Глава семнадцатая
О том, что в отмщенном состоянии преступник кажется куда милее
Из-за всех этих переживаний у меня день перепутался с ночью. Утро настойчиво теребило телефонными звонками, пробивающимися сквозь жалюзи солнечными лучами, звонкими голосами каких-то спросонья не опознаваемых визитеров, но я не сдавалась. Попросту не могла открыть глаза. Георгий отнесся к такому повороту событий с пониманием, плотно закрыл дверь в спальню и объявил мой кабинет временно несуществующим.
Наконец проснувшись, я обнаружила полное отсутствие в доме людей и кофе. На холодильнике красовалась примагниченная смайликом записка:
Не хотел будить. Есть новости. Ничего не предпринимай. Храни все в секрете. Жди.
Ну что же это такое! Мне что теперь, до конца жизни суждено чьи-то шифрованные тексты разбирать? Не мог как-то понятно все объяснить? Какие еще новости? Откуда? Что за мир такой: на миг глаз прикрыть нельзя, сразу что-то приключается.
Попутно я взглянула на часы и поняла, что про «миг» я погорячилась. На то, чтобы приключиться, у новостей было практически полдня.
— Алле, детективное агентство Order. — Настасья куда-то испарилась, и я снова разыгрывала из себя секретаршу.
— Занятия в театре пошли вам на пользу. Вы уже похоже изображаете. Счастлива приветствовать! Звоню, хоть радость сейчас и неуместна, поблагодарить за то, что вернули Аллу, Ларису и Ксению. — Все это режиссерша говорила настолько печально, что я ужасно взволновалась.
— Что случилось?
— Маразм продолжается. Видимо, мне пора уже привыкнуть. Мир — несовершенная структура. В нем всегда чего-то не хватает. Находишь одно — неминуемо теряешь другое.
Интонациями ее монолог очень походил на меланхоличные речи ослика Иа из мультфильма про Винни-Пуха.
— Простите, но ведь, кажется, мы пришили ваш хвост на место. В смысле, обе героини нашлись и оказались целыми и невредимыми, — недоуменно сказала я и тут же спохватилась. А вдруг именно факт возвращения актрис имел в виду Жорик, повелевая мне «хранить все в секрете».
— Да. Но, в отличие от Иа, у меня много хвостов. — Режиссерша правильно поняла мою аллегорию. — Я — осел-многохвост. И при счастливом возвращении одного тут же пропадает кто-то другой. Героини появились — герой пропал. Кирилл не явился сегодня на репетицию и не предупредил никого. За много лет занятий в театре с ним такого еще ни разу не случалось. Я уверена, что это неспроста.
Ну вот… Как я могла?! Кто позволил мне отдыхать в тот момент, когда преступник разгуливает на свободе? Уехал, сбежал, скрылся. Избежал возмездия и даже элементарных укоризненных взглядов. Не говоря уже о публичном разоблачении и разбирательстве. Как я могла упустить его?
— Боюсь, с ним случилось что-то нехорошее, — продолжала режиссерша. — Он очень ответственный в отношении репетиций человек.
Похоже, актрисы и Жорик не сообщили Зинаиде, что ее «ответственный человек» по совместительству еще и коварный злодей, которого мы только что разоблачили. У него теперь имеется масса причин для немедленного бегства, так что удивляться не приходится.
— Может, приболел? Или срочные дела? — осторожно заметила я.
— Не похоже, — тяжелым паровозом вздохнула режиссерша. — Его все видели. Он шел на репетицию. Разговаривал с ребятами. Радовался вместе с ними возвращению девочек. А потом вдруг — бац! — и исчез. И дома его нет. Знаете, я так теперь волнуюсь… Может, он тоже в какую ловушку попал? Вот, решила вам позвонить, посоветоваться, стоит ли бить тревогу. Какая-то массовая истерия у нас всех.
«Вот уж действительно массовая истерия, — мысленно согласилась я. — Только все разгадали и распутали, как мои доблестные бойцы сгоряча новых загадок наплодили. Куда они дели Кира?»
— Ничего не предпринимайте. Я вам перезвоню. Сейчас разберемся.
Не зная, что именно наговорили девочки режиссерше, я не могла продолжать разговор. Врать не хотелось. Но и мешать каким-то задумкам девочек тоже. Отчего, интересно, они не стали выдавать сценариста, а дали ему сбежать? Они видели его, разговаривали с ним… А потом? Предложили ему скрыться из города, что ли?
Я уже собиралась звонить всем и просить объяснений, как в двери закопошились.
— Немедленно объясни мне происходящее, или я закачу грандиозную истерику! — бросившись к Георгию, затараторила я.
— Боюсь, ты сделаешь это, как раз если я расскажу тебе все. Только поверь, я здесь ни при чем. Это все твои актрисы. Вот странный народ. С другой стороны, я не мог отказать им. Жажда мести — навязчивое чувство, никого еще до добра не доводившее. Ее лучше сразу утолять в безобидных формах.
— Вы что, — вытаращила я глаза, — убили Кирилла?
— Это, по-твоему, безобидная форма? — удивился Георгий и на всякий случай отошел от меня подальше.
— Наиболее безобидный из всех вариантов, что я придумывала для наказания негодяя. Но я придумывала их, сидя в ловушке. Здесь, на свободе, я уже не слишком хочу мстить.
— Ты удивишься, но способ мести придумал не кто иной, как твоя сестрица. Ей надоело быть фоновым сотрудником, и она, так сказать, проявила себя. Поступков ребенку захотелось.
Чтобы немедленно не свалиться в обморок, я подбежала к Жорику и схватилась за него обеими руками.
— Что она натворила? — с ужасом выпалила я.
Жорику ничего не оставалось, кроме как рассказать мне всю правду. Я внимательно слушала и никак не могла избавиться от мысли, что для пущей правдивости к известному «весь мир — театр, а люди в нем — актеры» необходимо добавить еще одно слово. Абсурд. Весь мир — театр абсурда.
Оказалось, что с раннего утра на моей кухне заседал консилиум — Настасья с Тигрой, Тим, Алла, Лариса и Георгий. Подозрительно крепкими барышнями мои актрисы оказались. После стольких переживаний, вместо того чтоб отсыпаться, сразу принялись за работу. Впрочем, в их возрасте это было нормальным явлением. Меня, для пущей свободы принятия решений, решили не будить. Георгия девушки решили очаровать и отдать ему роль помощника.
Жорик утверждает, что не мог позволить себе чинить препятствия новоявленным мстителям. Говорит, что, когда я пропала, он ужасно волновался, корил себя за свой характер и обещал себе в случае моего счастливого возвращения навсегда изжить собственную вредность. Изжил и стал безвредным. Поэтому актрисам решил не перечить.
«Зуб за зуб!» — агрессивно постановил консилиум. Кирилла было решено заманить в ловушку и продержать ровно столько, сколько «старожилка» подвала — Лариса — провела взаперти. Вот только как это осуществить практически? Тут на высоте оказалась Настасья.
«Знаете, в организации праздничного карантина нам очень помог один психологический фактор, касающийся родителей, — задумчиво сказала она. — Мамы с папами охотнее верят, что их чадо заболело, если знают о том, что другие школьники тоже заболели. Когда все вокруг верят в какую-то выдумку, родителям тоже приходится в нее поверить. Так и с Киром! Сейчас объясню…»
Настасья еще никогда в жизни не говорила столько серьезного текста одним духом. Поэтому-то ее речь привлекла внимание. Поняла сестрицу, правда, лишь Тигра. Зато поняла, одобрила, перевела идею для остальных и тут же принялась составлять четкий план действий.
Как ни странно, все прошло как по маслу.
За несколько часов до репетиции вся труппа студенческого театра «Сюр» уже топталась возле ДК. Еще бы! Ведь Ксения (которую, как человека, которому Кир охотно поверит, «мстители» взяли в свой клан) еще с утра обзвонила всех с радостным известием: «Лариса с Аллой вернулись! Они нашли таинственное место — Очаг Искусства — и по неосторожности попали в охраняющую святое место ловушку». От любопытных не было отбоя. В лучах повышенного внимания Лариса расцвела прямо на глазах. По-голливудски улыбалась, по-королевски расправляла плечи, по-женски щурилась, отвечая на вопросы, лившиеся бесконечным потоком.
«Да. Я первая нашла это место. Алла уже потом появилась. Обычный подвал. Может, и чей-то, я не знаю. Да, как и написано в указующем тексте. Нет. Прямо под опознавательным знаком в подвале стоят стеллажи. А за ними, среди хлама, — старинный алтарь из камня. Откопать его было нелегко. И сундук со старинными монетами. Я так обрадовалась, найдя все это! Вот, думаю, удача… Сдам монеты в музей, и мне премию дадут. А потом оказалось, что назад дороги нет, ловушка захлопнулась. Я была в отчаянии».
«Ишь чего захотели, — забухтела раскрасневшаяся Алла. — Мы это место только археологам покажем. У нас сегодня после репетиции уже о встрече договорено. И никому больше мы про это место не расскажем. Вы ж разорите его запросто. А это — исторический памятник!»
В этот момент солидный джентльмен в штатском, но со служебным удостоверением подошел к компании и, строго глядя на рассказчиц, закачал головой:
«Я же просил — никому ни слова! Эх, надо было вас в камеру на время выяснения забросить».
«Но мы не сказали ребятам, где этот алтарь находится, — робко попыталась оправдаться Лариса. — Только сказали, что он есть, и все».
«Значит так, — обратился Георгий (а человека с удостоверением играл именно он) к присутствующим, — никому ни слова о том, что только что услышали. Исторический памятник находится на территории частной собственности, и, пока не будет проведена экспертиза, вряд ли можно будет считать это место древним очагом преклонения».
«Этот человек нас вызволил. Их отдел давно занимался поисками овеянного преданиями Очага Искусства. Знали, что это место — где-то в центре нашего города. Знали также и о том, что обычно такие места охраняются ловушками. Поэтому наш спаситель был предельно осторожен. Мало того что сам не попался — и нас из ловушки вытянул».
«Я кому говорю, — заметно начал раздражаться спаситель. — Ни слова об этом больше! Если найденный вами клад — действительно достославный Очаг Искусства, то скоро все мы попадем в историю. А пока — молчите!»
На Кирилла было больно смотреть. Словно рыба на суше, он отчаянно открывал и снова бессильно закрывал рот. Нужно было уточнить, спросить, пресечь сумасшествие происходящего. Но спрашивать было нельзя. Вопросы могли возбудить подозрения.