— Это называется ниотамаури — ритуал поедания японских суши с тела девушки, — просветила напарница. — Говорят, что кушанье, согретое телом красавицы, впитывает ее энергию, поэтому есть с тела гораздо полезнее.
Насчет полезности оставим на совести японцев, но приятнее — без сомнений. Унесенные с высших точек роллы оказались самыми вкусными, а опустевшие места под ними — самыми привлекательными. Любоваться блюдом я не стеснялся: если призванная делать приятно и вгонять в состояние комфорта партнерша ничем таким не радует, то зачем отказывать себе в удовольствии, которое бесплатно предоставлено заведением?
Очередной взятый пальцами ролл с ехидным бульком рухнул в соусницу, и темная волна перекатилась через бортик. На нежных вздрогнувших окрестностях повисли кляксы. Я опустил взгляд, как мальчишка, зафутболивший в окно соседу. Настя покачала головой:
— Боже ж мой, ну что ты натворил? Теперь придется слизать.
Ее палочки выудили злополучный ролл и отправили в рот, затем Настя вынула всю соусницу из уютного треугольничка, и на меня уставились ее плутовские глаза.
До меня дошло.
— Я?!
— Не я же. — Она даже отодвинулась.
Гори все синим пламенем, почему нет? Я пришел развлекаться, непредставимое развлечение нашло меня само. Почему бы не следовать указаниям, которые (и в этом вся соль!) ничуть не противоречили желаниям?
Лоснящийся бугорок оказался солено-кислым и очень живым.
Я исподлобья глядел на ухмылявшуюся партнершу, чтобы во взгляде читалось: если она когда-нибудь об этом кому-нибудь…
— Ква… кхе-кхе, Двадцать Девятый, видишь вон то место, где были роллы? Если там тоже сделаешь красиво, «столик» будет тебе благодарен.
Негодница. Она будто чувствует мои эмоции, опасные заранее купирует, а порывы перенаправляет в нужную сторону. Предложенное совпало с моими устремлениями, и я с удовольствием сменил дислокацию. Снежка, будучи напарницей, проинформировала: «В мою задачу входит помогать тебе получать удовольствие». Настя, надо отдать ей должное, делала то же, но другим способом.
— В древней Японии столиком могла быть только девственница, — рассказала она. — В последние века эта традиция не соблюдается. И проблема не в отсутствии материала.
— Понял, не дурак. — Я поднял лицо от блюда. Грудь бурно вздымалась. Кажется, Настя советовала что-то насчет брюк, нужно подумать, мысль была дельная. — Хочешь сказать, здесь тоже все сделано для любителей совмещать?
Взгляд упал в дышавший огнем треугольник.
— Ни в коем случае. — Золотые кудри отрицательно мотнулись. — Я просто поделилась информацией.
Мои мысли путались, они то цеплялись друг за дружку до полной неразберихи, то устраивали гонки, идя параллельно, но ни одна не пришла к логическому финишу. В итоге я вновь что-то уронил, на этот раз в горку васаби, которое оказалось не зеленым, как мы привыкли, а желтым.
— Обычный хрен подсунули, — сказал я, когда подобранный кусок отправился по назначению.
— Все с точностью до наоборот. Привычное нам зеленое васаби — это крашеный хрен с горчицей, а то, что предлагает Мурад — самое дорогое из существующего, в нем только корни, даже листья не добавлены, оно не горчит, а придает вкус.
Креветка, обмакнутая в пупочке, Настиной рукой отправилась мне в рот. Оказалось неожиданно приятно, когда тебя кормят. Вкус отошел на второй план.
По залу разнесся голос:
— Уважаемые господа и дамы, начинаем голосование по конкурсу на лучшую надпись. Полный комплект снимков сейчас в ваших планшетах, очередность нарочно перепутана. Пройдет два голосования: в номинациях «Лучшая надпись» и «Лучший холст». Джентльмены выставляют цифру по десятибалльной системе в каждой номинации, леди — только в первой, но во второй могут советовать своим кавалерам, если те разрешат. Когда свои голоса отдаст каждый, общий результат высветится на табло, и мы узнаем победителей. Прошу!
«Столик» был мгновенно забыт, я сдвинулся на край дивана, чтобы удобно свесить ноги, Настя тут же приклеилась сзади. Снимки листались как в обычной галерее телефона, только в углах изображений высвечивались нули, нашими усилиями обращаемые в другие цифры: голоса за надпись и за красоту холста. За надпись мнения часто не сходились, а по второй номинации партнерша меня не ограничивала, считая ниже своего достоинства советовать мужчине в таком деле. Но иногда иронически фыркала.
Авторы надписей, возможно, помнили кое-кого из вереницы пятых точек, но с изменением номеров изображения стали анонимными, это сделало конкурс в некотором роде справедливым.
Фантазии гостей не было предела. Девизы, пословицы, строки из песен, указания, обращения… Смешные, пошлые и вовсе похабные, с рисунками и дополнительными значками вроде смайликов и стрелок… Многое повторялось. Серию примитивных «Добро пожаловать», «Покой нам только снится», «Виза не требуется», «Только сегодня! Два по цене одного!», «Для служебного пользования», «Отдых семь дней восемь ночей, принимаются групповые заявки», «Ущипни меня» и иже с ними завершал коряво изображенный волк, притулившийся к забору, где надпись гласила «Ну, ты заходи, если чо». Все предсказуемо, поэтому внимание привлекали более заковыристые, где веяло хоть какой-то фантазией: «Трогательное место», «В триумфальные арки въезжают только победители», «Безумству храбрых поем мы песню», «Нестандартный подход будет оценен по достоинству», а фразу «Гордость и предубеждение» сопровождали две перекрещивавшиеся и уходящие вглубь стрелки: от первого слова стрелка указывала в самый низ холста, где тот уже заканчивался, от второго — чуть выше.
Немало места посетители уделили телевидению и фразам из фильмов: «Да пребудет с тобой сила», «Доброе утро, страна», «Мы ищем таланты», «В гостях у сказки», «Зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен», «Ай л би бэк», «Я вся такая внезапная…», «Клиент созрел», «Не мы такие, жизнь такая», «Вы привлекательны, я чертовски привлекательна, так чего время тянуть?», «Она любит выпить, этим надо воспользоваться», «Кто еще хочет попробовать комиссарского тела?», «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Меня также восхитили отсылки к литературе, особенно «Командовать парадом буду я» и «Пилите, Шура, они золотые».
Как только участники голосования поставили последнюю оценку, компьютер суммировал общий бал. Под сводами разнеслось:
— Победителем конкурса с небольшим перевесом избран номер… Пятнадцатый!
Планшет высветил выигравший снимок. Надпись мелким почерком в некоторых местах почти не читалась, пришлось домысливать: «Список жильцов: Иванов — кв.1, Петров — кв.2, Сидоров с друзьями из-за материальных затруднений переехал выше». Настя перехватила мой недовольный взгляд:
— Что? Прикольно же.
— Я ему тройку поставил. Здесь не сборище прыщавых пубертатников, стоило выбрать что-то изысканнее и, как минимум, культурнее. Юмор должен опираться хотя бы на сердце, не ниже.
Настя пожала плечами:
— А мне нравится.
— Поздравляю, ты в тренде.
Пока она размышляла, радоваться комплименту или обижаться, голос ведущего продолжил:
— К сожалению, второе место не учитывается, хотя разница составила всего один голос. А в номинации красоты холста с большим отрывом лидирует и, соответственно, становится нашим призером номер… но-о-омер… — Мурад выждал интригующую паузу. — Два! То есть, Вторая. Прошу победителей показаться и помахать руками!
Вышедшие в зал он и она сделали несколько приветственных движений, посетители и персонал облили их овациями. Настя невыносимо скривилась, пока ее заклятая подруга Люська вкушала триумф.
Надо же, «мадам Сижу» — лучший холст. Даже лучший из лучших, если вспомнить весь контингент, а я от нее пьяной нос воротил. И на квартире, и когда в кабинке надпись писал — кто мог подумать, что именно это мужской идеал? Теперь хотелось присмотреться детальнее. Может, мозг что-то упустил? Мой высший балл ушел Насте, и до этого момента сомнений в правильности выбора не было.
Стоп, почему я употребил слово «контингент»? В отношении мужских радостей, доставленных в клуб кавалерами, логичнее применить термин «ассортимент».
Я чуть не поделился этой тонкостью с Настей для улучшения ее настроения. Вовремя вспомнилось, что она хоть и выступила в нашей паре паровозиком, потащившим на веселую станцию цистерну с желаниями (это я о своей скромной персоне), но она тоже ассортимент.
— Что получат победители? — спросил я, когда довольные триумфаторы вернулись в кабинки. — Это же не секрет?
— Не забегай вперед. Увидишь.
Ринг вспыхнул от включенных прожекторов — пришло время боев профессионалов.
Глава 11
Кулак в нос. Локоть в ребра. Голень по колену. Колено в живот…
Мои уши пытались втянуться внутрь от хруста костей и глухого стука отбиваемых внутренностей. Кровавая жуть.
Жесткое зрелище у людей вызывает либо восхищение, либо отвращение. Мы с Настей фанатами полного контакта не были, потому к рингу не вышли, оставшись в волнительной полутьме уединения, где можно упиваться совсем другими чувствами. У каждого из нас чувства свои, но мы сработались, и дискомфорта нахождение вдвоем не вызывало. В некотором роде мне даже повезло с напарницей. Благодаря ей я здесь увидел и узнал больше тех, кто сразу бросился в омут простых ощущений.
Долго всматривавшаяся в сторону гостей Настя вдруг поднялась:
— Я на минутку.
Она вышла. То ли в туалет, то ли снова увидела кого-то, к кому имелись вопросы. Или к своему Косте, который с каждой пролетавшей минутой становился не совсем ее.
Я машинально ухватил креветку, челюсти столь же бездумно принялись ее жевать. Вопрос, родившийся в голове, требовал выхода, и я отправил его Мураду: «Как себя чувствуют в такой обстановке семейные пары?»
— Привет.
Я резко оглянулся. Никто не входил, и рядом с кабинкой тоже никого не было. Мозг не сразу воспринял, что со мной говорит «столик».
— Красивая у тебя девушка, — продолжил голос из-под маски. — Теперь понимаю, почему ты так скромничал.