— Все отцовские галстуки к твоим услугам! — Я сотворил жест дарения мира. — Все два!
Кастет вернулся к хозяину, и, спешно распрощавшись с парнями, мы с Гаруном ринулись ко мне.
После выбора галстука из гардероба, которым батя не пользовался со времен свадьбы, Гарун исчез, как метеор в ночи. Можно было уехать с ним, но друг торопился, а мне, наоборот, нужно любым путем дотянуть до завтра. Последние события намекали, что здесь время пройдет занимательнее.
Увы, надеялся я зря. До самой ночи Машенька где-то гуляла, звонки остались без ответа, а обменяться контактами с веселыми девчонками я не догадался. Не идти же к Даниле за информацией о девушках, с которыми он сам гуляет. Траление сети тоже оставило без улова, подружки не нашлись ни среди студенток, ни среди старшеклассниц. Я пробовал везде, поскольку с возрастом Даши и Наташи не определился. Странно, что они нигде не светятся, для молодых и незамужних интернет — второй дом. Сетевая страничка Машеньки удивила тем, что в друзьях такие тоже отсутствовали. И среди друзей ее друзей. Неужели столь симпатичные особы не дружат с виртуальной реальностью? Покажи там Даша что-то из своего натурального, или Наташа улыбку без фальши, я бы лайкнул.
В итоге вечер прошел в разговорах с вернувшимися родителями.
— Как дела? — спрашивал отец.
— Нормально, — отвечал я привычно.
Для бати этого было достаточно: сын в порядке, живет своей головой, проблемы решает сам. С чувством выполненного долга отец садился за стол уминать борщ и попутно качал головой, косясь на бегущую строку в телевизоре. Тот работал с выключенным звуком — мама не любила лишнего шума.
С мамой краткость не проходила, ей требовались подробности, которые она считала важными:
— Питаешься хорошо?
— Изумительно.
— Не ври. Будто я студенческой жизни не знаю.
— Если знаешь, как я питаюсь, зачем спрашиваешь?
— Мне же нужно знать, как живет мой сын. Кстати, сынок, девочка-то у тебя есть?
— Мама!
— Что «мама»? Сорок пять лет мама. Вон у Лидии Степановны сын три года как женился. И у Варвары Никитичны. А у Олеженьки Розовского уже двойня.
— Тебе внуки нужны или чтобы я был счастлив?
— Конечно, чтобы счастлив. Но какое счастье без детей? Кстати, у Валентины Игнатьевны дочка сейчас колледж заканчивает…
— Ну ма-ама!
— Молчу-молчу. Но имей в виду. Алиной зовут. Такая хорошенькая…
— Мам!
— Все, ни слова больше. Но ты меня понял.
Затем отец включил новости со звуком, а мама стала собирать мне в дорогу соленья-варенья. Я отправился спать.
Отдельного помещения в двухкомнатной хрущевке для заскочившего на побывку отпрыска не предусматривалось, мне постелили в комнате, где последние четыре года царствовала сестренка. Заваленный коробками и тряпками двустворчатый шкаф, письменный стол у окна, две кровати по разные стороны — вот вся обстановка. Из нового — только зеркало на стене, потерявшееся среди ярких плакатов. Плакаты тоже были новыми, мордочки смазливых мальчиков на них мне ничего не говорили. Какие-то поп-звездуны с «небрежными» прическами и слащавыми улыбочками, и в таких позах, что смотреть противно.
Бардак в комнате после материнских угроз несколько уменьшился, но за время, прошедшее с моего приезда, вновь достиг апогея. Машенька неудобств из-за валявшихся вещей не испытывала. Наоборот, знание того, что стилус от планшета лежит под бело-розовым полосатым носком, который в свою очередь прикрыт джинсовыми шортиками, задвинутыми под кровать, после наведения порядка обнулялось и вводило в ступор. Возникало ощущение, что в знакомом компьютере сменили вид операционки: файлы где-то внутри, но попробуй найди!
Взгляд пробежался по бумагам сестренки. Книжек практически нет, только старые учебники и глянцевые журналы с глупыми советами. Никакого блокнотика или записной книжки тоже не нашлось, и зря я все еще надеялся на телефоны-явки-пароли Даши или, на худой конец, Наташи. Для развлечения годились обе, для чего-то большего — ни одна из них. Значит, в этот раз развлечения отменяются окончательно. Вот если бы залезть в Машенькин телефон, там наверняка найдутся обе. К сожалению, телефон гулял вместе с владелицей.
Кстати, о телефоне. Днем я заметил у сестренки крутой смартфон. Как она раскрутила родителей на такой подарок? У меня тоже аппарат неплохой, но раз в десять дешевле. Надо сказать, чтобы не баловали девчонку, на эти деньги семья год проживет безбедно.
Едва я расположился на раздвинутом ради меня диване, в комнату шмыгнула вернувшаяся Машенька.
— Санька, спишь?
— Цифры на часах, отсутствие света в комнате и моя поза под одеялом тебе ни на что не намекают? Тогда не сплю.
— Отлично, а то боялась разбудить. Слушай, ты, оказывается, такой крутой! И друг у тебя крутой. И я теперь крутая, раз у меня такой брат. Данила аж зубами скрипит. А Дашка от тебя без ума.
В темноте Машенька разделась и юркнула под одеяло. От ее кровати до меня рукой подать, можно разговаривать без опасений, что услышат родители. Я поинтересовался:
— Она сама сказала?
— Кто? — Улетевшие вперед мысли сестренки застыли в ступоре. — Что?
— Даша. Что я ей нравлюсь.
— Этого только слепой не видит. Она перед тобой и так, и эдак.
— Мне казалось, это потому что более подходящего кавалера не нашлось. А «и так, и эдак» — это, скорее, о Наташе. Ей я тоже нравлюсь?
— Такой большой и такой глупый. Натка просто злилась, что ты не на нее глаз положил. И Даниле хотела нос утереть: смотри, типа, какие парни мной интересуются, а приходится с тобой ходить.
— Чего же она с ним ходит?
— Как ты сказал — потому что более подходящего варианта не нашлось.
— А Даша?
— Что — Даша? — не поняла сестренка.
— Она тоже «ходит» с Данилой?
— При чем здесь Данила? Говорю же: ей нравишься ты, но если решишь подкатить, учти, она привередливая, ко многим липла, а затем, как узнает их получше, так сразу от ворот поворот.
— Она местная?
— Если в смысле, что не приезжая, как мы, то да, родилась здесь. А если насчет места жительства, то это очень своевременный вопрос. На этой неделе она переезжает в город, где ты учишься, на все лето. Соседями будете.
— Чем она занимается?
— Учится.
— Где?
— Здесь, у нас.
— Спрашиваю, в каком учебном заведении, на кого?
Машкин телефон разразился нежным журчанием.
— Прости, это Захар. Я пообщаюсь.
Пока парочка обменивалась текстово-смайликовыми любезностями и случившимися за полчаса новостями, мой уткнувшийся в подушку организм решил, что на сегодня впечатлений хватит, усталость взяла свое.
Сквозь дрему донеслось:
— Если Дашка попросит твои контакты — дать?
— Почему нет? Только не обнадеживай ее, я тоже привередливый.
Снились Даши и Насти, над всем царила хохочущая Мадина, тыча в рот пикантной родинкой, а в стороне тихо вздыхала и отворачивалась Хадя. В итоге я проснулся разбитым и недовольным, вставать не хотелось.
В голове крутилось: а стоит ли уезжать? Даша — вариант не хуже Насти, которая поиграет со мной и выкинет. Здесь я могу сам поиграть. Правда, сестренка говорит, что подружка у нее с норовом, и предыдущие авансы ничего не стоят. От добра добра не ищут, особенно когда второе добро под вопросом. Строить с Дашей отношения и называться ее парнем я не собираюсь, сердцу милее такие, как Хадижат — скромные и надежные. Жаль, что рядом нет ни одной похожей на нее кандидатуры.
Утро затянулось, а когда я, наконец, собрался, Машенька соблаговолила проводить на станцию. Это значило, что Захар чем-то занят, но подавалось как великое одолжение брату.
На перроне было пусто, электричка уже стояла, до отправления оставалась пара минут.
— Саня, ты уезжаешь от таких возможностей и при этом весь светишься. Чувствую, Дашка зря губу раскатала. Тебя кто-то ждет?
— Нас всех ждет впереди что-то хорошее.
Машенька фыркнула:
— Ну-ну. Или кто-то хороший. Признайся честно: у тебя есть девушка, и ты едешь к ней?
Впервые она спросила о моей жизни. До сих пор разговоры состояли из безостановочного треска о тупых подругах, не менее тупых парнях и невозможности нормально жить с людьми, которые тебя не понимают и во всем ограничивают. Вчерашний день, кроме вечера, и все утро сестренка только этим и занималась.
Стоп, еще раз: тупые подруги и парни, жизнь с людьми, которые не понимают и ограничивают… Мозги вспотели: она рассуждает точь-в-точь как Мадина! Хорошо это или плохо? Это так, и добавить пока нечего.
— Нет у меня девушки.
— А выглядишь, будто есть.
— Как будет, познакомлю.
— Ловлю на слове.
Вот, опять. Хоть вообще в женском присутствии рот не открывай. Я вошел в вагон, мы помахали друг другу, электричка тронулась.
Хотел бы я представить Машеньке Настю как свою девушку? Один раз и мимоходом — с удовольствием. Мне это подняло бы самооценку, а сестренка гордилась бы братом еще больше, но при близком знакомстве выяснится, что мы разной породы, Насте нужно все и сразу, я этого дать не могу, значит, не замещаю категорию «все», а являюсь обидно малой частичкой много вмещающего понятия. Поправка: вмещающего многих.
Еще Мадина в подруги набивается, но исключительно в тайные, так судьба распорядилась. Если честно — я ее побаиваюсь, хотя ничего не имею против плотских удовольствий как таковых. В идеале хочется иметь их с той, кого полюблю, а это место на сегодня вакантно. Или пусть даже с той, кто просто нравится, но не должно быть ни одной причины, из-за которой одному из нас потом было бы стыдно за прошлое. Из всех, кого я знаю, роль моей девушки подходила только Хаде. Вот человек, которого я мог бы любить не стесняясь: тихая, скромная, обычно незаметная, но при этом, без сомнений, красивая. Красота, которая не выпячивается — лучшая красота. А внешняя красота плюс красота души — идеальный комплект. И почему Хадижат не родилась какой-нибудь Олей или Таней?! А сейчас даже думать на эту тему бессмысленно, и проблема, к великому сожалению, не во мне.