ас не мешало бы накатить. Где эти смазливые официанточки, когда так нужны?
— Фирменного мороженого захотелось?
— Дядя вырос, дяде хочется выпить, а мороженым пусть балуются деточки и девочки.
Все ясно, Снежка решила не отвлекать партнера на посторонние прелести. Может, и хорошо, что у нас с Настей такой напряг в отношениях — благодаря этому для меня открывалось гораздо больше секретов и фишек клуба.
Динамики грянули знакомой с детства песней из советского кинофильма, но на японском языке. Звучало очень оригинально. Кое-кто стал медленно кружить под музыку, остальные еще собирались с духом, в основном оглядывались — сейчас здесь собрались все, и мой взгляд тоже выискивал знакомые лица. Точнее, маски с кусочками лиц. На сцене продолжала работать подтанцовка — из главного зрелища она вдруг превратилась во второстепенное, присутствие активных искусительниц уже не отвлекало внимание так же, как прежде. Дамы в халатиках оставляли неудобную обувь около рва-бассейна — так обычно стоят тапки у воды в аквапарке. Я удивленно обернулся на взбудоражившуюся Настю: она без видимого мне повода вдруг напряглась и зажалась, что никак не вязалось с ее обычным видом королевы перед подданными. Повод вскоре обнаружился. Настя сжигала взглядом молодого человека с красивой девушкой, вышедших из кабинки на противоположной стороне зала. Дама была стройной и сексапильной, а кавалер — низеньким, очень походившим на Фильку. Но это если сравнивать габариты, в остальном ставить их на одну доску было кощунством: у незнакомца вид и апломб тянули минимум на сына олигарха, в то время как Филипп оставался недотепистым студентом даже в костюме. По мере приближения фигура девушки вызвала странные ассоциации. Возможно, я ее где-то видел. Где?
Настя спряталась за мою спину. Снежка недоуменно перевела взор на избегаемых подругой кавалера с дамой. Они двигались к рингу и чем ближе оказывались, тем сосредоточеннее становилось лицо Снежаны, словно ее мучила проблема сходная с моей. Вдруг челюсть Снежки отвисла:
— Люська?!
Проходившая в нескольких метрах Теплицына глянула волком: имена здесь не приняты, и на свое она среагировала резко и зло.
— Вы?! — взор из маски перетек со Снежки на Тимоху, затем на меня и на обнаруженную за моей спиной Настю. Люська скривилась. — Какого черта этих сюда притащили?
— Без «этих» нас не пустили бы. — Настя сделала вид, что и не думала прятаться, ее рука на миг взяла меня под локоть, как Снежкина Тимоху, но сразу выпустила.
Обидно, когда о тебе говорят в третьем лице, но время вмешиваться еще не пришло. Пусть сначала девочки между собой отношения выяснят.
Здоровавшийся с кем-то низенький Люськин кавалер тоже заметил нашу компанию, лицо в маске уставилось на Настю.
— Времени зря не теряешь. — Заигравшая на губах улыбочка напомнила палача при исполнении, который обожает свою работу.
Тоже знакомые. Как же тесен мир.
— И ты, — откликнулась Настя.
— Познакомишь со своим молодым человеком?
— Костя, не начинай, он не мой молодой человек и быть им не может, просто составил компанию. Тебе же составили, — последовал гневный оборот на Люську.
Не дождавшись, пока дама сделает то, что просили, упомянутый Костя протянул мне руку:
— Константин Георгиевич.
Немного смешно, когда парни возрастом за двадцать величают себя столь длинной конструкцией. Мы не на допросе. То, что нормально для сержанта, который обращался к попавшему в переплет гражданину, в устах напыщенного мажора выглядело издевкой, причем неприкрытой. Похоже на царский указ: «Мы, Николай Вторый, сим повелеваем…»
Будем соответствовать.
— Алексантий Егорович. — Я пожал стиснувшую ладонь, проверившую меня на прочность. Испытание прошло успешно.
— Алексантий Егорович, простите нас за случайный спектакль с почти семейной сценой, я уверен, он вам неинтересен. Разрешите пригласить вашу даму на танец?
Оставаться с Настей мне все равно не было никакого удовольствия, и я, естественно, разрешил.
— Мне сказали, — бросил я напоследок, — что имена не приветствуются, поэтому будет лучше — Двадцать Девятый.
— Прекрасно. Я не последний человек в этом клубе, и маленькие нарушения, если они не вышли за грань, считаю простительными, но такое следование правилам похвально. Я Первый.
Ого. Вряд ли здесь школьная система, и номера, скорее всего, присваиваются не по алфавиту, а по значимости. Первый номер постороннему точно не заполучить. Середина списка не имеет значения, конец может немного приземлить носителя, если человек попадется мнительный, а начало говорило о многом. Свой среди своих. Неплохие у Насти знакомства.
Поблагодарив меня кивком, Первый одной ладонью галантно принял руку дамы, другой жестко притянул ее к себе за талию. Кажется, в этот момент партнерша забыла обо всем, теперь для нее существовал лишь один кавалер, и сейчас он был с ней. Глаза в глаза, грудь в грудь — они погрузились друг в друга, движения стали чувственными, между телами проскочила искра. Взыграла зависть: мне так никогда не суметь. Рядом со мной девушки продолжают любить других, а Константин неким колдовством не оставлял им такой возможности. Нет, он не мажор, прожигающий папенькины деньги, в нем есть что-то особое, такое, что девушки чуют всем, что ниже мозга. Скорее всего, достаток и занимаемое положение Константина — собственная заслуга, даже если вначале ему кто-то помог.
Тимоха закружил Снежку, уже присосавшуюся к нему мертвой хваткой, через секунду без дела около ринга слонялись лишь две фигуры. Я поднял взор на кусавшую губы Теплицу:
— Потанцуем?
Она равнодушно приняла мои руки, по груди распласталась твердая стать, оставшаяся жесткой, холодной и бездушной и после соприкосновения. Повеяло морозом и опасностью. Теперь время с Настей вспоминалось как счастливое. Все познается в сравнении. Хадя (ох, Хадя, Хадя…) меня выставила, Снежка променяла, Настя никогда всерьез не воспринимала… И Теплицына, даже находясь в моих руках, рыщет взглядом по сторонам, а во мне не видит не только мужчину, но даже человека. Мурад написал: «Как может мужчина, который не смог понравиться и внушить доверие одной даме, понравиться всем посетительницам?» Кажется, я вхожу в эту категорию.
Нет, была одна девушка, которая мне доверяла. Мадина, светлая ей память. Возможно, я ей даже нравился. Впрочем, ей многие нравились. И многое. Как и для Насти, я выступал в роли проходного балла, без которого нужные двери не открывались. Не больше.
А Хадя мне доверяла просто и безусловно.
Эх, Хадя…
В отличие от других клубов здесь грохот не забивал уши по самые пятки, танцующие при желании разговаривали друг с другом без крика. Но желания говорить не возникло. Мы с Люськой ритмично переступали, лед в моих руках не таял, наоборот, превращался в сталь и грозил скорыми бедами. Мое общество спутнице не просто не нравилось, она вообще не понимала, почему я здесь.
В какой-то момент в ухо прилетело:
— Про то, что Султана убили, ты в курсе?
Хотелось сказать: не только Султана. Вместо этого я кивнул и промолчал. Трудно разговаривать с морозильной камерой.
— С тех пор с кем-нибудь из дагов общался? — продолжился допрос.
Если судить по интонации, беседа выглядела именно допросом.
— Нет.
— Даже со своим побратимом?
— Никого не видел.
Больше партнершу ничего в моей персоне не заинтересовало, танец продолжился в тишине. Теплица все время оглядывалась, кого-то заметила, и мы стали медленно смещаться к выбранной цели. Курчавые волосы, выбритый до синевы подбородок, а также нос, что не помещался под маской, говорили о южных кровях владельца. Несколько случайных соударений и прямых взглядов передали заинтересованность по назначению, однако встречного энтузиазма не вызвали. По окончании музыки я выпустил из рук гремучую змею, пока не ужалила. Мы синхронно повертели головами, и сравнение Люськи со змеей оправдалось полностью: тонкая, гладкая, пустой взгляд отслеживал ситуацию, и разве что язык не высовывался, хотя вполне мог оказаться раздвоенным.
Обеих парочек с сокурсницами видно не было. Затерялись в толпе или куда-то ушли? Люська уже смирилась, что следующий танец снова придется танцевать со мной, но тут к ней подкатил чернявый кавалер из присмотренной пары. Ее усилия не пропали даром.
— Разрешите?
Теплица расцвела:
— С удовольствием.
Их унесло, причем змея вдруг обратилась в голубя. Глаза ожили, тело обрело эластичность, Люська защебетала что-то в ухо партнеру. Тот периодически кивал или кратко отвечал.
Царевна-лягушка встретила принца и обратилась царевну. Со мной царевна-лягушка была лягушкой. Хотелось бы знать: этот факт говорит о царевне или обо мне?
На меня косилась оставленная дама. Точнее, девушка. Скажем так: молодая женщина. Женщин в годах среди посетительниц не наблюдалось. Маски могли скрыть истинный возраст, но походки, жесты, случайные движения и, главное, фигуры, подводили к сделанному мной выводу. Среди мужчин хватало седых, лысых, толстых, приволакивавших ноги и на ходу терявших координацию с навигацией, но дамы были как на подбор. Любопытно, как в этой атмосфере чувствуют себя женатые пары? Трудно представить. Надо будет спросить.
— Вы танцуете? — спросил я брошенку.
— Нет, но вы можете исправить положение.
Меня обвило чужими руками, в ладонях очутилось нечто заманчивое, моей груди стало тепло и мягко.
— Перейдем на ты?
— С радостью, — согласился я. — Обычно в такой ситуации знакомятся, но здесь имена запрещены… для большинства. Если что, я Двадцать Девятый.
— Восьмая. — Партнерша нежно потерлась об меня телом. — Что твоя подружка хочет от моего кавалера?
— Думаю, информации. Сегодня многие пришли сюда именно и только за ней.
— Времена меняются. Когда клуб открывался, здесь просто отдыхали.
— Завсегдатайка?
— Соорудил же словечко. Но смысл правильный, не первый год наблюдаю эту ярмарку тщеславия.