Я протянул перетасованную колоду под нос Филиппа:
— Сдвинь.
Прошедший в тишине тур оказался последним. Хороший расклад помог Филиппу. Ликующий победитель стыдливо расцвел в предвкушении, а Мадину Игорь с Тимохой все-таки завалили. Я взял карты, чтобы убрать. Их накрыла рука Тимохи:
— Подожди, это не по правилам.
— Мы договаривались!
— Договаривались по-другому. «Проигравшие снимают по одной вещи, пока не продуют последнюю». Так было?
Он обернулся к парням. Смекалистый Филипп сжался, как от удара, и мысленно распрощался с выигрышем. Игорь с ухмылкой поддержал:
— Именно так. «Последнюю».
— То есть игра должна вестись до одной оставшейся вещи. — Тимоха победно оскалился.
На Мадине их было две, бюстик и трусики. До этой минуты здравый смысл уверял меня, что две вещи на даме — неразрывный комплект. Ну, как носки или перчатки. Эти вещи можно представить по одной, их, если приспичит по некой дурости, по одной даже носить можно, и все равно бюстик и трусики — это комплект!
Так говорил здравый смысл. К сожалению, я кое-что забыл: когда в мужском обществе оказывается дама не самых строгих принципов, здравый смысл уходит на покой.
Мое возмущение сменилось тревожной напряженностью.
— Нижнее белье у женщин — это комплект! — попытался я образумить распаленную компанию. — Комплект — это одна вещь!
— Ага, только эта двойная вещь называется разными именами, выглядит по-разному и надевается на разные части тела. — Тимоха не скрывал довольной улыбки.
Непосредственная причина спора, наша дама, разговаривать не могла, за нее говорил я, и Тимоха прекрасно знал: логика — моя путеводная звезда, где она, там и я. Против факта, как против танка, не попрешь. То, что трусы и лифчик — две самостоятельные вещи — неоспоримый факт. Почему я не видел этого раньше? Как отстаивать точку зрения, в которой обнаружилась брешь, и мне прямо указали на несоответствие?
Понятно, что меня волновали вовсе не лингвистические проблемы. Мне требовалось защитить даму от позора и посягательств, и до сих пор казалось, что озвученные правила игры справлялись с этой ролью.
Увы и ах.
— О том, чтобы очевидные для всех две вещи считать одной, следовало договориться заранее, — поставил Тимоха в дискуссии жирную точку.
Было обидно, что против меня и девушки, за которую я отвечал, оказались все, даже логика. Спорные вопросы у нас в квартире решались голосованием, но до этого доводить не стоило — при поиске истины демократическим путем двое всегда проиграют троим. Точнее, полтора — двум с половиной. При победе партии Тимохи Филипп терял свой выигрыш, поскольку подразумевался еще один тур, зато ему, как и другим (но ведь и ему тоже, а разве главное не это?), откроются запретные прелести. Оказавшийся в новой ситуации на распутье, он, как мне думается, не упустит шанс вкусить невозможного. Пусть с колебаниями, но Филька, после долгого внутреннего конфликта, примкнет к Тимохе с Игорем.
А Мадина не могла высказаться в свою пользу, за нее отдувался я. И что я мог сделать, кроме как прекратить балаган?
Видимо, время пришло. Я уже набрал воздуха, меня опередил Тимоха:
— Как принято у всех цивилизованных народов, предлагаю решить вопрос голосованием.
— Нет, — выдохнул я.
— Но… — возмутился Тимоха.
— Погоди, — перебил его Игорь. — Деликатные вопросы так не решаются.
Я поблагодарил его взглядом. И все же, что он предложит взамен? Как и Тимоха, он лицо крайне заинтересованное, причем заинтересованное именно в худшем для меня и Мадины варианте.
— Мы зря треплем себе нервы, — продолжил Игорь. — Голосования, диктаторские замашки, ссоры на пустом месте… Кому это нужно? Мы теряем драгоценное время. Посмотрите на нашу даму. Мне кажется, она нисколько не возражает против еще одного тура.
— Если Кваздик отстаивает ее интересы, а она не против, то он не прав! — радостно заключил Тимоха.
В сторону Игоря он благодарственно потряс сложенными ладонями, а к Мадине полетел воздушный поцелуй.
— Спросим у дамы. — Игорь обернулся к Мадине: — Игра продолжается?
Мадина кивнула.
Я ощутил себя персонажем финальной сцены Гоголевского «Ревизора». С одной особенностью: неожиданной и обескураживающе-неприемлемой концовка оказалась только для меня.
У Мадины мозги расплавились?! Какое продолжение, куда дальше-то?! Этого нельзя допустить!
Большой и указательный пальцы сложились в кольцо: «Окей».
«Все в порядке». Да какое, к чертям поросячьим, «в порядке», с ума она, что ли, спрыгнула и не долетела?! Я поднял руки. Мадина поняла знак, ее голова отрицательно мотнулась, ответом пальцев снова стало «все в порядке».
Я ткнул себе в грудь около соска, мой взгляд взвопил: родинка! Там! Ее увидят!
Меня проигнорировали. Подушечки больших пальцев проигравшей проделись под резинку на талии, и предельно безмятежным движением Мадина стянула с себя нижнюю часть одеяния. У всех перехватило дыхание. И у меня.
Я едва не выругался и одновременно восхитился. Перфекционистка, блин с мясом ей в горло. Открывшаяся на миг лужайка колосилась золотом. Мадина обесцветила волосики. Жгучая брюнетка в один красивый ход отвела от себя любые подозрения, и теперь все будут уверены, что отдыхали в обществе блондинки.
В сценарии ничего подобного нет, но Мадина подготовилась. Знала или надеялась? Начинаю завидовать женской интуиции.
Кружавчатое спутанное лассо, что выполнило роль по поимке безмозглого стада и теперь только мешало, жестом ленивого баскетболиста отправилось на спинку кровати. Тоненькие ладошки сложились на заветной лужайке, белокурая головка склонилась набок, зовущая фигурка застыла в ожидании продолжения.
Идиллия. Ага. Тимоха был прав, вечер обещает быть жарким.
Тимоха передал колоду Мадине:
— Прошу, барышня, раздавайте. Филька, не обижайся; может быть, снова повезет. Ты же у нас, оказывается, везучий.
Все ждали зрелища, как девушка займется картами, ведь для этого задействуются руки.
Меня била мелкая дрожь. Безобразие пора прекращать. Если что-то случится…
А нужно ли прекращать? Никто не лезет в бутылку. Все довольны. Все хотят продолжения. Ну, взбрыкнула мадмуазель, и что? Не в первый раз, не в последний. Будь здесь ее сородичи, давно случилось бы смертоубийство, но в наличии — адекватные жизнелюбивые люди европейского менталитета, все хотят развлечений, и никто не хочет проблем.
Ладошка, поднятая с приковавшего взоры места, вновь показала мне «окей», однако на душе у меня было не окей. Меня еще раз подставили. Мадина знала, что этот безумный и безрассудный вариант возможен, она все продумала, а в сценарий не внесла, чтоб я заранее не воспротивился.
Так дела не делаются.
Напряжение переросло в раздражение.
— Игры не будет, — глухо объявил я. — Мы уходим.
— Почему?
Четыре лица, включая резиновое, уставились на меня, Мадина при этом бездумно спряталась за спину Тимохи. Он с удовольствием выполнил роль защитной прокладки, даже сутулость чуть исправилась, чтобы плечи казались шире и вид грознее.
— Если уважаемый господин хочет уйти, — сказал Тимоха, — никто не возражает. Дама, как видите, уходить не собирается, а принудить ее не позволим.
— Дама с кем пришла, с тем уйдет. — Я встал во весь рост.
Тимоха тоже поднялся. Скулы заострились.
— Она твоя девушка?
— Нет, но…
— Сестра, что ли? Ты привел сестру?!
— Нет.
Он улыбнулся:
— Тогда скатертью дорога.
Длинная фигура Игоря вытянулась рядом с сутулой:
— Серьезно, Кваздик, дама пришла развлекаться, ты сам говорил. Не порть вечер.
Филипп тоже поддерживал приятелей, и Мадина едва не оказалась отделенной непробиваемым живым забором, что вроде бы выступал на ее стороне.
К счастью, до разошедшейся игруньи дошло: если я уйду, исчезнет единственный сдерживающий фактор. Без меня забавы грозили неприятностями. Она схватила новоявленных защитников за плечи, отчаянные жесты призвали к спокойствию и примирению.
— Дама не хочет продолжения без Кваздапила, — понял и высказал вслух Филипп.
Подумав, он перебрался ко мне и вытянулся рядом.
Играла музыка, сжимались кулаки, взгляды горели верой в собственную правоту. Уступать никто не собирался.
Глава 9
Двое на двое и метавшаяся девушка позади, которая сама лишила себя слова — прелестный расклад. Все как на ее родине, за женщину решат мужчины. Нотку абсурда вносило то, что «почти кавказская история» происходила на кровати. Нет, «Противостояние на кровати» — название никак не для кавказской истории. Это что-то другое, и пахнет по-другому.
Впрочем, в любом случае ничем хорошим такая история не пахнет.
Мадина стремилась привлечь мое внимание, но вдруг сделала круглые глаза и исчезла за спинами. Тимоха с Игорем посмотрели за меня на входную дверь, я тоже обернулся. В прихожей застыл вернувшийся с работы Артур.
Сокомнатник примерно понял, что происходит.
— А вот и не подеретесь, — сказал он, разуваясь. Обнаруженное в квартире зрелище его огорчило и порадовало, и в первое он решил вмешаться и разрулить, а ко второму присоединиться. В конце концов, он тоже сокомнатник, и весь его вид сообщил нам, что пропустить происходящие здесь невероятные приключения он ни при каких условиях не собирался. — Если угодно ломать друг другу носы и челюсти, добро пожаловать на улицу, а в пределах помещения объявлена безъядерная зона, никакие взрывы и даже испытания не допускаются.
Кроме имени, Артур не выделялся ничем: темненький, средненький, простенький. Такому в разведчики идти надо, он сможет идти плечом к плечу с объектом слежки и оставаться невидимым. Когда Артур начинал что-то рассказывать, проявлялись дотошность, внимательность к деталям и взрослая ответственность. Настоящий разведчик. Если выяснится, что он подрабатывает в детективном агентстве — не удивлюсь. Незаметность, рассудительность и тонкое чувство юмора позволили ему прекрасно вписаться в нашу компанию таких же серьезных и остроумных неудачников по жизни.