– Мы стучали, – робко сказал Барри, – много раз. А потом решили войти, чтобы проверить… что с вами все хорошо.
– Все прекрасно, – ответил я, непринужденным движением смахнув с костюма пару лепестков.
– Я сделаю кофе. – Анита вышла.
– Что у тебя, Барри? – спросил я.
– Помните дело о школьном попечительском совете? Мы готовили его вместе, – начал Барри.
– Ага. – Я смутно начинал вспоминать, что где-то в другой Вселенной Оливер Барретт был адвокатом. – У нас, наверное, назначена встреча?
– Да. Сегодня в три, – ответил он, перебирая бумаги и переминаясь с ноги на ногу.
– О’кей, значит, встретимся здесь, – отмахнулся я.
– Так это… Сейчас почти полпятого, – сказал Барри, надеясь, что его пунктуальность не сочтут оскорблением.
– Полпятого! О черт! – я вскочил.
– Я собрал много материалов, – начал он.
– Нет. Слушай, Барри, давай встретимся завтра и поговорим об этом, о’кей? – И я направился к двери.
– Когда? – недоуменно спросил Поллак.
– Реши сам. Пусть рабочий день начнется с этого.
– Тогда в полдевятого?
Я замялся. Дело попечительского совета определенно не стояло на первом месте в списке моих завтрашних утренних занятий.
– Нет. Я встречаюсь с… важной шишкой. Лучше в десять, – произнес я.
– О’кей, – кивнул Поллак.
– В половину одиннадцатого было бы еще лучше, Барри, – добавил я.
– О’кей, – опять кивнул Поллак.
Вылетая за дверь, я еще слышал его бормотание:
– Я на самом деле собрал очень много материалов…
К доктору Лондону я пришел раньше назначенного, но сбежал оттуда с радостью. Лондон, похоже, был не особо настроен меня слушать, а у меня самого была куча срочных дел. Например, постричься. И подобрать гардероб. Надо ли надевать галстук? А брать с собой зубную щетку? Черт, все равно остается несколько часов. Так что я решил побегать в Центральном парке.
Убить время. И взглянуть на ее дом.
21
Замок принцессы охраняет целый полк. Вначале Страж Ворот тщательно проверит законность вашего нахождения на королевской территории. Затем, если чистота ваших помыслов сомнению не подлежит, он проведет вас в приемную, где верные слуги попытаются посредством коммутатора выяснить, снизойдут ли здесь до вас, простого смертного.
– Да, мистер Барретт, – произнес цербер в ливрее. – Можете войти.
Причем произнес таким тоном, что я понял: будь его воля, я вряд ли бы переступил порог этого дома.
– Восхитительно, – ответил я. – Вы не проводите меня в покои мисс Биннендейл?
– Пройдите через двор, дальний проход направо, лифт на верхний этаж, – сухо произнес цербер.
– Квартира номер..? – уточнил я.
– Там только одна квартира, мистер Барретт, – отрезал угрюмый лакей.
– Спасибо. Чрезвычайно благодарен. (Ах ты ж самодовольная задница.)
На площадке моему взору предстала единственная дверь, и та без номера. Впрочем, и без еще какой-либо информации. Сжимая в руке букетик, купленный здесь же на углу, я деликатно нажал на кнопку звонка.
Марси открыла почти мгновенно. На ней была эта шелковая вещица, которые в домашней обстановке прекрасно смотрятся, будь их владелица, скажем, царицей Савской. В любом случае, то, что не было скрыто под тканью, выглядело очень аппетитно.
– Эй, мистер, где-то я вас уже видела, – сказала Марси.
– Я тебе напомню, где, как только окажусь внутри, – ответил я с улыбкой.
– Зачем ждать? – подмигнула она.
Я без промедления заключил Марси в шелках в свои объятия. А затем протянул ей цветы.
– Это все, что мне удалось добыть. Какой-то безумный полуночник скупил все цветы в городе.
Марси взяла меня за руку и повела внутрь.
Все дальше и дальше.
Пространства вокруг было столько, что это начинало действовать на нервы. Мебель подобрана с великолепным вкусом, хотя, на мой взгляд, ее было чересчур много. Но больше всего меня поразила площадь.
На стенах – картины, наподобие тех, что украшали мою комнату в Гарварде. Только это были не репродукции.
– Мне нравится твой чрезвычайно любопытный музей, – сказал я.
– А мне понравился твой крайне любопытный звонок, – парировала она, умело сглаживая пафос.
Вдруг мы оказались в месте, которое смахивало на стадион.
Судя по всему, то, что предстало моему взору, в простонародье звалось гостиной, но выглядело это помещение чересчур монументально: потолки высотой футов двадцать и громадные окна, выходящие на Центральный парк, причем вид из них открывался настолько захватывающий, что я даже не мог сосредоточиться на картинах, развешанных на стенах вокруг. Хотя некоторые из них были столь же сюрреалистическими, сколь и воздействие этого зала на меня.
Марси мое изумление развлекало.
– Мой дом небольшой, но все же это дом, – сказала она.
– Боже, Марси, но здесь же при желании можно устроить целый теннисный корт! – изумленно воскликнул я.
– Могу. Если ты будешь играть со мной, – подмигнула Марси.
У нас ушло достаточно много времени, только чтобы пересечь эту комнату. Каблуки щелкали по паркетному полу в унисон.
– Куда мы направляемся? – не выдержал я. – В Пенсильванию?
– Кое-куда поуютнее, – ответила она и крепче сжала мою руку.
Мы оказались в библиотеке. Отблески камина отражались в стекле бокалов, наполненных вином. Мы сели.
– За что будем пить? – спросила она.
– За попку Марси! – поднял бокал я.
– Нет, – забраковала она мой тост.
– За грудь Марси! – сделал я новую попытку.
– Даю тебе еще одну попытку, – отмела вариант обладательница этой самой груди.
– Хорошо, за мозги Марси…
– Уже лучше.
– Которые так же очаровательны, как ее попка и грудь.
– Пошляк, – укоризненно произнесла она.
– Прошу прощения, мэм, – раскаялся я, – я готов взять все слова обратно.
– Пожалуйста, Оливер. Не надо. Мне понравилось.
И мы выпили. Эти несколько бокалов, наконец, развязали мне язык по поводу ее обиталища.
– Эй, Марси, как ты можешь жить в этом мавзолее? Да, мой фамильный особняк был огромен, но во дворе хотя бы были лужайки, где я мог играть. А у тебя тут ничего, кроме комнат – древних и пыльных.
Она пожала плечами.
– Где вы жили с Майклом? – спросил я.
– В двухэтажном особняке на Парк авеню.
– Который теперь достался ему?
Она кивнула, потом добавила:
– Впрочем, спортивные туфли мне удалось вернуть.
– Чрезвычайно щедро. Но потом ты вернулась под крыло к папочке?
– Пардон, доктор, но я дура не до такой степени. После развода папа предусмотрительно отправил меня в командировку по дальним филиалам. И я работала там, как проклятая. Это было что-то вроде стажировки-терапии. Он умер внезапно. Я вернулась на похороны и осталась здесь, как мне казалось, лишь на время. Конечно, мне не надо было здесь появляться. Но с тех пор, как каждое утро я стала начинать за папиным рабочим столом, какой-то странный рефлекс заставил меня почувствовать, что я… уже дома.
– Это бывает. Не оправдывайся, – успокоил я. Потом встал, подошел к ней и дотронулся до самой ее очаровательной детали.
Бог мой, сразу же в комнате возникло привидение!
Древний старец, одетый во все черное – кроме белого кружевного воротничка и фартука.
– Извините за беспокойство, но стучал, – сказал призрак, приближаясь.
– Да, Милдред? – небрежно ответила Марси, в то время как я пытался спрятать свои пальцы под рукавом.
– Ужин готов, – сообщило видение и испарилось. Марси улыбнулась мне.
И я улыбнулся в ответ.
Несмотря на странную обстановку, я чувствовал себя счастливым. Потому что рядом со мной был… кто-то еще. Я совсем забыл, каково это – чувствовать рядом чье-то сердцебиение.
– Ты не голоден, Оливер?
– Уверен, что буду – к тому моменту, когда мы доберемся до столовой.
И мы отправились в путь. Прошли еще одну галерею, пересекли «теннисный корт» и попали в столовую, которая, казалось, вся была сделана из красного дерева и хрусталя.
– Хочу сразу заметить, – сказала Марси, когда мы сели за огромный стол, – дизайн ужина мой, исполнение – профессионалов.
– Ты имеешь в виду поваров? – поинтересовался я.
– Да. Из меня получилась не очень хорошая хозяйка, – смутилась она.
– Не волнуйся. Еще недавно я питался исключительно чем-то вроде собачьих консервов.
Ужин получился не похожим на предыдущий.
Еда, конечно, была лучше, а вот разговоры проигрывали по всем параметрам.
– Какой соус… Телятина а-ля Веллингтон… О, Шато-Марго пятьдесят девятого года… Это суфле просто великолепно, – нахваливал я многочисленные яства на столе. Но в основном просто жевал.
– Оливер, ты сегодня немного молчалив.
– Просто потерял дар речи от всех этих гастрономических чудес.
Марси, кажется, уловила иронию:
– Я перестаралась, да?
– Не переживай. Какая разница, что мы едим. Главное, что мы едим вместе, – заверил я.
– Да, – согласилась она.
Но я понял: ей кажется, что мне что-то не нравится. Наверное, так оно и было, хотя я и не хотел обидеть Марси. Надеюсь, она не расстроилась.
В любом случае, я попытался успокоить ее:
– Марси, это не значит, что мне не понравилось. На самом деле, это напомнило мне дом.
– Который ты презираешь. – В ее голосе слышалась горечь.
– С чего ты взяла?
– Ты сам сказал. Вчера.
И точно. Кажется, пока мы были в ГоДжо. (Неужели с тех пор прошел всего один короткий день?)
– Слушай, мне очень жаль, если я тебя обидел. Просто мои родители устраивали ужины в таком стиле, мне это всегда казалось каким-то пережитком прошлого. Но у тебя это получается… элегантно, что ли, – сказал я.
– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – спросила Марси.
Ответ потребовал некоторой доли дипломатии.
– Нет, – искренне признался я.
– И вовсе я не обиделась, – сказала она голосом, утверждавшим прямо противоположное. – Мне просто хотелось произвести впечатление. Знаешь, я не часто устраиваю подобные трапезы.