«Кир, ты очень хороший. Ты дорог мне как друг. И это важно и много для меня значит. Ты — мой тип человека, но не мой тип мужчины. Понимаешь?» — внесла ясность она тогда.
Что тут началось! Такое признание вызвало у Кира целую бурю эмоций. Здесь было и «что ты о себе возомнила, кому ты нужна!», и «никуда ты не денешься, будешь моей, раз я так решил», и «никто не понимает тебя лучше, чем я, ведь я раскопал о тебе все», и даже «да знаешь ли ты, во сколько мне обошлась наша с тобой дружба?!». Так Ксения узнала все о происках Кирилла и была в полнейшем шоке.
— Я вглядывалась в его безумные глаза. Вслушивалась в истеричный шепот, которым он горделиво признавался в массе подлостей. Передо мною был не Кир. В тот момент кто-то другой влез в его тело. Я не верила в происходящее, — тяжело дыша, рассказывала мне Ксения. — Когда поверила, в голове пульсировала только одна мысль: «Не заплакать. Не заплакать. Не выдать этому подонку, как мне больно от его предательства».
Циничные излияния Кирилла заставили Ксению развернуться и уйти, выразив напоследок желание больше никогда не встречать Кирилла на своем пути. На следующий день полный раскаяния парень, стоя на коленях под Ксюшиными окнами, на всю улицу молил о прощении. Ксения не простила его, но табу на общение сняла. Это было к лучшему. Уходить из театра очень не хотелось. Кирилл поклялся снять с Ксюши слежку, но подлыми свои действия не признал.
«Я пошел на это, потому что ты нужна мне, Ксюш. Ты очень нужна мне, — оправдывался он. — Как еще я мог добиться твоей симпатии? Как еще мог узнать твои предпочтения, вкусы, то, куда бы ты хотела пойти? Как еще можно было все о тебе выяснить, чтобы суметь создать для тебя сказку?»
«Сказка на то и сказка, что приходит по мановению волшебной палочки. Сказка не может быть искусственно взята с потолка», — сухо ответила Ксения.
Но все-таки ответила, что давало Киру повод не оставлять свои надежды.
Грубость своего ночного монолога Кир признавал ужасной, умолял простить и списывал все на количество выпитого вина. Ксения пыталась попросту забыть обо всем этом. Старалась свести все контакты с Кириллом к минимуму. Не тут-то было. Кир никогда не оставлял начатое. Звонил, приглашал, просил позволить проводить.
Как раз в это время Ксения случайно встретила на улице своего бывшего одноклассника. В школе он был отпетым хулиганом, вечно влипающим в истории, а теперь стал известным клубным музыкантом, диджеем Киллером. И он, как ни странно, оказался для Ксюши «мужчиной ее типа». Но, увы, не человеком ее типа, потому что их общение состояло из сплошных ссор и недомолвок. Его не интересовало ничего, кроме своей музыки. А ей было обидно, что он совсем ничего не хочет слушать о театре и даже не пытается поддержать разговор о книгах, которые Ксения просто обожала. Скорее назло Киллеру, чем из-за чувств к Кириллу, Ксения несколько раз позволяла Киру проводить себя домой. И теперь она не могла себе простить этого, считая, что тем самым дала Кириллу повод к дальнейшим действиям. Алла и Лариса пострадали из-за нее, Ксении, а значит, она, Ксения, должна самолично выручать девчонок, не впутывая никого.
— Стоп! — не своим голосом закричала я, снова услышав эту мантру. Кажется, у меня начиналась аллергия на Ксюшин комплекс вины. — Немедленно прекрати снова замыкаться! Расскажи все до конца, и тогда решим, что делать и кто виноват. Если ты еще раз отвлечешься от темы — я сойду с ума.
Я надеялась, что последняя фраза была лишь блефом. А может, и нет. Может, я таки сошла тогда с ума, сама не заметив этого. В любом случае отвлечься от темы Ксении пришлось — у меня зазвонил телефон.
— Да? — Тигра, как выяснилось, дала растревоженному Киллеру мой номер мобильного. — Знаю. Не волнуйся, все в порядке. Я с ней на… на телепатической связи.
Я закрыла трубку ладонью и вопросительно глянула на свою гостью.
— Это Киллер. Взволнован твоим исчезновением. Отыграл сет и сразу примчался тебя спасать.
— Пусть подавится своим сетом. Не говорите ему, где я. Пожалуйста!
Пришлось клятвенно пообещать Киллеру, что с Ксенией все будет в порядке, и распрощаться.
— Если вдруг она у вас, — сказал диджей на прощание, — передайте ей, что я завтра никак не смогу прийти. Уезжаю на неделю на фестиваль. Пусть уж сама как-то на эти дни что-то придумывает с чайником и продуктами.
— А если не у меня, а у маньяка? — ничуть не щадя бедного диджея, поинтересовалась я.
— Тогда пусть он ей это передаст, — невозмутимо отреагировал Киллер.
Я нажала отбой.
— Вот то-то и оно. — Ксения опустила голову. — Вроде бы с ним и вместе, а на самом деле — у каждого своя жизнь. Да и «вместе» это назвать нельзя. Киллер ценит независимость и постоянно твердит, что мы не пара, а просто друзья, которые… — Тут Ксюша густо покраснела. — Ой, не важно. Короче, не любит меня мой бывший одноклассник, как ни пытаюсь я внушить себе, что это не так. И я его, если честно, не люблю.
— Немудрено, — сочувственно заметила я, представив, что было бы, если бы Георгий, узнав о том, что мне угрожает опасность, решил съездить на недельку в командировку, а уж потом ринуться мне на помощь. Я бы с ним тогда здороваться перестала! Или, наоборот, здоровалась бы до конца жизни совершенно спокойно и, главное, очень редко, потому что любить такого никчемного мужчину я бы не смогла, и мы немедленно расстались бы, оставшись в самых обычных полуприятельских отношениях.
— Рада, что хоть кто-то меня понимает, — обронила Ксения.
— Помнится, Кирилл кичился чем-то подобным, — ловко ввернула я, возвращаясь к насущным темам.
— Знать о человеке кучу фактов и понимать его — разные вещи, — резко выпалила Ксюша. — Ладно. Вернемся к нашим баранам. По-другому этого упертого, жестокосердного гада и назвать нельзя. Хотя отчего же нельзя? Можно…
Следующие пять минут я выслушивала массу эпитетов, коими Ксения награждала то Кирилла, то Киллера, то саму себя, то всех троих одновременно. Вдоволь наругавшись, девушка словно подзарядилась и с новыми силами вернулась к рассказу:
— Однажды Кирилл притащил в театр новую пьесу. На этот раз произведение было не его. Точнее, не вполне его. Кир взял вполне достойную, написанную профессионалом книгу и создал по ее мотивам пьесу. На этот раз Зинаида Максимовна взяла пьесу к постановке. Спектакль должен был получиться прекрасный! Мощная вещь, блестящая подборка актеров, Кир с Ларисой в главных ролях, Зинаидочкина режиссура. Все предвкушали триумф. Кир ходил гордый и высокомерный. Отныне он именовался не иначе как автор. Наконец-то. Чуть позже, провожая Ксению домой, Кир вдруг завел разговор об актерском составе и буквально вытянул из Ксении признание, что она мечтала бы играть в этой постановке главную роль.
«Вместо Лариски?» — насмешливо спросил тогда Кир. Наконец-то он обнаружил в Ксениной броне откровенную пробоину. — «Нет-нет. Вместе с Ларисой». — «Вдвоем одну роль, в одном составе? Это как?» — Кир не скрывал, что рад тому, что нащупал Ксюшину слабину. — «Никак, я просто сказала, отстань». — Ксении стало ужасно стыдно, и она попыталась переменить тему.
Не вышло. Всю дорогу безумно довольный собой Кир рассказывал Ксении, как важно ему ее осчастливить. Нет-нет, взамен он ничего не требует. Не просит. Он только поговорит с Зинаидой насчет Ксении. Режиссер не сможет отказать автору. Лариса может играть во втором составе. Если честно, то он, Кир, изначально планировал эту роль для Ксении. Как хорошо, что у Ксюши есть теперь возможность убедиться, что он, Кир, готов сделать для нее все, что угодно. Он всегда придет на помощь, всегда будет рядом в трудную минуту, всегда подставит свое плечо. Не то что этот вонючий диджей, с которым он, Кир, еще посчитается…
Ксения поняла, что слежка продолжается, и ужасно разозлилась. Среди прочего она кричала тогда Кириллу что-то о том, что если хоть волос упадет с головы диджея, то она самолично оторвет Кириллу его отвратительную башку. На следующий день двое неизвестных напали в подъезде на Киллера и… Нет, не избили. Обкорнали. Раньше Киллер носил длинные волосы, забранные в хвост. Его и обрезали. Отрывать Киру башку Ксения не решилась. Списала все на совпадение. Убедила себя, что Кир к нападению на диджея не причастен. Если честно, то раньше Ксения еще никому не отрывала башку и совершенно не знала, как подступиться к этому делу, поэтому смалодушничала и промолчала, уверяя себя, мол, Кир не может оказаться уж совсем сволочью. Зря уверяла.
На следующий день весь театр знал, что Кирилл просил режиссершу о перераспределении ролей. Ему было отказано, и он, вспылив, даже пытался качать права. Кричал что-то вроде: «Да если б не я, вы бы до сих пор были занюханным любительским коллективчиком! Я имею право решать! Это моя пьеса!» Зинаида Максимовна повысила в ответ голос лишь единожды. Но этого хватило, чтобы Кир поджал хвост и принялся просить прощения. Перспектива быть выкинутым из театра его не устраивала. Однако Ксении отдали играть главную роль в третьем составе. Она сгорала от стыда и пыталась объясниться с режиссершей. Говорила, что она, Ксения, вообще не собиралась ни о чем просить, мол, она не знает, что нашло на Кира. Зинаида вроде поверила, сказала, что все это мелочи. Что Кирилл вспыльчив от природы, но это ничуть не умаляет его заслуги перед коллективом. Тем более что он извинился за резкие слова. Ксению же берут в третий состав не из-за этого нелепого ходатайства. А потому, что в этой роли Ксении действительно будет полезно потренироваться. Играть перед зрителями, скорее всего, будут первые два состава. А для третьего эта пьеса станет серьезной школой.
Вечером Ксюше позвонил Кир: «Не волнуйся. Я все устрою. Не так-то просто пойти против моей воли в этом театре. Я кое-что придумал. Теперь посмотрим, я или они. Давно мечтал о серьезном поединке».
Я уже не успевала записывать.
— Ксюша, ты передаешь его фразу дословно?
— Ну… почти. Думаю, да. Максимально приближенно к его тогдашним словам. Еще он говорил такое: «Покуда в моей группе поддержки имеются такие люди, как Хомутов и его детина-глухонемой, я практически непобедим».