В общем, Ксения не смогла отказать. И приняла решение участвовать в конкурсе. Хотя всю дорогу она убеждала себя, что идет в театр только ради обеспечения моральной поддержки глупой подруге. Увы, окунувшись в сценическую атмосферу, Ксения уже не смогла остановиться. В результате, Ксению Шумилову зачислили в труппу. Тем временем, Ксюшиной одногруппнице предложили попробовать свои силы на следующий год. Мамины деньги, с успехом решающие проблемы с зачетными заданиями, отчего-то Зинаиду Максимовну совершенно не заинтересовали.
Занятия в театре принесли с собой массу новых переживаний. Для получения ролей оказалось недостаточным просто быть зачисленной в труппу. Нужно было заниматься и заниматься… Речью, пластикой, сценической культурой… Ксения и сама чувствовала, что сильно отстает от тех, кто прозанимался у Зинаиды уже хотя бы год. Ничего удивительного не было в том, что на первых порах Ксению не задействовали в спектаклях. Только приглашали на учебные курсы. Но Ксюша расстраивалась. Обижалась, как ребенок. Плакала втихомолку, мечтая о Настоящей Роли. Конечно, Кирилл не мог не заметить этого.
– Да кто такой этот Кирилл? – не удержалась я, перебивая, – Отчего его имя ты произносишь с такой значимостью? Просто один из актеров труппы, обычный парень…
– Он не обычный!
После подобного заявления я решила расставить все точки над i, и спросила напрямик:
– Ты его любишь?
– Я его ненавижу!
– За что?
– Просто, – лаконично отвечала Ксения, снова вся напрягаясь и сверкая глазами, – Он псих. Самый натуральный псих. А может, не он, а я… Да. Скорее всего я. Я сама виновата в исчезновении девчонок. Сама и должна помочь им. Без Вас…
Заслышав уже знакомую идею-фикс, которая снова перестраивала Ксению на замкнутый манер, я тут же спешила перевести тему. С огромным трудом все же удалось убедить Ксюшу продолжать рассказ.
На момент прихода в театр Ксении, Кирилл занимался там уже два года. Безусловно талантливый и энергичный парень, уже давно играл только в основном составе и только значительные роли. Он не пропускал ни одной репетиции. Занимался административными и хозяйственными делами. Постепенно стал «правой рукой» режиссерши и вторым человеком в театре. Именно Кир предложил в свое время Зинаиде Максимовне принять в репертуар труппы, помимо консервативных драматических постановок, экспериментальные проекты. Именно благодаря этим проектам театр и по сей день собирал полный зал зрителей и был хорошо известен в городе. Успехами труппы Кир гордился, как своими личными заслугами, вечно подчеркивал свою к ним причастность и собственное превосходство над остальными актерами. Многих это коробило, его не любили, но не уважать – не могли. Слишком уж много этот человек делал для труппы. Между тем, делал он это отнюдь не из любви к коллективу. Тщеславие – вот внутренние розги, не позволяющие Кириллу расслабиться. Если уж он занимался в любительском театре, – труппа должна была стать лучшей в городе. Естественно, он, Кирилл, должен был при этом стать лучшим в коллективе. В общем-то, похвальная черта. Если бы это не носило некий характер одержимости. В своем стремлении быть, а точнее «слыть» лучшим, Кирилл не останавливался ни перед чем. Говорят, получив по одной из институтских дисциплин четверку, вместо ожидаемого «отлично», Кир набросился на преподавателя с кулаками. Инцидент удалось замять, благодаря связям отца Кирилла. Но сам по себе случай очень ярко характеризует Кира. Познакомившись с Кириллом, Ксения долгое время не могла понять, почему остальные ребята как-то сторонятся этого яркого, интересного парня. «Да, слишком экспрессивен и «остер на язык»… Но это же он в шутку. На самом-то деле он никого не хочет обижать…», – думала тогда Ксюша. Вдобавок, Кир писал очень интересные пьесы. Нет, для постановки они, конечно, были абсолютно не пригодны. Зинаида Максимовна, посовещавшись с остальной труппой, всегда выносила однозначный приговор: слишком вычурны, неправдоподобны, наигранны. Зритель не сможет отождествлять себя с героями, не поверит в происходящее, следовательно, не будет «схвачен» постановкой. Но идеи в этих пьесах проскакивали просто замечательные. О чем Ксения охотно и сообщала Кириллу. Так завязалась их странная дружба. Оказалось, что Ксения с Кириллом читали одни и те же книги, слушали одну и ту же музыку, даже любимый цвет у них был один и тот же.
– Он был мне другом, – глядя прямо перед собой, рассказывал Ксения, и эти слова, похоже, причиняли девушке боль, – Раньше у меня никогда не было друзей. Впрочем, и его тоже, как оказалось, никогда не было.
Позже Ксения узнала, что подобная «схожесть характеров» была намеренно подстроена Киром. Он пудрил мозги Ксюшиной глупенькой одногруппнице. Ухаживал за той, с одной единственной целью – выудить побольше информации о вкусах и привычках Ксении. Еще Кир платил деньги одному из одногруппников Ксении. За то, чтобы тот разворачивал на переменах непринужденные беседы о книгах, компактах, любимых цветах… Естественно, деньги платились только за добытые о Ксении сведения.
– Ничего себе! – в первую минуту я даже не поняла, радоваться мне за Ксюшу или нет, – Подозрительные методы, конечно. Но.. С другой стороны… Это ведь хорошо, что кто-то уделяет тебе такое внимание. Так ведь?
– Чушь! – Ксения едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик, – Внимание уделялось не мне. Всего лишь очередной цели. Я служила желанной пищей для его самолюбия. Он не мог себе позволить не покорить меня. И именно этому покорению он приносил все свои жертвы.
– Почему ты так думаешь?
– Этот человек не умеет любить. Точнее, его сердце уже занято. Им самим. И нет там места для кого-то другого. Всех остальных он презирает. За то, что они – не он.
Звучало, конечно, красиво. Но мне требовались факты. И отнюдь не о чувствах Кирилла к Ксении, а о его причастности к исчезновению Ларисы и Аллы. Я тактично напомнила Ксении об этом и получила новую порцию информации.
О подкупе одногруппника и «обработке» приятельницы Ксения узнала при омерзительнейших обстоятельствах. Как и о многом другом, связанном с деятельностью Кирилла-завоевателя, мысленно давшего себе клятву, что Ксения будет его девушкой, во что бы то ни стало.
После репетиций, труппа редко расходилась сразу. Основная часть еще надолго засиживалась в фойе, обсуждая текущие роли, мировые события или просто болтая ни о чем. Однажды после подобных посиделок ребята решили зайти в гости к Киру. Он сам всех зазывал: «предки уехали», «квартира практически безразмерная», «ну че вы, как дети малые, по мамочкам соскучились?», «кто будет петь, если все будут спать?», «только идиот может не воспользоваться подобным приглашением». Вечер провели замечательно. Гитара, вино, свечи. У Кира оказалась шикарная библиотека. Постепенно все разыскали себе «посадочные места» и улеглись. Ксения с Киром остались наедине в гостиной, освещенной зябко ёжившимися от сквозняка свечами. Неловкое молчание слишком затянулось. Дальше с объяснением медлить было нельзя.
– Кир, ты очень хороший. Ты дорог мне, как друг. И это важно и много. Мой тип человека, но не мой тип мужчины. Понимаешь?
Эти Ксюшины слова вызвали у Кира целую бурю эмоций. Здесь было и «да что ты о себе возомнила, кому ты нужна!», и «никуда ты не денешься, будешь моей, раз я так решил», и «никто не понимает тебя лучше, чем я, ведь я раскопал о тебе всё» и даже «да знаешь ли ты, во сколько мне уже обошлась эта наша «дружба»?!». Именно из тогдашнего потока Кирилловых признаний Ксения узнала о подлых методах, коими пользовался этот человек. И об одногруппниках, и о том, что Кир наводил справки о Ксюшиных «столичных похождениях». В общем, Ксения тогда была совершенно ошарашена.
– Я смотрела на его безумные глаза. Вслушивалась в истеричный шепот, горделиво признающийся в массе подлостей. Передо мною был не Кир. Кто-то другой влез в его тело в тот момент. Я не верила в происходящее, – тяжело дыша, рассказывала мне Ксения, – Когда поверила, в голове осталась только одна мысль: «Не заплакать. Не заплакать. Не выдать этому подонку, что мне больно от его предательства».
Ксения развернулась и ушла, выразив желание больше никогда не встречать Кирилла на своем пути. На следующий день полный раскаяния Кир сначала омывал горючими слезами раскаяния телефонные провода, потом, стоя на коленях под Ксюшиными окнами, на всю улицу молил о прощении. Ксения не простила, но табу на общение с собой сняла. И к лучшему. Уходить из театра очень не хотелось. Кирилл поклялся снять с Ксюши слежку, но подлыми свои методы не признал.
– Я пошел на это, потому что… ты нужна мне, Ксюш. Ты очень нужна мне, – оправдывался Кирилл, – Как еще я мог добиться твоей симпатии? Как еще мог узнать, что ты любишь, куда хотела бы пойти? Как еще можно было получить информацию для того, чтобы суметь устроить для тебя сказку?
– Сказка – на то и сказка, что происходит по мановению волшебной палочки. Сказка не может быть искусственно притянутой за уши, – сухо отвечала Ксения. Но все-таки отвечала, что давало Киру повод не оставлять свои надежды.
Грубость своего ночного монолога Кир признавал ужасной, умолял простить и списывал все на количество выпитого вина. Ксения пыталась попросту забыть обо всем этом. Стараясь свести все контакты с Кириллом к минимуму. Не тут-то было. Кир никогда не оставлял начатое. Звонил, приглашал, просил позволить проводить… Как раз в это время Ксения познакомилась с Киллером. Ди-Джей оказался её типом мужчины. Но, кажется, не её типом человека, потому что их союз состоял из сплошных ссор и недоговорок. Скорее назло Киллеру, чем из-за вдруг вспыхнувших чувств к Кириллу, Ксения несколько раз позволяла Киру проводить себя домой. Этого она не могла себе простить до сих пор, считая, что дала тем самым повод Кириллу к дальнейшим действиям. Следовательно, Алла и Лариса пострадали из-за неё, Ксении, а значит она, Ксения и должна самолично выручать девчонок, не впутывая никого…
– Стоп! – не своим голосом закричала я. Кажется, у меня выработалась ужасная аллергия на Ксюшин комплекс вины, – Немедленно прекрати снова замыкаться! Расскажи до конца, и тогда решим, что делать, и кто виноват. Если ты еще раз отвлечешься от темы, – я сойду с ума.