— Кстати, — неожиданно для самой себя вмешалась в разговор я, снова сбивая издателя с мысли, — с чего это я вызвала у вас столько подозрений?
Шумилов тяжело вздохнул, потом, видимо, решил, что я все равно не отстану, и осознал необходимость отвечать.
— Из природного чувства осторожности. Вы не похожи на детектива. Вы отказались назвать агентство, в котором работаете. Вы говорили глупости. И вообще вели себя довольно странно.
— Только поэтому? — недоверчиво усмехнулся Георгий. — Если каждый раз, встречая людей, которые ведут себя странно, вы нанимаете детектива для слежки, я готов пойти к вам на постоянную работу. Мне просто не нужны будут другие заказчики.
— Я нанимал вас не только для слежки, — сквозь зубы процедил Шумилов, который, похоже, мысленно дал себе клятву не позволить Георгию вывести себя из равновесия. — Опираясь на имеющуюся у меня информацию, я составил кое-какой план действий. Одним из пунктов была проверка личности госпожи Кроль. Далее я намеревался возложить на вас другие задачи.
— Но ведь вы наняли для расследования меня, а не его! — возмутилась я.
Шумилов на миг закатил глаза к подглядывающему сквозь прозрачный тент небу, потом снова взял себя в руки.
— На вас бы я возложил другие обязанности. Не волнуйтесь, в этом деле забот хватит для всех. Собственно, поэтому я и звонил господину Собаневскому, когда наткнулся на вас, Катя.
Мне польстило, что ко мне издатель обращается по имени, как к хорошей знакомой, и я, сама того не заметив, переметнулась на его сторону. Все мои подозрения развеялись под натиском оправданий издателя. Решив вести дело самостоятельно, Шумилов нанял и меня, и Георгия, чтобы использовать нас в решении разных задач. Что ж тут удивительного? Для проведения расспросов я, например, годилась значительно больше, чем Георгий, вечно настраивающий всех против себя своим неумением общаться. Конечно, Шумилов был не прав в подходе к расследованию, но не настолько, чтобы обвинять его в пособничестве преступникам, как это пытался делать Жорик.
— Так вот, — продолжил Шумилов, — поговорив с Катей по телефону, я понял, что вы, господин Собаневский, попросту посмеялись надо мной. Я связался с Зинаидой, чтобы уточнить, кто такая Екатерина Кроль, и узнал, что Катя представляет то же агентство, что и вы. Собственно, мне изначально нужно было обратиться за разъяснениями к Зинаиде, но я отчего-то решил довериться лучшему, как утверждает молва, детективу города. За что и поплатился.
— Дело в том, что, как вы изволили выразиться, лучшего детектива города никому бы никогда в голову не пришло нанимать как простого исполнителя, — решил все же раскрыть свои карты Георгий. — А вам пришло. Отчего-то вы побоялись поделиться со мной всей информацией.
Слова Георгия тоже показались мне убедительными. Настороженное отношение к издателю тут же вернулось ко мне. Как всегда, присутствуя при спорах двух одинаково сильных противников, я чувствовала себя неуютно. Доводы обоих казались мне обоснованными, и я металась от одного мнения к другому, не находя в себе силы заняться чем-нибудь более полезным.
— Так на что же вы жалуетесь? — продолжал между тем Жорик. — Указания ваши я выполнил в точности. Установил личность Катерины, установил за ней слежку. Когда вы мне позвонили после ухода Кати от вас, я попросил объяснить толком, что произошло. Вы сказали, что сейчас это не важно и что в мои задачи входит исключительно навести справки. Я не стал ничего объяснять вам, потому что вы со своей стороны не взяли на себя труд объяснять, зачем вам это нужно и чем вызван столь повышенный интерес к моей… м-м… сотруднице.
— Мы компаньоны! — грозно напомнила я Жорику, не стесняясь присутствия Шумилова.
Кочуя из образа потенциального заказчика в роль потенциального преступника и обратно, издатель перестал расцениваться мной как персона, на которую нужно производить благоприятное впечатление. Пусть со своей репутацией сначала разберется.
— Мои условия таковы: или вы отдаете мне бразды правления следствием и при этом обещаете быть откровенным, потому что внутри следственной группы не должно быть никаких тайн, или разбирайтесь сами, — твердо сказал Георгий и расстроил все отвратительным завершением: — У меня и без разборок между подругами вашей дочери дел по горло.
— Что ж… — Шумилов слегка приподнял подбородок, и я вдруг заметила, какие одинаковые у них с Жориком выражения лиц. Оскорбленные в лучших чувствах благородные сэры холодно смотрели друг другу в глаза. — Значит, исход нашей встречи определен.
Жорик сдержанно кивнул и уже начал крутить педали, дабы отплыть от столика Шумилова. Я, рискуя сломать любимые шпильки, изо всех сил уперлась ногами в свою часть педалей. Оказывать сопротивление долго я бы не смогла, но тут меня выручил вовремя подплывший гидроцикл официанта. На покачивающемся столике были выдавлены специальные углубления для посуды. Ловким движением официант поставил передо мной дымящуюся чашку с кофе.
— Давайте прекратим это глупое выяснение отношений, — как можно более доброжелательным тоном произнесла я. — Я хочу выпить кофе в этом замечательном месте. Эдуард Семенович, Георгий ни в коем случае не хотел обидеть девочек. Говоря о разборках, он подразумевал, собственно, причины исчезновения актрис. Он просто некрасиво выразился.
Жорик собирался возразить, но я не дала ему вставить и вздоха.
— У нас ведь общие цели! Я так понимаю, что оба вы хотите выяснить причины исчезновения Ксении и ее подруг, так?
— Так, — согласился Шумилов.
— Так, — согласился Жорик, но тут же испугался, что сдает позиции, и кинулся спорить: — Но при предлагаемых нашим потенциальным заказчиком условиях это невозможно. Он не до конца откровенен с нами. Например, не хочет сказать, чем ты, Катя, настолько напугала его, что он сразу стал взывать ко мне о помощи, да еще и на протяжении всего вашего разговора держал тебя под прицелом пистолета.
— Что? — не поверила своим ушам я.
— Как вы узнали? — ошарашенно прошептал издатель.
— Скажите, у вас есть разрешение на хранение оружия? И ответьте, пожалуйста, за что вы собирались пристрелить Катерину? Не заставляйте меня озадачивать этими вопросами моих бывших коллег из органов. Думаю, им достаточно будет услышать, что в течение всего разговора с Катериной вы ни на секунду не выпускали из руки пистолета. Того, что сейчас лежит в кармане вашего пиджака. Одного этого достаточно, чтобы заинтересоваться вами. Чем же так напугал вас человек, собирающийся расследовать дело об исчезновении подруг вашей дочери?
До этой тирады я считала, что склонность к преувеличениям и больное воображение — моя прерогатива. Увы, Георгий бил все рекорды, выдумывая что-то уж совсем несусветное. И как только ему такое в голову могло прийти?
— Не старайтесь зря, — после минутного раздумья произнес Шумилов, — ничего не добьетесь. Разрешение на хранение оружия у меня есть. А в том, что я решил повертеть его в руках, нет ничего противозаконного. Я ведь никому не причинил вреда. Катя, подтвердите. Ведь я даже не угрожал вам?
На этот раз я потерялась окончательно. Угрожал ли мне Шумилов? Хорошенький вопрос…
— Не знаю, — честно призналась я, подразумевая, что даже если издатель мне и угрожал, то я этого просто не заметила.
— В каком смысле «не знаю»? — Издатель расценил мой ответ по-своему. — Не станете же вы утверждать… — Шумилов запнулся. — Как же ловко вы все подстроили! — выдавил наконец он из себя. — Секретарь была выходная. Значит, у меня даже нет свидетеля… Честно говоря, не рассчитывал, что вы заметите пистолет. Теперь, заявив, что я угрожал вам, вы сможете поднять такую шумиху…
— Она и не заметила, — улыбнулся Жорик. — Про пистолет я догадался исключительно с вашей помощью. Во-первых, вы спросили у меня в сообщениях, не стоит ли вам прямо сейчас прижать подозрительную посетительницу к стенке. И было ясно, что скажи я «дерзайте», вам было бы с чем напасть на Екатерину. Во-вторых, Катя не помнит, есть ли у вас обручальное кольцо. Ну какая женщина при встрече с вами не решит удовлетворить любопытство и глянуть, успел ли уже кто-нибудь окольцевать вас, а? Отсутствие у Кати информации может означать лишь одно — она попросту не видела вашей правой руки. При этом, судя по тому, как она описывала вашу встречу, вы то набирали сообщения на телефоне, то жестикулировали. Выходит, это все вы делали, так сказать, одной левой. Но вы, как я вижу сейчас, вовсе не левша. Что подвигло вас терпеть такие неудобства? Уверен, что вы держали правую руку под пиджаком, опасаясь выпускать оружие. Я-то его сейчас вижу, но Катерина не спец в таких вещах.
— Удивительно, — перебил Шумилов, приняв серьезный вид. — Вы действительно верно догадались. Примите мои восхищения.
— А вы — мои соболезнования, — произнес Жорик, залпом допил остатки кофе и встал. На миг мне показалось, что Георгий забыл, где находится или кем является, и действительно собирается обиженно пройтись по воде к выходу из ресторана. Уже стоя, Георгий решил добавить разъяснения: — Соболезнования по поводу вашей дочери. Из-за скрытности отца Ксения лишается в моем лице надежного защитника.
«В нашем лице!» — мысленно поправила я Георгия, но, к счастью, у меня хватило совести и ума промолчать.
Шумилов тяжело вздохнул.
— Постойте, не уходите, — торопливо проговорил он так, будто и впрямь поверил, что Георгий может уйти.
— Да? — Жорик послушно сел, понимая, что снова победил.
— Вы впечатлили меня своей догадкой про пистолет. Пожалуй, я не прощу себе, если не попрошу вас все же расследовать исчезновение Ксении. И Аллы с Ларисой тоже, разумеется. Со своей стороны хочу извиниться. Я не собирался стрелять в Катю. Я просто хотел напугать ее.
— Я не боюсь оружия, — попыталась разрядить обстановку я. — Вот если бы вы прятали в ящике стола змею или крысу… тогда я бы испугалась.
Не глядя на меня, Жорик коротко дернул рукой, выставив ладонь в мою сторону. Предыдущий опыт мне подсказывал, что этот жест означал вежливую просьбу помолчать и не мешать течению разговора. Я неохотно повиновалась. Почему если разговаривать по существу, так обязательно в обстановке крайнего напряжения?