— Ты же всю технику убрал.
— А хозяйский музыкальный центр?
Игорь хлопнул себя по лбу.
— Одну минуту!
Из кучи хлама в шкафу он вытащил древний проигрыватель компакт-дисков — в начале заселения сердобольная хозяйка оставила его бедным студентам для поднятия настроения. Загромыхали танцевальные ритмы. Игорь не любил, когда тихо. Соседи жаловаться не будут, нам с ними повезло: обе смежные квартиры временно пустовали, лето, все разъехались. А старушка, обитавшая снизу, глуховата.
— Бал по случаю приезда чудесной гостьи объявляю открытым, — провозгласил я. — Танцы!
Все ринулись к Мадине. Тимоха протиснулся первым, пальцы схватили ее кисть.
— Разрешите.
Он прижал к себе партнершу, хотя мелодия грохотала более ритмичная. Сейчас это роли не играло, Мадина не возражала против медленного танца, для того и пришла. Столько восхищенных кавалеров, и ни одного родственника в пределах выстрела. Разве не счастье?
Вместе с остальными парнями я пританцовывал рядом в ожидании очереди. В кармане лежал сценарий со многими пунктами, но — куда торопиться? И вообще, нужна ли дальнейшая программа, если без того все замечательно? Все довольны, и танцующие, и ожидающие. Предвкушение — не меньшее удовольствие, просто не каждому дано это понять.
— Переход, — сказал я, отбирая партнершу.
Тимоха мотнул волосами:
— Так мало?!
— Поверь, скоро поблагодаришь. — Я прижал к себе растекшуюся в счастье Мадину и начал осторожно переступать, боясь наступить на маленькие ступни.
— Ловлю на слове. — Тимоха пристроился к остальным. — Если что — пеняй на себя, никто тебя за язык не тянул.
— Спасибо, — раздалось в ухе сквозь жуткие басы. — Все даже лучше, чем я думала.
— Молчать! Спалить нас захотела?!
— Можно? — К нам протягивал руку Игорь.
— Естественно. — Я отступил в сторону.
Мадина едва доставала партнеру до груди. Объятия танцующей пары выглядели забавными, но внутри них искрило и жгло, не заметить этого мог только слепой. В комнате слепых не было, только временно онемевшие.
Игоря сменил Филипп:
— Простите, разрешите и мне пригласить вас на танец.
С величавой благосклонностью Мадина разрешила. Петли рук связали тела, началось раскачивающееся кружение. Ситуация изменилась: теперь партнерша была выше, и лицо кавалера виновато крутилось, чтобы не упираться взглядом в чувственную благодать. Филька нервничал, расстояние между танцующими составляло пару ладоней, и дама сама притянула робкого кавалера. Очки впечатались в ключицу, руки сомкнулись вокруг талии, причем та оказалась настолько узкой, что Филькины кисти перехватили свои же запястья. Животы и бедра ритмично терлись, щека с дужкой съехавших очков блаженно расползлась по мягкому основанию.
Через миг стянувший обруч рук был разбит специальным виляньем таза, с брошенным в мою сторону хитрым взором («ты ведь понимаешь?») Мадина разрешающе положила чужие ладони гораздо ниже. Негодница. В сценарии написано «танец», а не возмещение морального ущерба за недополученное на домашних вечеринках.
Филька млел. Такого красного лица я не видел у него с тех пор, как он пытался в одиночку подвинуть шкаф.
Мадина тоже плыла в непонятном блаженстве. Дорвалась, коза безрогая. Если муженек ей достанется нерасторопный и рассеянный, боюсь, при первой же возможности жена обеспечит его рогами. Хорошо, что я к тому времени буду далеко. Не хотелось бы попасть под горячую руку.
Пока же удовольствие от горячих рук получали оба танцующих.
Ко мне склонился Тимоха:
— Почему она в маске? Прыщи или рожей не вышла?
— Дочка богатых родителей. Любит приключения, но не хочет, чтобы о них узнали.
— Любит приключения — это хорошо.
Пришлось напомнить:
— Мы договаривались: она здесь для веселого времяпровождения, которое не ведет к неприятностям. И за словами следи, «рожа» и подобные — не для сегодняшнего вечера.
— Заметано.
Я смотрел на танцующих. Оба упивались маленьким счастьем, нежданно свалившимся среди будней. Могла ли так поступить Хадя, кровь от крови Мадины? Никогда. Только через свой труп. Кольнуло в сердце: а Машенька? Позволила бы сестренка парню такое? Что-то унылое из недр подсознания позорно подтвердило: да. Она у меня из тех, кто боится упустить время. Каждый шанс кажется последним, каждый посмотревший с интересом мальчик — добычей, которую подкинула судьба. Подсекай! Тяни! Хватай! Взрослые удовольствия кажутся допустимыми. Дескать, не попробуешь сейчас — потом будет поздно!
Давным-давно сформулировано: есть время собирать камни, и есть время разбрасывать. В переводе с игнорируемого подростками на современный это значит: каждому свое, и всему свое время.
Не понимают. Как и я не понимал, пока не задумался. То есть, пока не увидел два противоположных примера. Две сестры росли в одной семье, обеих воспитывали одинаково. Обе приехали учиться в один город в один и тот же институт и живут в одной квартире, но одна никогда не позволит чужому мужчине коснуться себя, а другая от этого блаженно закатывает глаза. И я понимаю обеих. Мое сердце на стороне кроткой недотроги, а глаза и тело жаждут продолжения «банкета» с сумасбродной авантюристкой. Мне нравится Хадя, но еще больше мне нравится Мадина, потому что Хадя сейчас сугубо виртуальна, это просто картинка перед глазами, а Мадина реальна до безумия, ее можно потрогать — даже вот так неприлично, как на глазах у всех это делает Филька. Настоящее всегда выигрывает у будущего, оттого у нас такое прошлое.
И да, возвращаясь к мысли о Машеньке, я думаю, что она, скорее всего, позволит так же сделать Захару, а ревнуя своего парня, если его рукам так же разрешит гладить и мять себя какая-нибудь Даша или Наташа и так далее, то и Даниле, и еще кому-нибудь. То есть, кому-то для собственного удовольствия, кому-то из ревности, кому-то из вредности, кому-то из боязни показаться недостаточно взрослой и современной. И пусть такое поведение порадовало бы ее каким-то образом, но меня, как брата, от этого в пот бросает. Мне не хочется, чтобы кто-то лапал мою сестру. Но…
Она достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. При чем здесь я и мои рассуждения «хочется-не хочется»? Это ее жизнь.
И что же? А если мне это не нравится? Я — брат, неужели я ничего не могу сделать?
Но тискать других девушек мне нравится, тогда чем я лучше той, кого хочу учить жизни? Почему она должна меня слушать, если говорю одно, а делаю другое? И откуда у меня такое двуличие?
Тоже из-за неумении понять, когда собирать камни, а когда разбрасывать. Для Хади здесь даже проблемы нет, она четко знает, что можно, а что категорически недопустимо. И если бы Машеньки, Даши и Наташи поступали так же, то проблем не было бы ни у кого.
Один-ноль в пользу Хади.
А мне нужно думать не о поведении сестры, а о собственных мыслях и поступках. Хочешь изменить мир — начни с себя.
А если не хочу?
Вот именно. Как чего-то требовать от других, если не определился, чего хочу сам?
Песня закончилась. Я вспомнил о сценарии.
— Стоп! Игра «камень, ножницы, бумага». Ну-ка: раз, два, три!
Каждый выбросил вперед руку с определенной фигурой.
— Все, кто в носках, снимают носки, а проигравшие еще по одной вещи.
Проигравших оказалось трое: я, Филипп и Мадина. Мы с Филькой стянули рубашки, оставшись в заправленных в штаны майках, а третья проигравшая задумчиво замешкалась. Наконец, ее пальцы взялись за пояс, и юбочка съехала вниз по ногам. Когда Мадина выпрямилась, полупрозрачная блузка покрывала ее вплоть до низа белых трусиков и ни сантиметром ниже. Сами трусики являли собой произведение искусства: вышитые кружевами ниточки разбегались в стороны, сходясь спереди в волшебно выполненный лобастый треугольник, в который гипнотически уперлись все взоры. Парни синхронно сглотнули.
— Вечер обещает быть жарким. — Тимоха повертел шеей и отстегнул пуговичку ниже горла. Ему уже было жарко.
— И томным, — выдохнул Филька.
Его щеки горели, руки не знали, куда пристроиться.
Придраться к телу Мадины было невозможно: огонь и лед, блеск и красота. Родинки, шрамы и прочие возможные приметы на видных местах отсутствовали. Идеальная фигура для выступления инкогнито. И то, что единственная родинка, о которой я знал, располагалась в таком интересном месте — это чудесно, не надо бояться, что взбалмошная особа в кураже перейдет черту. Ей категорически нельзя быть узнанной, Мадина понимает, чем это грозит, поэтому мне можно расслабиться и даже получать удовольствие. Конечно, такие развлечения не дело для горской женщины, но лучше такие, чем как с Султаном. Считаю, что поступаю правильно. А когда правильно и приятно совпадают, это намного лучше, чем хорошо.
Подсуетившийся Игорь уже держал даму за талию, с началом музыки они начали движения. По примеру предыдущего танцора этот сразу взял быка за рога… дались мне эти рога. Он взял даму за то, за что в другое время можно схлопотать по мордасам. Но дама приняла дерзость как данность, и чуть позже сменивший Игоря Тимоха поступил так же. Несмотря на удовольствие от танца, против смены партнеров никто не возражал, алгоритм просекли мгновенно: чем быстрее кончатся кавалеры, тем скорее сыграем на светивший вдали приз. Лишь я знал сценарий, но делиться не собирался. Написанное превышало ожидания собравшихся.
— С вашего разрешения. — Мои пятерни отобрали сладкую мякоть у Тимохи, ошалелый взгляд которого метался, грудь вздымалась. Он отправился на кухню выпить холодненького.
Так мы с Мадиной еще не танцевали. Под ладонями мялась шелковая прослойка, нижние фаланги пальцев впитывали живую кожу, а пульсы перестреливались, как враги в момент штурма, от которого зависят жизни и судьбы. Нельзя быть с человеком так близко и остаться безучастным. Я крепче прижал Мадину, она не без удовольствия подалась вперед.
Чертовы руки. Чертова девка. Чертов ее брат, из-за дружбы с которым невозможно вместе со всеми наслаждаться тем, что само приплыло в руки.