У Снежки в руке пузырился длинноногий бокал. Пить лежа неудобно, поэтому ее голова на пару мгновений приподнялась с моих коленей, и шампанское залпом ухнуло куда-то вглубь — словно из ведра воду выплеснули. Облизав губы, Снежка вернула затылок мне на ноги и расслабленно вытянулась. Сквозь цветную маску в потолок улетел мечтательный взгляд.
— Тебе хорошо?
Вопрос прилетел внезапно и немного удивил: я не ожидал от партнерши такой заботы о моей скромной персоне.
— Да, — сказал я. — А тебе?
— Поскольку мы попали в мужской рай, — сказала она, — в мою задачу входит помогать тебе получать удовольствие. Дай руку.
В правой у меня была чашка, поэтому Снежка нашла мою левую ладонь и бесцеремонно втиснула в горловину халата, где без предупреждений и затей водрузила на оказавшуюся столь же открытой, как у официантки, выпуклость — обтекаемо-мягкую и в то же время податливо-упругую.
У меня перехватило дыхание. Почему она это сделала?!
Ладонь безжизненно возлежала на овеществленном чуде, для меня никак не предназначенном — как я считал до этого момента. Пока мозг торопливо накидывал и вновь раскидывал возможные варианты, горло вытолкнуло:
— Я, собственно, не против… но объясни — почему?
— Нравится? — На меня задрался взгляд из прорезей маски. — Сегодня я — твоя пара. По условиям я должна делать все, чтобы тебе было приятно и комфортно. Тебе комфортно?
— Не то слово.
Снежка хихикнула:
— Отлично, значит, и комфортно, и приятно. Устроители могут быть довольны. Можешь мять или гладить — как тебе удобно. На большее, извини, я пока не готова.
«На большее»?!
«Пока»?!!
— Это что же… — Слова подыскивались с трудом и давались со скрежетом. Под рукой билось сердце, в ладонь впивалось смертельное для сознания острое жало, это ощущение выполаскивало и выхолащивало череп до космической пустоты. — Это входит в обязанности напарниц?
— Не то, чтобы входит… — Снежка повертела затылком, почувствовавшим неудобство. — Всем девушкам как бы невзначай намекнули, что дополнительная помощь с нашей стороны улучшит обстановку и поспособствует популяризации заведения. В соответствии с названием клуба, мужские радости должны быть стопроцентными. В общем-то, я не против некоторых моментов, хотя относительно других могу сильно возражать.
Я вслушивался, и что-то не давало мне убрать руку с гипнотизирующей сказки для плоти. Это переполняло организм ликующим удовольствием. Неправильным удовольствием, каким-то неприемлемо-виноватым, но оттого еще более жгучим, пронзительным и притягательным. Отставленные чашка с бокалом были забыты, все чувства сосредоточились на единственном ощущении.
Ладонь Снежки поверх ткани легла на согретую внутри мою и крепко сжала.
— Есть вещи, на которые девушка просто так пойти не может, правда? — Она не спрашивала, а как бы рассуждала, словно вернулась к незаконченному с кем-то давнишнему спору. Возможно, к спору с самой собой. — Если она все же идет на это, то повинуясь чувствам, которые заставляют это сделать. Никогда ничья просьба не вынудит нас делать то, чего не хотим.
Я бы слушал и слушал. Снаружи подтягивались еще посетители (каждую пару Мурад лично провожал до места), затем начались другие непонятные движения, мне до них не было дела. Мне было хорошо здесь и сейчас.
— Девушка идет навстречу парню только тогда, когда он очень нравится, — тек поток сознания из томного ротика, а в моей ладони тек жидкий металл. Только бы не спугнуть присевшую отдохнуть птицу счастья. Еще неплохо бы как-то схватить ее за лапы да придавить всем телом, чтобы не улетела. Есть же парни, у которых это получается? А у меня сейчас — ни единой мысли, что такого убийственно-действенного сказать или сделать. В подобных случаях лучшее — молчать и слушать. Женщины говорят за двоих, и, споря с собой, в том числе от моего имени, высказывают вслух доводы, начать разговор о которых у меня бы язык не повернулся. — Мы четыре года учились бок о бок, и ты ни разу не взглянул на меня как на женщину.
Я?! Да из-за взбесившихся гормонов я на каждую сокурсницу смотрел как на гипотетическую возможность. Другое дело, что именно они не видели во мне мужчину. И Снежка в том числе. Она искала тех, кто мог дать что-то ценное — деньги, возможности, уверенность в завтрашнем дне или уверения в неповторимости и прочей «лапше», которую парни вешают на уши девушкам. У меня не было даже минного поля с шутками, по которому некоторые женские особи любят побегать перед тем, как «отблагодарить» минера, и в сознании большинства ровесниц я слыл невидимкой.
— Не каждый достоин внимания, — замысловато вела к чему-то Снежка, — тем более — любви.
То, на что намекала Настя, и что привело меня сюда как на поводке, с Настей уже не произойдет, а с новой напарницей очень даже может. Я взбодрился. У девушек имеется алгоритм принятия решений в отношении парней: в девяносто девяти процентах оставлять им добиваться своего расположения и только в одном случае поступать наоборот. Для этого последнего необходимо оказаться в нужном месте в нужное время с нужными внутренними качествами, физическими данными или материальными возможностями. Каким-то чудом мне повезло. Такими темпами оказаться в нужном месте скоро я смогу не только в глобальном масштабе.
Однако, везет мне в последнее время на подобное. Подозрительно это. С чего вдруг? Вроде бы я тот же, ничего не изменилось.
Изменилось. Я встретил Хадю. Я стал лучше. Я стал взрослее. Я взвалил на плечи ответственность за двух девушек — за чужую сестру и за собственную, от меня зависят их судьбы. И теперь, когда «хочу» стало восприниматься детским капризом, заменяясь на неприятное «надо», прежним хотелкам вдруг открылись возможности.
Снаружи ведущий объявил начало боев. Ринг очистился от посторонних, сейчас там прибирались и готовились, а Снежка, с моей рукой на своей груди, разглагольствовала:
— Мир сложно устроен, невозможно сразу встретить того, кто тебе предназначен, с кем будешь счастлив. Приходиться ошибаться и спотыкаться на ровном месте. К сожалению, это происходит до обидного часто. Но когда глаза внезапно открываются…
Я хотел действовать и одновременно боялся спугнуть удачу. Одно неправильное слово или движение, пошедшее вразрез с направлением мыслей напарницы, и всему конец. Мне ли не знать, насколько женщины непостоянны. Ближайший пример — сестренка. Мнение, желание и суть высказывания могут поменяться на противоположные еще до окончания фразы, которую она говорит.
Над залом гремел голос из колонок:
— Господа, делайте ставки. В правом углу ринга — боец номер один.
— Ты же не думаешь, — вещала Снежка, не просто не выпуская моей ладони из плена, а движениями тела и нажимом сверху помогая ей впитать, огладить и ощутить максимально больше, — что если девушка и парень, который ей нравится, остаются одни, между ними обязательно должно что-то произойти?
Голова у меня уже не работала. Я переспросил:
— Что? Повтори, пожалуйста.
На ринг вышли два бойца в напоминавших шорты-бермуды длинных трусах разного цвета. Бойцы не носили масок — единственные в этом клубе. Драка была их работой, а где драться и кто смотрит — не важно. Наверняка, дорогу в клуб они тоже не знают, а сюда попадают как мы — с досмотром и игрой в шпионов.
Снежка хмыкнула и повторила, чуть-чуть перефразировав:
— Говорю, ты же не думаешь, что если нравящиеся друг другу парень с девушкой остались одни, то между ними обязательно должно что-то произойти?
В такой ситуации думать поздно. Уже не я, а что-то во мне вытолкнуло:
— Почему же? Думаю.
— Я тоже, — упало практически без паузы.
Вот вам и женская логика, легка на помине.
Снежка вскочила и развернулась ко мне лицом, ее бедра оседлали мои колени. В губы мокро и горячо ткнулась мягкая прохлада. Расплылся терпкий фруктовый запах, и все вокруг покрылось дымчатой пеленой.
Если для меня окружающее перестало существовать, то партнерша ни на миг не забывала, кто она, с кем и где. Недовольный взгляд нашел свечу, обретшие собственную волю щупальца качнуло в ту сторону, и кабинку погрузило в кромешную тьму. Я почувствовал, как шторки занавеса, скрывавшие от меня нежные лакомства, разъехались.
Как давно подсказывала мне интуиция, лишних тряпочек за шторками халата не было не только сверху. Где-то в другом мире раздался свисток, и начался бой. В моем находящемся вне мира состоянии битва уже шла, причем обе армии громили, давили и жгли друг друга за общее дело.
Мозг непроизвольно отметил, что свечи погасли еще в нескольких кабинках. Любопытно, а как в соседней? Согласна ли Настя, что если девушка и парень, который ей нравится (или, в варианте номер два, если они нравятся друг другу), остаются одни, между ними обязательно должно что-то произойти? А если не согласна, то нашел ли Тимоха нужные слова, подобрал ли ключик к нашей королеве?
— …восемь, девять. Нокаут!
Снаружи бой закончился чьей-то победой, а у нас все только начиналось. Фронты сошлись, наступающие дивизии подтягивали обозы, свидетели стычек местного значения поднимали на войну все население, делая ее тотальной.
— Что за машину от нас скрываешь? — Жидкий огонь, что выжигал рот, на миг оставил поле боя. — Тачка крутая?
— Обычная «Лада». — Я попытался вернуть утраченные позиции.
Это оказалось непросто.
— Новая? — Огнемет резко сменил дислокацию.
— Для меня да, а так нет. Какая разница, если она не моя.
— Не скажи. — Правый фланг противника совершил обходной маневр, потревожив мою артиллерию. — Я вот тоже не твоя, но все может быстро измениться. Жизнь — странная штука. Иногда думаешь о ком-то: вот урод, да никогда в жизни. А время пройдет, и: как же так, где были глаза?! Все жены генералов выходили за лейтенантов, но не все лейтенанты стали генералами. Чтобы увидеть, надо смотреть. Чтобы иметь, нужно действовать. Красота — продукт скоропортящийся, а мужики с годами только растут в цене: свободных все меньше, а нормальных среди них не больше, чем генералов среди геев. Вам достаточно быть и иметь, а нам нужно казаться и уметь. Это цел