Мне вдруг стало жалко Шумилова. Я решила быть гуманной. Молча поднялась и направилась к дверям.
– Когда дядя чего-то не хочет, то оно и не происходит, – шепнула мне Тигра, – Как у вас. Полные ответы от него можно заполучить, только если он действительно согласен их дать.
Я почувствовала себя совершенно раздавленной.
– Не забудьте, – кинул мне вслед Шумилов, – Сегодня в семь!
Я б и рада была бы забыть, но, увы…
Настасьи в приемной не было. Не было её и на лестничной площадке возле входа в офис-квартиру. Зато была записка в кармане моего плаща. Тем же почерком, что и первая угроза, на куске фольги от сигарет было написано: «Дорожишь сестрой? Откажись от дела». Если бы Тигра не схватила меня за руку, я, наверное, грохнулась бы с лестницы.
– Что с вами? Вам плохо? – тоном совершенно нормального человека обеспокоено спросила Кристина.
Вместо ответа я протянула Тигре клочок фольги от сигарет. Осторожность и подозрительность куда-то испарились. Острый приступ беспокойства за Сестрицу сделал меня глупой и опасной.
– Поймаю – прибью! – грозно прошипела я, и кинулась вниз по лестнице.
В этот момент я увидела голову Настасьи.
Через секунду вслед за головой появились и остальные части тела Сестрицы. Пыхтя и что-то бормоча себе под нос, она поднималась вверх по ступенькам.
– Куда ты пропала? – снова озвучила мой вопрос Тигра. Тоже мне, «специалист по связям с общественностью».
– Не поверите! – торжественно заявила Сестрица, – Я такое видела! Этот газетчик знаете, куда побежал? – к счастью, выдерживать театральных пауз Настасья еще не научилась, поэтому сразу перешла к делу, – Он от вас выбежал и сразу на лестницу. Я решила проследить. Так вот, он скрылся в том подъезде, где наш страшный музей! Представляете?! Катюш, – голос Сестрицы вдруг стал жалобным, – Ты чего так смотришь? Я что-то не то говорю? Ты чего, Катюш?
Правильнее было бы не пугать Сестрицу раньше времени. Но в этот день я, похоже, все делала неправильно.
– У тебя одна сестра в этом городе? Может, все же речь идет о какой-нибудь другой, – с надеждой поинтересовалась Настасья, изучив записку, – Жаль. Предъявлю маме претензии.
Всё это Настасья говорила уже на бегу. Совершенно не представляя, что буду делать с пойманным почтальоном, я все же кинулась на его поиски. В вышеописанном подъезде царил сквозняк. Дуло откуда-то из подвала. Непроизвольно, я сделала несколько шагов по подвальной лестнице.
– Не ходи туда! – вдруг воскликнула Сестрица и уцепилась обеими руками за мой плащ, – Там жутко!
Я и сама чувствовала, что жутко. С детства приученная бороться с пустыми страхами, я решительно отстранила Настасью и спустилась вниз. Ничего страшного не произошло. Если не считать болтающуюся от сквозняка дверь страшной находкой. Слева, в стене пролета ведущей в подвал лестницы, красовался выход на улицу. Ох уж мне эти домишки, выстроенные в центре. В них все не как у людей. Все перевернуто и абсолютно нессиметрично.
– Мы зря теряем время, – оповестила я девочек, поднимаясь обратно, – Подъезд – проходной. Наш почтальон зашел в него, чтобы запутать следы.
Петляя между лужами, пешеходами и прочими мелкими неприятностями, наша живописная троица направлялась на стоянку. Джинсовая тинэйджерица с плеером, «модно-кислотная» лысая девушка на мотороллере и мелкогабаритная барышня с белой блямбой вместо прически, прыгающая между ними. Ничего не скажешь – сыщики! Оставить свой чудо-транспорт у дяди в гараже Тигра категорически отказалась.
– Значит так, – рассуждала я, – В прихожей, где висел мой плащ, побывали всего трое посторонних.
– Не трое, а пятеро, – поправила Тигра.
– Мы с Настасьей – не посторонние, – отрезала я, – Впрочем, с тебя подозрение тоже можно снять.
– Из соображений блата? Несправедливо, – обиделась Тигра, которой, похоже, нравилось быть подозреваемой.
– Нет. Потому что ты находилась внутри репетиционного зала, когда подбрасывали первую записку, – аргументировала я, – А её подбрасывали снаружи!
– Но Тигра может быть в сговоре с преступником, – подсказала Настасья.
– Исключено, – смирилась с собственной невиновностью Кристина, – Не могу. Мне убеждения не позволяют.
На том и порешили. Хотя, признаться, безоговорочно верить в невиновность Тигры я пока не собиралась.
– Все равно, самый подозрительный – этот курьер, – настаивала Сестрица.
Я вяло согласилась, думая о своем. Настасью надлежало немедленно отправить под охрану Георгия. Пусть сидят вместе в офисе, на телефонные звонки отвечают. Кроме того, мне не давало покоя это загадочное письмо, полученное Шумиловым. Уж слишком все это было странно.
– Тигра, – решилась я, наконец, на окончательное принятие Существа в команду, – Уж очень мне интересно, что в этом письме… Сомневаюсь, что твой дядя признается мне в этом добровольно. Справишься?
– Постараюсь, – неуверенно проговорила девочка, – Дядька, кончено, у меня мировой, и меня очень любит… Но в дела посвящать не станет. А любую хитрость легко раскусит. Но можно попробовать.
– Будь добра.
Этим ударом я убила сразу массу зайцев. Получив задание, Тигра, наконец, почувствовала себя при деле и без лишних пререканий согласилась временно оставить меня в покое. Настасья последовала благому примеру старших товарищей и тоже начала проявлять чудеса послушания: согласилась остаться возле Георгия. Кроме того, чем черт не шутит, существовала все-таки надежда, что Тигре действительно удастся узнать содержание таинственного письма. Сама же я собиралась подробнейшим образом пересказать все Георгию и стребовать с него рекомендуемый план действий. Кроме того, мне необходимо было продумать все нюансы предстоящего разговора с Шумиловым и Ксенией.
Свои подозрения относительно причастности дочери Шумилова к написанию угрожающих записок я решила пока не высказывать. Ксении это однозначно не понравится. Издатель же и без этого довольно странно реагировал на мои расспросы о дочери. Впрочем, и на все остальные вопросы тоже. И не только на вопросы.
Я вдруг представила нас с Шумиловым со стороны и, стараясь давать объективную оценку происходящему, прокрутила в памяти состоявшийся разговор.
Он вообще был странным, этот издатель. Не удивлюсь, если даже…
«Так», – мысленно отрезвила меня самоирония, – «Подозревать своих нанимателей, похоже, уже становится у тебя дурной привычкой. Зачем им обращаться к детективу, если они не хотят, чтобы дело было распутано?»
Впрочем, я ведь ни словом не обмолвилась о том, что расследование будет вести Георгий Собаневский. Подсознательное желание очаровать издателя, похоже, заставило меня казаться несколько более самостоятельной, чем я есть на самом деле. Из всего, что я тут наговорила, Шумилов просто обязан был сделать вывод о полной моей непригодности к расследованию. Нанять меня мог лишь человек, страстно желающий запутать дело…
Нехорошие предчувствия заставили меня прибавить газ. Скорее к Георгию. Уж он-то сумеет во всем разобраться. Сумеет защитить меня и Сестрицу, сумеет найти пропавших девочек, сумеет поставить на место негодяя, который подбрасывает мне свои мерзкие записки. Нет-нет. Я не изменила принятому еще утром решению, сделать дело режиссерши своим личным делом. Просто каждый решает возникающие проблемы своими методами. Я – путем привлечения Георгия. Если мне удастся привлечь внимание Жорика к исчезновению актрис, то он, несомненно, докопается до истины. От этого дело не станет менее «моим», ведь именно я заставлю Георгия это сделать. Скорее к Жорику.
«Ничего не скажешь, хорош этот издатель?! Совсем заморочил мне голову! Как я только могла ему поверить?» – возмущалась, измученная подозрениями и разочарованная во всех на свете, легкомысленная часть меня.
Подъезжая к подъезду, я с грустью констатировала, что все мои симпатии к Шумилову испарилась без следа. Как обычно, когда очередная влюбленность оказывалась мимолетной, я немного расстроилась. Прибавленное к общему негативному состоянию это расстройство окончательно уничтожило остатки хорошего настроения. Эх, а утром это театральное дело казалось таким приятным и привлекательным…
Настасья, видимо, почувствовав мое состояние, притихла, глядя за окно. Правда, звуки из наушников её плеера конкурировали с моей автомагнитолой… Но, все равно состояние Сестрицы можно было назвать на удивление тихим. Похоже, я делала первые педагогические успехи.
6. Глава о том, как бестолково взрослеют дети.
– Как хорошо дома! – намеренно громко промурчала я в прихожей, чтобы привлечь внимание Георгия к нашему появлению, – Ты себе представить не можешь, сколько на улице всяких неприятностей.
– Так сидела бы в офисе, – громогласно отреагировал Георгий, не выходя из комнаты. Ничто не могло оторвать детектива Собаневского от напряженной борьбы с компьютерными монстрами, – Тогда, глядишь, и катастроф на улицах меньше бы стало.
Настасья, всегда готовая подыграть Жорику, прыснула со смеху.
– Ты не понимаешь, – стараясь сохранять серьезность, продолжила я, – На этот раз я ничего не натворила. И без меня обошлось. Знаешь, это дело оказалось совсем не столь незначительным, как ты предполагал. Без тебя я не справлюсь. Необходимо твое вмешательство.
Все это я выкрикивала, прыгая по прихожей на одной ноге. Процесс стаскивания обуви несколько затягивался. Купленные неделю назад ботфорты смотрелись на ногах совершенно потрясающе, находиться на них любили и без боя не снимались.
– Да выньте меня кто-нибудь отсюда! – не выдержала я, – Я ж не кот, чтоб всю жизнь провести в сапогах.
– Нечего совать ноги куда ни попадя, – безынициативно отозвался Жорик, которому уже успел порядком поднадоесть процесс изымания меня из объятий дорогостоящей обуви. Увы, кроме Георгия сие ритуальное действо выполнять было некому. У Настасьи попросту не хватило бы сил. Компьютерным игрушкам пришлось немного обождать.
Заметив, что компьютер освободился, Настасья мигом проскользнула в комнату и полезла в Интернет.