книжка у меня эта заветная, с дарственной надписью давнего друга Аркашки. Так и не суждено ему было пройти вступительные экзамены, срезался на последнем до «тройки» и не набрал нужных баллов. А уезжая домой, надписал её и сунул мне, чтобы не забывал. Как ни грустно было, хоть вой, но он схохмил и тут, надпись гласила: «Много не читай, береги здоровье».
…Возвратился, как обещал, Николай. Привёз новости, а главное, с ним прибыл «обоз с харчами». Рюкзак домашних деликатесов с волжского понизовья на обоз с продовольствием, конечно, не тянет, однако встречен был с восторгом.
Вечером философский моцион перед сном затянулся, тем более, в нём принял участие свеженький Николай. Обсуждали те же темы – государство, личность, свобода…
Объективной свободы в обществе быть не может. Под свободой надо понимать разумное поведение и право выбора в рамках, установленных обществом для всех. Другое дело, насколько все наделены равным правом и полномочиями. Это мнение большинства спорящих…
Выдавались суждения председателя Мао, что человек создан подчинять или быть подчинённым. И тут же известного экзистенциалиста Марселя, что массы – иррациональная сила, которой противостоят аристократы духа…
В общаге примелькался некий «корреспондент», лысоватый старикан, работает в газете, учится на последнем курсе заочного факультета. Никто не знает, откуда он; не раз заглядывал к волгоградцам. В совершенстве владеет всеми аспектами логических умозаключений, мыслит трезво и твёрдо стоит по жизни на ногах. Убелённый сединами и лысиной этакий прагматик. А философия прагматика – комок реагирующей протоплазмы, у них, известно: вещь возникает в процессе познания. Сцепились мы с ним по поводу рассуждений Гоббса, у барьера, правда, жертв не было, но нас растаскивали. Никак не научусь сохранять спокойствие в дискуссиях, если разойдусь…
…Сегодня заочники восхищались лекциями Фарбера, замечательно читает лекции по конституционному праву. Наш курс, помнится, тоже его боготворил. Безусловно, небезынтересен и сам предмет, но как он умеет преподнести!
Не так давно мы, схватившись в очередной ночной полемике, спорили опять по философским и политическим проблемам. Их на нашу душу хватает с достатком. Собственно, мнений было не так уж и много… Опять одна сторона сплотилась вокруг этого «Лысого», корреспондента, вторую составили мы с Николаем. Были ещё мелкие оппоненты, но они, получив бреши, быстро отступили в беспорядке.
В ходе этой внезапно возникшей полемики, кстати, я стал замечать, а сегодня особенно бросилось в глаза, что наши «политические споры» зачинаются всегда с приходом в комнату «Лысого»; тот словно катализатор с постоянной фразой: «Я пришёл пробудить ваши тяжёлые умы от сна, ибо сон разума рождает чудовищ»…
Так вот, в ходе этой полемики я про себя отметил, что бессовестно плохо знаю этих самых классиков марксизма. А если совсем правдиво сказать, знаю только то, что требовалось в школе да в институте. Вот меня «Лысый» и утёр. Он прямо-таки цитировал строчки Маркса, Энгельса, Ленина, Фейербаха и ещё бог знает кого, называл такие их работы, о которых я слыхом не слыхивал, как говорится! Вогнал меня в пот, трепет, краску и вызвал, надо сказать, невольное почтение помимо моей воли. Необходимо срочно восполнять пробел…
Чем он тогда апеллировал?
Дай бог память…
Сцепились мы с ним в оценках работы Маркса «К еврейскому вопросу». Проблема заслуживает того.
Да, действительно, этот народ богат на великие личности и интеллекты. У него трагическая и оригинальная история. С ним зародилось христианство. Все пророки, сам Иисус Христос – великие евреи! Но еврей и Иуда Искариот, предавший и свою веру, и своего учителя. Моисей, с помощью которого, если верить Библии, бог направлял человечество, и который, по сути, основал цивилизацию; правда, если быть до конца последовательным и верить также археологическим находкам, цивилизация, не менее великая, существовала до Христа и Моисея!
А какие личности появились у этого народа далее!..
Альберт Эйнштейн, изменивший в корне общепринятые объяснения этой цивилизации и всего физического мира своей теорией относительности; Нильс Бор, Лео Сцилард, Оппенгеймер, создавшие оружие, уничтожающее не только цивилизацию, но и всё живое и неживое. Что ни имя – гигант! История всех могущественных государств Старого и Нового Света буквально усеяна именами великих представителей еврейского народа. Народа, государство которого, развеяли в прах в глубокой древности, веру которого пытались уничтожить огнём и мечом. Народ, который получил право на самостоятельное государство только спустя тысячелетия, уже в современном мире. Но некоторые и сейчас отказывают ему в праве называться нацией…
История и нашей страны полна великими их именами. Это непохожие, порой неприятные экземпляры, но они личности, внёсшие свой вклад в общественное развитие. Далеко ходить не стоит. Взять хотя бы политику и борьбу за власть. Первый председатель ВЦИКа Яков Свердлов, комиссар Армии и Флота первого социалистического государства Лев Троцкий – Бронштейн, народный комиссар внутренних дел первого правительства Григорий Зиновьев – Апфельбаум, председатель Моссовета, вечный до 1925 года член Политбюро ЦК партии большевиков Каменев – Розенфельд, целый сонм политических деятелей, командующих фронтами, армиями, маршалов, генералов… Каждый из них – факел революции и бессмертная яркая судьба!
Одним словом, в общих оценках неординарности, яркости и значимости этой нации в эволюции общества мы с моим оппонентом почти не расходились. Единственное, я постарался ему засвидетельствовать осведомлённость о великих личностях, разместившихся на страницах мировой истории и представляющих другие народы – русских, англичан, французов, немцев, голландцев, индусов, армян, грузин, а он поразил меня тем, что без запинки называл вместе с псевдонимами настоящие имена и фамилии этих личностей, в особенности известных политических лидеров, финансистов и борцов за власть, при этом чётко добавляя, когда и как тот или иной завершил свой жизненный путь. В отношении советских тут же обозначал репрессивные меры, принятые Сталиным.
Меня это особенно не задевало. Конфликты начались, лишь только мы спустились на древние камни Синая. Немного понадобилось времени, чтобы убедиться в его превосходном знании Библии, и если я пересказывал лишь содержание прочитанной мной атеистической литературы, то он, несомненно, шпарил первоисточниками. Сдаваться не в моих правилах. Я отмалчивался, лихорадочно искал зацепку, малейшую брешь в его атаке. В своё время меня учили: когда говорит один, он вынужден говорить много. А когда много говорит один, он обязательно ошибётся. И я дождался своего.