– И что? Вы теперь тоже станете советовать мне, чтобы я закрыла пьесу? Как эти недоделки из комитета молодежи…
Режиссерша была в ярости. Кто-то посмел вмешаться в её планы! Ей пытались диктовать, что ставить, и на каком языке! Режиссерша собиралась стереть в порошок и их комитет, и всю украинскую молодежь за компанию.
Все это я выслушивала, на полной скорости влетая в зрительный зал.
– При всем при этом из-за этих сволочей мне пришлось перенести репетицию на целых двадцать минут! Да знаете ли вы, что такое двадцать минут для творческого человека?!
– Зинаида Максимовна, – снова попыталась заговорить я, – Я не хочу, чтобы вы отменили постановку. Я хочу, чтобы вы взяли меня на главную роль.
– Что?!
По моей вине начало репетиции отложилось еще на пятнадцать минут. Пять из них режиссерша пыталась понять, не ослышалась ли она. Три – не заболела ли я. Потом Зинаида Максимовна громогласно выражала своё возмущение: «Люди по несколько лет занимаются, чтобы получить хоть какие-то роли, а вы вот так, с бухты барахты…». И лишь после этого было произнесено заветное: «Ну, если это поможет отыскать девочек».
Нет, я не сошла с ума и даже не заразилась звездной болезнью от окружающих меня театральных гениев ( если уж от Георгия до сих пор не заразилась, – то уже никогда, ни от кого не заражусь). На сценических подмостках я надеялась найти счастье совершенно другого рода: почувствовать себя на месте исчезнувших девочек. Возможно, подобный «взгляд изнутри» поможет мне лучше понять суть происходящего.
Услышав, что я прошу о роли сценической лишь для того, чтобы поставить себя на чью-то роль жизненную, режиссерша расцвела и пообещала мне максимальную поддержку.
– Прежде всего, хочу объявить, что на роль Героини назначается Катерина Кроль, – начала репетицию Зинаида, – Считайте, что она у нас новенькая. Скажу вам честно, как только я увидела эту барышню – сразу поняла, что она создана для этой роли. Прямо как с неё типаж писался. Правда, Кирилл?
– Ну… Не с неё, конечно, но…
По крайней мере, одной цели я добилась: Кирилл был совершенно растерян.
– Кир, ты пока введи Катю в курс дела: дай все необходимые бумажки, растолкуй суть. Ты ж Автор – ты и отдувайся. А мы пока прорепетируем с Героиней из второго состава. Анечка, на сцену. Играем начало четвертой картины.
«Итак, в суть дела героинь этого театра посвящает наш подозреваемый. Отлично.»
Под обстрелом ошарашенных взглядов, я подошла к Киру.
– Что происходит? – озвучил общее недоумение Кирилл.
Я мило улыбнулась, быстро-быстро захлопав ресницами.
– Режиссер назначил меня на главную роль. Ты что, не понял?
– Но… – Кирилл, похоже, решил, что спорить бесполезно, – А ты хоть пьесу читала?
Нынешний мой статус, видимо, позволял Кириллу перейти на «ты». Невозмутимое «не читала», заставило Кира поморщиться.
– Ладно, пойдем, – всё же сказал он. После чего уселся за журнальный столик сбоку от сцены и принялся рыться в каких-то бумагах.
И что же, интересно, обязаны были знать обе героини?
– Вот пьеса.
Кирилл протянул мне потрепанные листочки заляпанные аляповатым машинописным шрифтом. Компьютера у него нет, что ли?
– Печатная машинка облагораживает текст, – к Кириллу снова вернулась его природная надменность, – Настоящий автор должен писать, перечитывать, писать снова. При этом важно оставлять черновики.
– Для потомков?
Я откровенно подшучивала над его манией величия.
– И для них тоже, – серьезно ответил Кир. Было видно, что он не разглядел издевки.
И тут я прочла название пьесы. «Рассказы для животных». Вот это совпаденьице!
– Между тем, – кривляя «светскую» интонацию Кирилла, вскинула брови я, – Что побудило Настоящего Автора дать пьесе такое забавное название?
Кир вспыхнул. Я четко поняла, что задела его.
– У настоящего автора и спрашивайте. Я просто сценарист. Переделал сборник Хомутова для сценической постановки.
«Ну, хоть не лжец, и то хорошо», – подумала я о Кирилле.
– Писали, перечитывали, снова писали. Оставляли черновики, – понимающе закивала я.
На этот раз Кирилл заметил мою насмешку.
– Во-первых, сценарист – тоже творец, так что ваша ирония неуместна. Во-вторых, я, между прочим, свои вещи тоже пишу. Самостоятельные. Не для этого театришки, разумеется…
«Не забыть уточнить у режиссерши этот нюанс!» – мысленно записала я, сокрушаясь из-за невозможности немедленно достать блокнот и начать записывать, – «Забуду же ведь. Точно забуду…»
– Слушайте, скажите прямо, зачем вам это? – Кир потянул листочки пьесы обратно на себя.
Нет худа без добра. Наша явная конфронтация снова заставила этого мальчишку вернуться к уважительному «вы»
– Для общего развития. Хочу реализовать все свои таланты, – я вырвала пьесу и прижала листочки к груди, – А что, я не подхожу вам в Героини? А вот Зинаида Максимовна считает…
– Её беда в том, что она считает, но не просчитывает! – резко выпалил Кирилл, – Из-за вас сорвется вся постановка. Никто не сможет работать при надсмотрщике. Они бы еще мента в форме к нам в труппу записали.
– Я здесь не в качестве детектива, но в качестве… – я сделала многозначительную паузу, – В качестве женщины, которая ищет выход собственному я.
Последнюю фразу я произнесла так томно, что сама еле сдержалась, чтоб не расхохотаться.
– Мне вы голову не задурите, – быстро проговорил Кирилл, краснея при этом до кончиков волос, – Ну признайтесь. Зачем вам нужна эта роль?
Ну, если уж ставить себя на роль исчезнувших девочек, так до конца. Нужно научиться думать, как они. Что бы ответили на этот вопрос Лариса с Аллой?
– Зачем? – я улыбнулась, как можно заманчивее, – Хочу стать знаменитой. Море цветов, мужчины у ног моего вечернего платья, дорогие подарки…
«Стоп! Ты переигрываешь! Слишком глупо! Откуда у вечернего платья ноги?» – возмутился мой Здравый Смысл, – «Впрочем, что еще может нести девушка, всерьез увлеченная театром?»
– О господи, Шумилов нанял для поисков собственной дочери ненормальную!
– Рыбак рыбака видит издалека. Может, именно поэтому я и найду её. Пьесу я уже получила, что еще ты должен был мне дать?
– Ничего, – сквозь зубы проскрипел Кирилл, – Дома выучите текст. А пока смотрите, как работает Аня, и запоминайте разводку.
– Кто кого разводит? – с ангельской улыбкой поинтересовалась я.
– Это невыносимо! – Кирилл, не объяснившись, пересел к остальным актерам.
Проявляя наклонности утонченной садистки, я последовала его примеру. На сцене пока происходила только Зинаида Максимовна. Вышагивая взад вперед по авансцене, она ругала массовку. И показывала, как нужно работать. Так как показывала она это одновременно за каждого из актеров, получалось совершенно непонятно, но очень смешно. Впрочем, кроме меня, похоже, никто так не думал.
– Поздравляю с ролью, – шепнула мне на ухо Тигра, незаметно перебравшаяся во второй ряд и восседающая теперь за моей спиной, – А что нам с Кроной делать?
– Самосовершенствоваться, – доброжелательно посоветовала я, – Кстати, Тигра, а что такое «разводка»?
– Актеров разводят по ключевым позициям. В смысле, определяются с дислокацией на сцене. В общем, решают, кто, куда, когда пошел.
– Понятно. Хорошо, что не «кто, кого, куда» послал.
Настасья с Тигрой зафыркали в знак одобрения. Я вдруг почувствовала, что мне это приятно. Ну вот, не хватало еще, чтобы во мне обнаружилась страсть к наличию публики. Я решила не терять времени даром, и, отвлекаясь от происходящих на сцене непонятностей, занялась просмотром пьесы. На самом деле, г-н Кирилл совершил великую вещь: ничуть не исказив авторский текст и не умалив хомутовского таланта, сумел превратить сборник рассказов в цельную, вполне пригодную для постановки пьесу. Связующим звеном между рассказами в пьесе служили Герой и Героиня, – придуманные сценаристом персонажи, которых, собственно, и обуревали всевозможные страсти, заставляющие зрительный зал вместе с героями искать решения самых странных задач. Насколько я могла себе представить, действо должно было получиться весьма интересным. Как бы в подтверждение моим мыслям актеры начали прогон обещанной четвертой картины. Несмотря на постоянно прерывающие репетицию возмущенные выкрики режиссерши, и тетрадку с ролью в руках Анечки, которая еще не успела полностью выучить текст, происходящее на сцене мне понравилось.
– А ты талантливый сценарист, – шепнула я Кириллу, пересаживаясь на несколько кресел ближе к центру.
– Это ремесленничество, а не творчество, – неохотно отозвался Кир, – Мои самостоятельные вещи выглядят значительно лучше. Конечно, я приберег их для трупп, посолидней, чем эта.
Я не успела ответить каким-нибудь очередным ехидством. Зинаида Максимовна громко захлопала в ладоши и объявила перерыв.
– Катерина, подойдите сюда!
Я послушно взобралась на авансцену.
– Деточка, скажите, вы намерены принимать участие во второй части занятий?
Это особое предупреждение всерьез насторожило меня…
– Намерена, намерена! – с места подал голос Кир, – Говорит, всерьез хочет заняться театральным искусством. Я сто раз переспрашивал.
Я мысленно обругала режиссершу за слишком громкий голос, а Кирилла за манеру вмешиваться, куда ни попадя.
– Да что это за ужасная «вторая часть занятий» такая? Что вы меня все пугаете?
– Ничего особенного. Сцен.речь, пластическая разминка, пара этюдов, новички читают какие-нибудь монологи, чтобы я знала уровень обучаемых. В общем, тренировочные занятия. Как в школе. Вообще-то это должна была быть первая часть занятий, но с этими украинскими пенсионерами из комитета молодежи все перемешалось.
– Да. С новичков – монолог! Любой! – с видом победителя подначивал Кирилл, – Искусство требует жертв. Не обучив, мы никак не сможем взять вас в спектакль. Если вы собрались посвятить себя театру, надобно отбросить всякое стеснение…
Неужели я произвожу впечатление человека, неспособного выйти на сцену и прочесть монолог? Я бросила на сценариста уничтожающий взгляд и утвердительно кивнула Зинаиде Максимовне.