желый крейсер (школьная кличка Барон).
Теперь, когда нас трое, нам легче будет встречаться на контркурсах с классным руководителем завтра утром. Однако где остальные? Не происки ли это японской разведки? Но вот и прибыли два флагмана нашей эскадры – Мишка (Медведь) и Юрка (Артист). Повторное приветствие залпом наций в обмен любезностями: «Опаздываете? Это что вам, урок?»
Последним приплывает (идя с потушенными огнями даже по лестнице) Пятерка.
Полный сбор. Лучшие ученики девятого «А» коллективно не явились в школу.
Ленька запускает радиолу. Посуда в шкафу сотрясается под бодрые ритмы. Все говорят одновременно и такие веселые, словно уже получили «отлично» за сочинение, которое надо писать в пятницу. Каждый, пытаясь перекричать других, заявляет, что очень хотел бы посмотреть сейчас на Ксению (наш классный руководитель). Планы на ближайшее будущее? Конечно, идем в кино.
Не было с нами того фотографа, который через два года встанет с левой ноги, поругается с женой и забудет сдачу в столовой перед тем, как запечатлеть для потомства наши высокоинтеллектуальные лица.
Не было с нами того ученого, который через два столетия получит степень доктора наук за диссертацию «Дружба в двадцатом веке», посвященную нашей компании.
И жаль! Это был наш первый сбор. Ученым и фотографам именно тогда надо было начинать свою работу.
Но, заботясь о будущих историках, я предоставляю в их распоряжение некоторые письменные документы, сохранившиеся у меня с того времени.
«ПРИКАЗ № 1
Нами замечено, что на втором и третьем уроках Профессор нахально поедает бутерброды, кои распространяют запах зело аппетитный и мешающий простым советским учащимся грызть гранит науки. За систематическое издевательство, которое приводит к напрасной трате желудочного сока у самых светлых умов нашего класса, Профессор приговаривается к регулярной конфискации завтраков на первой перемене.
С приказом ознакомить всех членов компании. Исполнение поручить Пятерке и Артисту.
Начальник опергруппы Барон.
Утверждаю Медведь».
«Доводим до сведения общественности, что приказ № 1 выполнен. Конфискованные продукты были честно разделены между Пятеркой, Артистом, Бароном и Звонком и уничтожены (как возмещение морального ущерба) путем принятия внутрь означенными лицами на глазах трепыхающегося Профессора (его держали за руки). Профессору рекомендовано в следующий раз приносить бутерброды с красной или черной икрой. На что Профессором заявлено, что теперь будет посыпать завтрак английской солью. Наше мнение: «Не решится, хотя за ним нужен контроль».
Группа содействия прогрессу».
«ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ (сов. секретно)
По проверенным агентурным данным, Барон отправился в воскресенье утром на дачу к студентке К. Там он провел целый день. Авторитетные источники утверждают, что, кроме Барона и девицы, на даче никого не было. Вернулся Барон поздно вечером.
Результаты визуального наблюдения: губы перепачканы помадой, глаза блудливо бегают, двусмысленные намеки, мелкий смешок.
ПОСТАНОВИЛИ: одобрить почин А. Чернышева».
«МЕМОРАНДУМ
Впервые за девять лет Пятерка получил на уроке географии за устный ответ четыре (хорошо). Перепуганного учителя отвезли в больницу. В классе был нервный шок. Пятерку (в состоянии невменяемости) доволокли до парты.
ПОСТАНОВИЛИ:
1) от оргвыводов по преподаванию географии пока воздержаться.
2) Пятерку морально поддержать».
«ПРИКАЗ № 12
За последнее время замечено, что ученица 91-й школы Кузенкова Е. Ф., которая длительный период находилась в состоянии дружбы с Леонидом Майоровым, ведет себя недостойно. Так, например, она отказывается от свиданий с Майором под предлогом неотложных семейных дел и в тот же вечер договаривается встретиться с Медведем (попалась на задуманную нами провокацию). Установлено, что Кузенкова Е. Ф. кружит голову Леньке, а сама засматривается на других ребят. На основании вышеизложенного приказываю:
девицу Кузенкову Елену Федоровну, русскую, 1936 года рождения, комсомолку, неполн. среднее, исключить из числа наших друзей.
Утверждено на общем собрании компании.
Начальник опергруппы Барон».
«ПРОТОКОЛ
совещания (история, второй урок), посвященного вопросу «Как быть с сочинением».
Ребята! Завтра сочинение. Горим, как шведы. Ваши предложения (письменно). Прочти и передай дальше.
Артист».
«Поручить Артисту устроить сольный спектакль. Пусть выучит «Старуху Изергиль» и продекламирует (музыкальное сопровождение обеспечим). Авось, Илья Михайлович растрогается и отложит на неделю.
Медведь».
«Смешно. Лучше уж завернуться в простыни и ползти к кладбищу, чтобы не создавать паники. От судьбы не уйдешь.
Барон».
«Пустить на самотек, А вдруг напишем? Заготовим шпаргалки. С нами бог и Пятерка.
Майор».
«Бред. Предлагаю собраться у меня. Обязательно будет или «Сердце Данко» или «Образ матери». Проштудировать. И не отчаиваться, Н. Чернышевскому и 3. Кедриной приходилось труднее: еще не было готовых конспектов.
Пятерка».
«Выход один. Позвонить И. М. женским голосом и назначить свидание. Вдруг клюнет?
Звонок».
«Остряки-самоучки. С вами серьезно, а вы? Есть предложение прислушаться к здравому голосу рассудка (Пятерки) и собраться у него.
Артист».
«Поддерживаю. Собраться у Пятерки и пойти в кафе-мороженое. У меня есть три рубля.
Медведь».
«У Медведя есть еще десятка. Изъять и пустить по назначению.
Барон».
«Хорошая идея. Медведь – старый жмот. А у меня только восемь ре. Выдано родителями на целую неделю. Но кутить – так кутить.
Майор».
«Я как общество. Но благотворительностью не занимаюсь. Чур, завтра у меня не списывать.
Пятерка».
«Нет в вас романтики. Ладно, идем.
Звонок».
4
В те далекие времена (вынимаю платок, провожу под глазами, сморкаюсь и смущенно откашливаюсь) у нас были удивительные и странные отношения. Когда после уроков мы оставались вшестером, нам не хотелось расходиться. Мы часами могли ходить по Арбату, обсуждать учителей, одноклассников, предстоящие контрольные, футбол, положение во Франции, «Преступление и наказание» и говорить о самом сокровенном: о будущем, о своих мечтах, о девочках, которых, как нам казалось, мы любим и которые любят нас.
Вшестером мы не могли идти рядом (не позволяли габариты тротуара) и обычно разбивались на тройки и двигались плотной группой, наступая друг другу на ноги и всегда ожесточенно споря, на каком углу поворачивать. Как правило, решал все Медведь. Он останавливался – и все останавливались. Он сворачивал в переулок – и все сворачивали. Причем всем хотелось идти рядом с Медведем, и разговор всегда перемещался в ту тройку, где был Медведь. Медведь неизменно был в центре, а если вдруг он случайно оказывался с краю, то кто-то немедленно к нему пристраивался, и другой крайний вынужден был уйти назад или вперед. Если Медведь застревал у афиши, никто не двигался дальше. А если отставал кто-нибудь другой (я несколько раз специально проделывал такие опыты), его никто не ждал. Иногда двое из нас уходили вперед и продолжали какой-нибудь захвативший их спор, и им было приятно сознавать свою независимость, их радовало, что все видят, как им интересно вдвоем, но в то же время оба они незаметно прислушивались к тому, что происходило сзади, где шел Медведь. И когда там, сзади, раздавался особенно громкий смех, они, словно внезапно заинтригованные, останавливались и присоединялись к основной группе.
И в эти моменты мне хотелось, чтобы кто-нибудь из моих знакомых или близких (парни из соседней школы, девочка, с которой я танцевал на вечере, соседка, мама и, конечно, в первую очередь Алла) видел, как я иду в компании высоких, спортивных, веселых ребят, и среди нас такой красивый парень, и это все мои товарищи, и мы очень дружим, и нам очень хорошо вместе, и мы можем так пройти сто раз Арбат, и вообще всю Москву, и вообще десять тысяч километров, и вообще всю жизнь.
Когда мы собирались вечером, то обычно всех обзванивал я, реже Ленька. Все просто знали, что я обязательно позвоню первым, и ждали. Но если, что случалось очень редко, мне звонил Медведь и предлагал собрать всех у «Художественного», то я, конечно, тут же собирал всех, не упуская возможности в разговоре с каждым из ребят этаким ленивым голосом заметить: «Ну, я было хотел дома сидеть, но тут мне позвонил Медведь…»
И если я что-нибудь скрывал от ребят, то только пронзительную мечту: конец школьного вечера, темный двор, несколько уркаганов из другого района придираются к Медведю, вспыхивает драка, все ребята стоят, и тут я (в весе пера) бодро расшвыриваю «королей» улицы, и те смущенно ретируются, и потом, когда ребята в десятый раз обсуждают подробности происшествия, Медведь удивленно говорит: «А Звонок-то как проявил себя! Недаром его Русланом зовут». Пожалуй, я здесь упускаю две детали: темный двор не годится (иначе кто же заметит мое геройское поведение?), и желательно присутствие Аллы. Но последнее, впрочем, естественно.
5
Как-то в начале осени, насколько мне помнится, на большой перемене, Яша затаскивал каждого из нас по отдельности в угол и, заикаясь, просил поехать с ним в воскресенье на дачу, чтобы перевезти вещи в город.
По-моему, сразу согласился только я один. У остальных нашлась масса неотложных дел. Медведь сказал, что он бы, конечно, с удовольствием, но у него важное деловое свидание, еще на той неделе условился. Барон вспомнил, что ему надо готовиться к городской олимпиаде. Артист очень извинялся, но ему достали контрамарку на утренний спектакль, который он обязательно должен посмотреть. Майор пробормотал что-то неопределенное: конечно, мол, приду, если смогу.
Я приехал к Яше в воскресенье утром и застал его в весьма мрачном настроении. Оказалось, он поругался с родителями. Родители упрекали Пятерку, что всем его товарищам – грош цена и что, когда речь заходит о настоящей помощи, их нет. Пятерка, в свою очередь, пытался доказать, что нечего эксплуатировать даровую рабочую силу.