«Только не выделяй его из других! Вообще не смотри на него! Все присутствующие интересуют тебя одинаково», — мысленно приказывала я себе.
Но организм отказывался слушаться. Глаза смотрели туда, куда считали нужным. Неужели этот, в сущности, еще мальчик мог оказаться циничным преступником, ради самоутверждения лишающим свободы (дай бог, чтоб только свободы) невинных девушек. Открытая улыбка, курточка нараспашку, гибкие длинные пальцы (на мизинце правой руки — длинный ноготь, видимо, отрастил ради гитары) — обычный парень. Все в нем выглядело просто и даже приятно. Если бы не глаза: две резко выделяющиеся на бледном лице темные щелочки, где-то в глубине которых мечется беспокойство и чувствуется напряжение.
Мы с Кириллом пристально глядели друг на друга, чем сразу привлекли всеобщее внимание. Ребята прекратили галдеть и с любопытством ожидали, чем же окончится наша игра в гляделки.
«Немедленно придумай что-нибудь! Ты должна оправдать свое поведение. Отчего ты так смотришь на него? Немедленно что-то скажи!» — кричал кто-то мудрый в моей голове.
— Нам с вами нужно поговорить, — произнес Кирилл с какой-то почти приказной интонацией.
Я облегченно вздохнула. Вот оно — оправдание.
— Поэтому ты так беспардонно меня разглядываешь?
Мои слова звучали как-то уж слишком вызывающе.
— И поэтому тоже. Вы уже знаете, что случилось? Хотите, расскажу? Но с вас тогда тоже — честные ответы на мои вопросы.
Теперь уже вздрогнула я. Он говорит о чем-то отвлеченном или о своей готовности признаться в причастности к делу?
— Я все знаю, — со значением произнесла я. — Но предпочитаю выслушать окружающих. — Я как ни в чем не бывало повернулась к Кристине. — Тигра, дружок, отчего вы все стоите тут и не заходите?
— Зинаидочка Максимовночка отчего-то попросила никого не заходить в студию и собраться перед входом, — ответила моя верная помощница.
— Зря пренебрегаете моими сведениями. Профессионалы не отказываются от ценных помощников, — с укором проговорил Кирилл. — Наш режиссер сдался и хочет приостановить репетиции, потому что люди продолжают пропадать. Когда Шумилов сообщил ей, что теперь и Ксюша исчезла, Зинаида Максимовна впала в панику. Уговоры не помогают. Видите, я знаю больше Тигры.
— Поздравляю. — Я зачем-то решила держаться холодно. — Но Тигра, к счастью, ничего не требует взамен. Поэтому она устраивает меня больше.
— Скупой платит дважды, — серьезно заключил Кирилл.
— Неужели? — Мне уже порядком надоела эта словесная дуэль. — Послушай, может, хватит выделываться? Если хочешь что-то спросить — спрашивай. Если я сочту нужным ответить, то отвечу.
Кирилл досадливо поморщился:
— А если не сочтете? Мне нужно гарантированно получить ответ.
— Сочувствую.
А что еще я могла ответить? Контакт явно не устанавливался, причем в основном по моей вине. Рассказ Ксении сильно настроил меня против этого парня, и я ничего не могла с собой поделать. Я уже собралась искать режиссершу, как вдруг Кир передумал.
— Хорошо, я спрошу! Просто ответьте мне, — на одном дыхании выпалил он, уже не скрывая своего волнения, — с Ксюшей все в порядке?
— С чего ты взял, что я могу это знать?
— Я звонил ей вчера весь вечер. Сегодня связался с ее отцом после его звонка Зинаиде Максимовне. Тот сказал, что вы ведете расследование и все будет хорошо. Скажите, вы уже узнали, где она?
— Полагаю, там же, где обе предыдущие героини. — Я пристально следила за каждой мышцей лица Кирилла.
— Нет, этого не может быть. Здесь что-то совсем другое.
«Э, парень… А ведь ты совсем не умеешь держать себя в руках. Ты практически выдал себя».
Кирилл, кажется, прочел мои мысли по глазам.
— В том смысле, что Ксюша ведь сама ушла с этой роли, — тут же кинулся оправдываться он. — Отчего бы ей тогда исчезать? Ведь, говорят, исчезают лишь те, кто играет главную героиню. Ксюша не исчезла, когда играла, она пропала теперь.
— Ну… У нее, насколько я понимаю, все не как у людей, — пожала плечами я.
— Не надо иронизировать. Вы совсем ее не знаете!
Где-то я уже слышала подобные слова. А! Точно! Ксения так же говорила про Кирилла. Может, эти двое не имеют никакого отношения к преступлению, а просто морочат друг другу головы? Тем более будь этот парень преступником, он общался бы со мной куда более осторожно. Вряд ли позволил бы себе попасть под подозрение. А сейчас он делает слишком уж откровенные заявления. Почему он так уверен, что Алла и Лариса исчезли из-за роли главной героини, если не подстроил их исчезновение сам?
— Значит, ты уверен, что Алла и Лара пропали из-за того, что играли главную роль? — решила уточнить я, ощущая, что предположение уже клокочет в моем мозгу.
— Уверен? — Кирилл выглядел искренне удивленным. — Конечно уверен. Все уверены. Ксюша потому от этой роли и отказалась. Боялась, значит. Как вы думаете, она жива?
В голосе Кирилла звучала совершенно неподдельная паника. На какой-то момент я даже ощутила что-то вроде симпатии к этому парню. Уж он бы не стал доигрывать свой сет в случае чего… Если бы он был преступником, никогда не стал бы заводить со мной этот разговор — слишком опасно, слишком явный шанс попасть под подозрение.
— Если живы две предыдущие девушки, то, вероятно, и Ксения жива тоже.
Кирилл часто закивал, закрыл глаза и прошептал:
— Это возмездие… Возмездие.
И все-таки он был преступником. Просто при этом еще и психом, поэтому не ведал инстинкта самосохранения и выдавал себя каждым словом.
— О чем ты говоришь? Возмездие за что? — пошла я в атаку.
Кирилл замер, то ли пытаясь придумать правдоподобную ложь, то ли сформулировать накатившие ощущения.
— За подмену ценностей, — произнес он наконец. — Мы так серьезно относились к этим пьесам, так хотели играть главные роли… Жизнь решила поддержать нас и подтвердить, что выбор роли — это действительно серьезно. — Он говорил словно сам с собой, потом якобы опомнился: — Простите, это я так, ни о чем. Я хотел попросить вас: все, что вы узнаете про Ксюшу… Пожалуйста… Мне очень важно найти ее. Мой отец оплатит ваше дополнительное усердие.
— Усердие не бывает дополнительным. — Пришлось поставить мальчишку на место. — Если я работаю, то уже максимально усердно.
В этот момент из ДК вышла Зинаида Максимовна. Я извинилась перед Киром и с высоко поднятой головой, в которой созрели грандиозные планы, кинулась к режиссерше.
— Зинаида Максимовна, — зашелестела я ей на ухо, совершая нелепые прыжочки, дабы подстроиться под ее великанские шаги, — я говорила с труппой. Ребята думают, что вы хотите отменить репетиции.
— Неправда. Индюк тоже думал, но в суп попал. Я не хочу отменять, но не могу не отменить.
— Можете-можете, — решительно выпалила я. — И даже обязаны. Это важно для расследования. Я хочу, чтобы на главную роль вы взяли меня.
— Что?!
По моей вине начало репетиции отложилось еще на пятнадцать минут. Пять из них режиссерша никак не могла взять в толк, не ослышалась ли она. Три — не заболела ли я. Потом Зинаида Максимовна громогласно выражала свое возмущение: «Люди по несколько лет занимаются, чтобы получить хоть какие-то роли, а вы вот так, с бухты-барахты…» И лишь после этого произнесла заветное: «Ну, если это поможет отыскать девочек».
Нет, я не сошла с ума и даже не заразилась звездной болезнью от окружающих меня театральных гениев — тесное общение с Георгием породило у меня стойкий иммунитет к этому недугу. На сценических подмостках я надеялась найти счастье совершенно другого рода: почувствовать себя на месте исчезнувших актрис и попытаться повторить их судьбу. Подобный «взгляд изнутри» обязан был помочь делу.
Услышав, что я прошу о роли сценической лишь для того, чтобы вжиться в чьи-то роли жизненные, режиссерша нахмурилась еще больше, но пообещала мне максимальную поддержку. Созвав всех в зал, она начала репетицию.
— Маленькое объявление! — прокричала она студийцам. — Слухи об отмене репетиций сильно преувеличены. Я была близка к этому, но детектив меня отговорила. Рада, что вы не против. Кстати, на роль главной героини назначается именно она, частный детектив Катерина Кроль, нанятая нам в помощь.
С этими словами Зинаида Максимовна начала репетицию.
— Считайте, что она у нас новенькая. Скажу вам честно, как только я увидела эту барышню — сразу поняла, что она создана для этой роли. Прямо как с нее типаж писался. Правда, Кирилл?
— Ну… Не с нее, конечно, но…
По крайней мере одной цели я добилась: Кирилл был совершенно сбит с толку.
— Кир, ты пока введи Катю в курс дела: дай все необходимые бумажки, растолкуй суть. Ты же автор — ты и отдувайся. А мы пока прорепетируем с героиней из второго состава. Анечка, на сцену. Не заставляй меня повторять дважды! Да, Аня, во втором составе главной героиней будешь ты. Должна была быть в первом, но Екатерине очень хочется попробовать. Играем начало четвертой картины.
«Итак, в суть дела героинь этого театра посвящает наш подозреваемый, а у меня теперь на одну ненавистницу больше», — мысленно констатировала я и под обстрелом ошарашенных взглядов подошла к Киру.
— Что происходит? — озвучил общее недоумение Кирилл.
Я мило улыбнулась, быстро-быстро захлопав ресницами:
— Режиссер назначила меня на главную роль. Ты что, не понял?
— Но… — Кирилл, похоже, понял, что спорить бесполезно. — А ты хоть пьесу читала?
Нынешний мой статус, видимо, позволял Кириллу перейти на «ты». Невозмутимое «не читала» заставило Кира поморщиться.
— Ладно, пойдем, — все же сказал он. После чего уселся за журнальный столик сбоку от сцены и принялся рыться в каких-то бумагах.
И что же, интересно, обязаны были знать обе героини?
— Вот пьеса.
Кирилл протянул мне потрепанные листочки с тысячей пометок на полях. Компьютера у него нет, что ли? Не мог распечатать текст с правками начисто?
— Рукописные пометки облагораживают текст. — К Кириллу снова вернулась его природная надменность. — Настоящий автор должен писать, перечитывать, писать снова. При этом важно оставлять черновики.