История одной любви. Окончание — страница 25 из 43

— Хотя бы в двух словах, — попросил я, — расскажи, чего мы не увидели из-за раннего ухода. Не думаю, что извещение гостя о зрелище, предназначенном для гостей, является нарушением каких-то правил.

— В конце будет что-то вроде пенной вечеринки, только вместо пены всегда что-то новое — искусственный снег, конфетти или воздушные шары, которые в невообразимом количестве сыплют с потолка, точнее — с задекорированных балконов. Среди всего этого — танцы. Поправка: сначала танцы, потом что-то накрывает сверху, и танцующие оказываются в цветном хаосе, где никто не видит друг друга. Тут и начинается самое веселье.

Я напрягся:

— Какое?

— Какое хочешь. У кого на что хватит совести, смелости и смекалки.

— А обслуживающий персонал… они тоже?

Настя удивленно глянула на меня:

— С чего такой интерес? А-а, та сдобная девчуля с нашего дивана в память запала? Нет, из обслуги танцуют единицы — те, кого выбрали победители. Помнишь, ты спрашивал про призеров-полуфиналистов, которые себе гейшу присматривали? Тот самый случай. Так же с профессионалами. А чемпион, победитель сегодняшнего финала, выбирает пару уже не из сотрудников, а из всех присутствующих, и отказаться нельзя. Однажды выбрали меня. — Настя ностальгически вздохнула. — Первым выбирает чемпион среди профессионалов, вторым — чемпион любительского этапа, третьим и далее — победители конкурсов, если их несколько. В финале под светом софитов главные пары кружатся на ринге, остальные танцуют внизу… Не представляешь, какое счастье — оказаться выбранной! Это феерия, это эйфория! Все внимание — нам, мужчины восхищаются и жаждут, женщины завидуют…

Настя вдруг осунулась, глаза погасли. Скорее всего, она вспомнила, что сегодняшняя звезда — Люська, заклятая подруга и главная конкурентка. Теплица обошла ее дважды: с бойфрендом и по красоте по версии народного голосования «Мужских радостей».

— А что с теми кавалерами, чьих партнерш выбрали чемпионы и победители? — спросил я.

— Оставшимся без партнерш пару для финального танца как раз составляют бывшие официантки и аниматорши.

— А танцуют… просто? Ну, новичков, скажем, в халаты оборачивали…

— С победителями танцуют без халатов.

Лимузин причалил к знакомому подъезду, водитель деликатно отворил дверь:

— Прошу.

Выбравшись, я оттеснил его и сам помог даме выйти. Мы встали на площадке у двери в подъезд. Настя замерла на миг, словно в колебаниях, но было понятно, что к себе не пригласит. Я не герой ее романа.

— Спасибо, — произнесла она, глядя в глаза. — Ты настоящий друг.

Лимузин не уезжал. Это нервировало.

— Вы свободны, — громко сказал я водителю.

— Если кавалер не остается у дамы, — донеслось в ответ, — мы обязаны доставить его по другому адресу. На улице ночь. У некоторой части населения человек в костюме вызывает нездоровые реакции, поэтому заведение продолжает считать себя отвечающим за вашу безопасность.

Настя по-приятельски чмокнула меня в щечку, дверь за ней захлопнулась. Шикарная асфальтовая яхта повезла меня из мира грез обратно в реальность, где шестеро живут в одной комнате, где в холодильнике у каждого половина полки, и где в силу многих причин никогда не прозвучит «Избыток женщин вреден. Мужчина может получать удовольствие от многих, но более, чем на одной, в каждый конкретный момент он не сосредоточится. Стремление угнаться за всеми ведет к потере времени, нервов и, в конечном счете, денег, а мужчины этого не любят»…

Намного больше мне хотелось поехать к Хаде. Еще лучше — прокатить ее на этом лимузине, кусочке большой жизни, что на всех парах несется в сторонке от тихо ползущей нашей.

Хадя и «Мужские радости». Мне нравилось то и другое, но это разные миры. Взаимоисключающие. Кто-то умеет совмещать. А я не хочу уметь. Не хочу совмещать. Хочу быть честным с собой. Пока мне не встретилась Хадя, такой клуб имел право оказаться на моем жизненном пути, но она встретилась. Такая, какая есть. С глупыми запретами и несокрушимыми принципами. Хадя. Единственная и неповторимая. Хадя. Хадя. Хадя.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я открыл вино. Первый тост — за женщин. Будьте здоровы, и чтобы за вами погналось счастье, а вы не убежали. Мама, Машенька, Даша, Настя, даже Люська и некто по имени Восьмая… а главное — Хадя. Собственно, с нее надо было начать, но это неправильно. После нее не может быть никого.

А теперь давайте за мои надежды — не чокаясь.

Часть четвертаяБольше чем сестра друга

Глава 1

Как ни старался я двигаться тише, топот в прихожей разбудил Фильку, с подушки поднялась сонная голова:

— Хорошо погуляли?

— Было бы лучше, если б я взял с собой тебя.

— А что было?

Сложный вопрос. Вспомнилась расписка кровью.

— Обычный ночной клуб, просто так совпало, что девчонкам понадобились напарники, вот мы и пригодились. Потанцевали, поели, повеселились.

— А где Тимоха?

— Еще веселится. Мне пришлось уйти раньше.

Игорь с Валькой отсутствовали, а только что пришедший с работы Артур принимал ванну, нужное помещение освободится нескоро. Перегруженная впечатлениями голова грозила лопнуть, и когда я решил прилечь, она не стала ждать и выключилась на пути к подушке.

Тимоха явился под утро, мы видели десятые сны.

— Кваздик, это было нечто!

Я едва продрал глаза.

— Хорошо. Ложись.

— Представляешь, мы…

— Никаких разговоров о том, что было. Правило помнишь? Давай спать.

Кажется, приятель обиделся. Ничего, ему это на пользу. Потом, на свежую голову, поймет, что лишние слова — лишние проблемы.

Следующие несколько часов мы с ним дрыхли без задних ног, вызывая зависть сокомнатников. Они умывались, завтракали, звонили по телефону, играли в компьютерные игры… Я и Тимоха не реагировали. Нам не мешали ни шум, ни свет из распахнутых штор, ни постоянные передвижения соседей. Организмы, получившие невероятную дозу адреналина, по закону синусоиды рухнули в спасительный восстановительный сон. Пробудить меня смог лишь звонок из мастерской — машина готова. Отлично, хороший повод заставить себя встать и выйти на свежий воздух.

Пока ноги машинально переставлялись, вспоминая, как ходить, голова пухла от главной заботы: что делать с Машенькой?

Черт подери, это в моих мозгах она Машенька, ну, еще для мамы с папой, для остальных минимум Маша, а так — Мария, даже Мария Егоровна. Время летит как деньги на коммуналку. Взрослею не только я, когда же смирюсь со столь невыносимым фактом?

Звонить сестренке я не стал, чтобы не наговорить лишнего. Достаточно, что Машка знает, что я знаю. После прошлой порки она должна представлять, на что подвигнет меня новым закидоном. «Работа»! За такую работу плетей хороших надо, а не денег.

Полученный автомобиль сверкал и звал на подвиги. Точнее, на заработки. После всех событий деньги нужны были срочно. Начать сразу мешал туман в голове — в таком состоянии за руль нельзя, сначала нужно выспаться до исчезновения пятен перед глазами.

На стоянке у обочины, где в свое время началась наша с Хадей эпопея, нашлось одно свободное место. С трудом дорулив до него, я запер машину, грудь несколько раз вздулась и опала от глубоких вдохов, но в мозгах так и не прояснилось. Нет, выход один — спать.

Звонок от Насти настиг меня на входе в подъезд.

— Кваздик, нужно увидеться, это срочно. Ты где?

— А что?

Взаимоотношения с ней даже зигзагом не назовешь. Первое свидание оправдало самые невероятные ожидания и внушило надежды, второе оказалась подставой, а в последнем мне отводилась роль ключа в закрытый мир мужских развлечений, откуда меня беспардонно вырвали, отблагодарив званием настоящего друга. Для такой, как Настя, я величина отрицательная, и в голову полезли мысли об ответной пакости. О чем бы ни попросила — обломаю, пусть узнает, каково чувствовать себя отвергнутой.

Однако ее тон напряг.

— Ты дома? — Она словно чего-то боялась.

— Почти.

Дверь в подъезд открылась, изнутри вышла бабулька с палочкой. Я вежливо пропустил, и меня поглотила тьма лестничной площадки.

— Уходи оттуда, срочно! А если что, ты это… Только в полицию не заявляй, мы все решим…

Телефон отлетел, в солнечном сплетении взорвалась осколочная граната. Такое было ощущение. Затем взрывы произошли в голове и по всему телу.

Били двое. Успей я защититься вначале, еще можно было бы сопротивляться, а теперь поздно, прийти в себя мне дали. Один держал, второй умело обрабатывал лицо, корпус и конечности. Каждая встреча с кулаком, локтем, коленом или ботинком на миг отключала. Казалось, что это продолжается бесконечно, но в какой-то момент на верхних этажах кто-то вышел на площадку, и все разом закончилось. Налетчики скрылись, ничего не взяв. Подъездная дверь захлопнулась, установилась звенящая в ушах тишина.

Я нагнулся за валявшимся телефоном и тут же сел. Сидеть тоже было больно. Все больно — сидеть, стоять. Думаю, и лечь не получится, чтобы не взвыть. Глаза быстро затекали, вокруг них все опухало, губы не сходились. На одежду с лица капало красным.

Кто это был? Если посланники «Мужских радостей» — с каких таких радостей? Я ничего не нарушил, карать не за что. Ничего другого в голову не приходило. Врагов нет, да и Настин звонок в другие версии никаким боком не лезет. Возможно, златокудрая искательница приключений что-то ляпнула, а виноватым признали меня. «Все решим», сказала она. И в то же время — предупреждала, пыталась спасти. От серьезных ребят так не спасешься. Кто же это был, и — почему я?

— Кваздапил, ты? — раздалось сверху. По лестнице быстро спускался Тимоха. — Вот же, гудрон в томате и мать его Америка, кто это сделал?!

Приятель попытался меня приподнять, но стало только хуже. Он схватился за телефон:

— Куда сначала — в скорую или в полицию?

— Нет. — Я встал, покачиваясь. Челюсть осторожно подвигалась. Как там, в клубе, проверяли? Куснуть за палец? Ага. Больно. И все зубы вроде бы целы. Отлично. — Били профессионально, чтобы ничего не сломать.