Сусанночка, ты неисправимый романтик. И это у тебя — от чистоты душевной. И мой папаша — тоже романтик. Напрасно он боится, что его рассуждения «материалистичны» для меня. Стихов он, правда, не любит, но это от упрямства.
О молодёжи ты, возможно, судишь и правильно, но о какой молодёжи? Посмотрела бы ты на моих ровесников, обитателей Воен. городка, где я жила. Поэтому, возможно, я так увлеклась Женей, что это — первый умный мальчик, которого я встретила.
Ты пишешь: «У них нет изломов и надрыва». Но я не знаю, как это можно совместить с пониманием жизни. Хорошо сказал Гейне о цельных и «разорванных» людях в «Путевых картинах»: «Мир раскололся на две части, и трещина прошла в моём сердце. И потому оно так болит». Вообще, на эту тему я много думаю.
Бедная моя сестрёнка, для тебя драматизм ещё усиливается физической болью и вообще, слабым здоровьем.
Боже, когда мы узнаем что-нибудь утешительное о братьях! Лишь бы они были живы[142].
Ужасно больно за твоего папу. И у Гали папа тоже болеет всё время. Привет Тамаре, ответа от неё я не имела, но напишу. Привет тебе от Иды. Поцелуй маму за меня. Целую тебя и крепко жму руку.
7.9.55
Дорогая сестрёнка, хороший мой Суслик!
Получила твоё письмо от 20.8., написанное на Заярск. Как мне обидно за тебя, за твои неудачные экзамены. Но, дорогая, не принимай этого близко к сердцу, прошу тебя. Поверь, что это не так важно. Не трать своих последних сил. Твоё здоровье — вот, что важнее всего.
Вчера получила письмо от Ирэны из Кемеровской области, очень тёплое, хорошее письмо, которое меня очень обрадовало. Между прочим, Сусанка, напрасно ты не ответила Иде на её письмо. Она обижается.
Ирэна встретилась и познакомилась с Верочкой. Конечно, как и всех, Вера её очаровала. Я бы хотела, чтобы они сблизились, хотя обычно я не очень благосклонно отношусь к лицам, навязывающимся Вере в друзья.
Когда я говорю о твоём «романтизме», это в шутку. В действительности же я считаю тебя человеком с очень чистой душой и, благодаря собственной чистоте, идеализирующей других. И я не скромничаю, говоря о своей бесхарактерности. У меня действительно недостаточно твёрдый характер. И если ты думаешь, что моё поведение в 52 г.[143] является признаком характера, ты ошибаешься. Я тогда абсолютно не делала над собой никаких усилий. Мне тяжелее было бы поступить иначе. Вообще — это интересная проблема — относительно характера. Вот у сестрицы моей, возможно, есть характер. Не удивляйся, но у меня не исчезает какая-то горечь в отношении к ней. Я понимаю, что ей тяжело, очень понимаю, но всё-таки…
Относительно ленинградцев[144] я тоже слышала. И даже встречала одну девушку оттуда. Девица весьма несимпатичная. Но она — случайный спутник, а может, есть и другие.
Как это ни странно, но ласковые руки[145] не принесли мне вреда, не избаловали меня. И оставили неизгладимый след только в душе.
Вообще, я довольно слабого сложения, но внутренности пока в порядке.
Линда К[ильвиц][146] меня тоже очень интересовала до тех пор, пока она случайно не проговорилась о своих убеждениях, которые были мне абсолютно чужды. Галка ей в этом отношении ближе. Меня она недолюбливала и за это, и ещё за другое. Я подружилась с одной немкой, которую Галя не любила. Я тебе об этом писала. Я тогда не была к Гале достаточно внимательна, а Линда очень уважала Галю. От тебя же она просто в восторге. Впрочем, мы были в хороших отношениях. Я её ценю за хорошие качества. Безусловно, она человек интересный, но расхождение в главном решает дело.
Мы с нашими мужчинами не работаем. К украинкам я тоже чувствую большой интерес. С одной из них я в очень хороших отношениях. Конечно, иногда с ними бывает трудно. Они фанатики. Но я их очень уважаю, особенно папиных земляков.
Мне было очень интересно читать о твоих друзьях. Из ребят я ни с кем не переписываюсь. Из прежних знакомых у меня нет никого, с кем я нашла бы общий язык, так же, как и с девочками.
От папы я тоже получила сегодня письмо. Он хлопочет о свидании со мной. Всё лето я ожидаю этого свидания. Вообще, раздражение во мне всё растёт, я, кажется, решусь когда-нибудь на крайние меры. Вот только, кроме свидания с папой, я очень дорожу перепиской[147].
Привет тебе от Иды. Она узнала адрес Владика Мельникова[148] и написала ему. Он в Свердловской области. В прошлом письме я послала тебе стихотворение «Сон». Будь здорова, целую тебя крепко и жму руку. Поцелуй маму. Напишу ей отдельно.
Майя.
Открытка от мамы:
13.9.55
Родненькая! Как я обрадовалась твоему письму от 28-го. Оно как раз пришло вчера. Сегодня у меня хороший день — не ходила на картошку. Последние три года я проводила этот день на уборке картошки в поле. Чувствую себя хорошо, у меня полно цветов. Хорошо, что «квартира» просторная — целый угол у нас с Сусанной. Ты права — хорошо, что мы с ней вместе. Большое огорчение, что от Ирины нет письма. Отношу это за счёт почты. От папы я получила вчера письмо, но он, по обыкновению, забыл день моего рождения. 30 лет тому назад это меня огорчало, а теперь — не очень. Голубка моя родная, как хочется быть с тобой. Думаю, что это уже последний день рождения без тебя.
Целую, родная моя, крепко. Привет Иде и Гале. С. передаёт привет.
17.9.55
Дорогая Сусанночка!
Получила твоё письмо от 1.9. Я тоже отвечаю с опозданием. И тоже — по уважительным причинам.
Ты знаешь, я получила вчера от папы странное письмо. Ему вернули медали и удостоверения к ним, прислали посылкой из Кенгира, где он был раньше. Я не смею надеяться, но мне говорят, что это означает реабилитацию. У меня теперь все мысли заняты этим. Ведь для папы реабилитация играет громадную роль, иначе он, действительно, будет жить на иждивении родных. Адрес брата Владимира я напишу в письме к маме, чтобы быстрее дошло. О твоей странной переписке с одним из твоих братьев я слышала от Ирэны, она мне это писала. Но я как следует не поняла. Не мистификация ли это? И знаешь ли ты его почерк? Хотя, как я помню, это роли не играет[149]. Дорогая сестричка, не стыдись своих «размышлений»[150]. Это болезнь возраста. Но меня удивляет в этом отношении Алла. Ведь она не шла с закрытыми глазами, как некоторые, не слепо подчинялась Жене. И неужели у неё такая короткая память? Даже если бы у неё была одна только привязанность к Жене и больше ничего — и этого было бы достаточно, чтобы никогда не знать и не искать покоя.
Ида, между прочим, тоже бредит возвращением домой. А я спокойно выслушиваю все новости. Моя мечта, чтобы Тамара уехала домой. Это для меня главное сейчас. Не могу сказать, чтобы у меня была большая любознательность к «новому краю». У меня нет такой жажды знаний, как у тебя. У меня какой-то «мрачно-философский» характер.
В отношении «ребячливости». Ты знаешь, меня тоже считают ребёнком некоторые. Но я знаю, что это неправда. Я очень часто чувствую себя старше других. Мне говорят: ты ребёнок, когда я рассуждаю об отношении наших женщин хотя бы друг к другу. Я ненавижу настороженные, враждебные отношения. И не только за это называют меня ребёнком. А я знаю, что не я — ребёнок, а они — жалкие, несчастные дети, которые не понимают, что в жизни важно, а что — неважно. Чёрт, настолько серая масса окружает меня теперь, что чувствуешь себя каким-то странным, исключительным типом. А ведь странностей не так уж и много.
Дорогая сестричка, какая ты глупенькая — неужели тебе надо оправдываться, что ты моложе других? Тебе повезло. И все рады за тебя, желают тебе только хорошего.
Хорошее это твоё выражение: «благодарна, что могу понимать их величие». Да, я это тоже часто чувствую. Например, я очень люблю Гейне, хотя читала его только в переводах. А вот Гёте я, как ни старалась, не могла полюбить, его величие мне непонятно.
«Человека» Горького я давно не перечитывала. Последний раз читала его в тетрадке у Гали. Галя, между прочим, стала какой-то экзальтированной девушкой. Наверное, это одиночество так на неё повлияло. Я, не соглашаясь почти ни в чём с Галей, неодобрительно отозвалась и о «Человеке». Знаешь, я больше люблю его реалистические вещи. А некоторые романтические, например, «Старуха Изергиль» (не вся), «Макар Чудра» и, особенно, «Сказки об Италии» не нравятся. «Сказки» просто неприятно читать. Как-то слащаво, ненатурально. Так что у меня двойственное отношение к Горькому. Некоторые его вещи я очень люблю, считаю самыми любимыми, а некоторые не люблю. Из тех, что ты вспоминаешь, я помню и люблю «Первую любовь» и, конечно, «Хозяин», «Мои университеты». Другие не помню или не читала. Мне очень интересно было читать воспоминания Горького о некрупных, теперь не знаменитых писателях, например, о Леониде Андрееве. Одно время, ещё в школе, я им очень увлекалась. Я тогда жила одна, было мне тяжело во всех отношениях. Нервы были не в порядке, что ли, но я зачитывалась Андреевым почти до истерики. Тогда я вообще часто плакала над книгами. Например, над «Рассказом Филиппа Васильевича» Горького, над рассказами Мопассана и др. Дошло до того, что более или менее спокойно я могла читать только публицистику. Кончаю, хотя хочется ещё писать. Говарда Фаста я почти не читала. Постарайся достать драмы Леси Украинки. Это что-то потрясающее. Украинскую литературу я очень люблю.
Крепко тебя целую, жму руку, Майя.
Моё письмо сестре:
15.11.55.
Дорогая моя Иринушка!
Получила сегодня твою посылочку, как раз в последний день перед отъездом отсюда. Как я была счастлива, если бы ты знала. И книги, и вещи — одно другого ценнее. И именно те книги, которые мне хотелось иметь. Я как раз стала тосковать о настоящих, хороших книгах. И вот — такой подарок. Большое тебе спасибо, моя дорогая, за заботу обо мне. Я этого никогда не забуду. А вещи — какие все милые и очень нужные. Платок такой мягенький. Ты знаешь, я до сих пор боюсь колючих вещей. А рукавички и носки даже слишком хорошие, я таких давно не имела. И за мамину карточку спасибо.