В число самых известных нравоучительных трактатов, написанных в те годы, входил труд чиновника по имени Кочубей, который занимался личным хозяйством султана и в 1631 году представил свою работу Мураду IV. (Когда Ибрагим стал преемником своего брата, Кочубей переработал свой текст и представил исправленный вариант новому султану.) Среди многих других затронутых им аспектов организации государства было и выявление причин возникновения тех недугов, которые поразили самое сердце государства и о которых уже писали другие авторы: по его мнению, отказ султана от заметного участия в государственных делах позволил гарему оказывать свое влияние; провинциальная кавалерия была в замешательстве, так как большая часть средств к существованию, прежде выделяемых кавалеристам для того, чтобы они со своими слугами могли принять участие в боевых действиях, теперь находилась в руках дворцовых функционеров, женщин гарема и их подчиненных; возникшая вследствие этого нехватка людских ресурсов привела к тому, что султанским элитным полкам пришлось открывать двери перед «посторонними» вместо того, чтобы пополнять свои ряды исключительно теми новобранцами, которых мобилизовали во время набора юношей и воспитали в духе служения османскому истэблишменту. Эти перемены, утверждал Кочубей, подорвали их корпоративный дух и привели к массовым беспорядкам.
Султан Мурад был согласен со многими оценками, представленными авторами трактата, и был готов действовать с учетом их критических замечаний в интересах внутренней стабильности государства. Однако, и он, и те, кого он привел к власти после кризиса, который последовал за смещением Бошнака Хусрев-паши, знали, что прагматические, а не идеалистические решения лучше отвечают требованиям бурной эпохи, в которую они жили. Важнейшие цели Мурада состояли в том, чтобы положить конец волнениям в провинциях и укрепить армию, сделав ее способной отвоевать Багдад, что, как он полагал, позволит его элитным войскам избавиться от чувства неудовлетворенности.
Летописцы Ибрагим из Печа и Катиб Челеби, которые в то время служили чиновниками в Стамбуле, были очевидцами реализации реформ Мурада. Результатом ограничения численности султанских кавалерийских полков и взимания с них налогов стала ожесточенная манифестация, состоявшаяся на Ипподроме 8 июня 1632 года. В том же году подобную реакцию вызвала и реформа провинциальной кавалерии Анатолии и Румелии. Было приказано провести инспекции с целью удостовериться в том, что государственные земли, пожалованные в оплату за воинские обязательства, находятся в руках тех, кому они предназначены. Следовало прекратить практику передачи по наследству от отца сыну земель, безвозмездно переданных военным, а в число тех, кто имел право владеть освободившимися землями, теперь надлежало включать военнослужащих из стоявших на денежном довольствии полков, которые желали их получить (по утверждению Катиба Челеби, янычары покидали свои полки для того, чтобы получить право на безвозмездное получение земельных участков). Среди обладавших этим правом были люди из полков султанской кавалерии, дислоцированных в провинциях, а также крестьяне, «местные юноши, которые продемонстрировали способности принимать участие в военных действиях и сражаться». Маленькие участки земли, недостаточные для того, чтобы содержать воина и его слуг, включали в состав более крупных владений. Султан был твердо убежден в том, что никаких арендаторов земельных участков не следует освобождать от обязанности принимать участие в военных действиях. Во время общения со своими чиновниками он часто выражал свои опасения относительно того, что они не вполне добросовестно исполняют свои обязанности, чем наносят ущерб казне.
Несмотря на эти реформы, волнения в Малой Азии продолжались. Своими действиями те, кого правительство предавало проклятиям как мятежников и разбойников, опустошили огромные участки сельской местности и тем самым разрушили базу налогообложения этой преимущественно аграрной империи. Правительственные программы, составленные для того, чтобы наполнять казну и пополнять армию солдатами, приносили новые мучения крестьянам, которые уже пострадали, когда им пришлось бежать из своих деревень, оставив их на разграбление диким ордам, бросившим вызов правительству. Чтобы у этих программ появился шанс стать успешными, было необходимо сделать так, чтобы принятые в 1632 году меры по перераспределению безвозмездно переданных государственных земель сопровождались переселением крестьян, создававших своим трудом возможность взимать налоги, благодаря которым существовал сам кавалерист и его домочадцы и которые позволяли ему принимать участие в боевых действиях. Проблема пополнения казны стала самым серьезным испытанием, с которым столкнулся Мурад, так как без денег государство не могло функционировать. Григор из Кемаха предполагает, что именно испытания, перенесенные Мурадом во время перехода через Малую Азию, совершенного им в 1635 году вместе с армией, направлявшейся на Кавказ, позволили ему понять, каковы реальные масштабы кризиса в сельской местности. Жители Сиваса рассказали ему о том, что большинству из них пришлось бежать в Стамбул и что сами они были не в состоянии выполнить свои налоговые обязательства. Мурад немедленно приказал, чтобы всех покинувших свои дома вернули назад; в Стамбуле глашатаи ходили по улицам и, обращаясь к тем, кто искал убежище в столице, призывали их в течение двадцати дней покинуть город, так как в противном случае этим людям грозила смертная казнь:
Жены и дети турок и армян, женатых на местных [т. е. стамбульских] женщинах, понимали, в какое ужасное положение они попадут, оказавшись в незнакомом месте, и не хотели уходить со своими мужьями… Мусульмане развелись со своими женами, просто сообщив им о своем решении, что позволяют им делать их законы, но теперь все громче раздавались рыдания детей, которые не желали расставаться со своими матерями и отцами. В городе повсюду слышались стенания людей, которых отделяли от тех, кого они любили, а также причитания стариков, больных и немощных.
Валиде-султан Кёсем возражала против таких мер, утверждая, что во время войны не годится причинять людям еще большие страдания. Задумавшись о судьбах людей, которые были вынуждены отказаться от новой жизни в столице, где они устроились после того, как были изгнаны со своих земель, и которых теперь ожидало неопределенное будущее в удаленной и опустошенной сельской местности, Мурад смягчился. Он сделал исключение для престарелых и немощных, сирот и вдов, тех, кто родился в Стамбуле, и для любого, кто мог доказать, что он прожил в городе более сорока лет. Возможно, первоначальная реакция султана Мурада на бегство из сельской местности была проявлением его эмоций, но решение этой проблемы требовало наличия хорошо продуманной политики. В 1636 году он приказал подготовить подробный доклад о финансовых ресурсах Анатолии (в условиях свойственных для данной местности волнений, которые уже привели к перемещению тысяч потенциальных налогоплательщиков) с целью выявления тех, с кого можно было взимать налоги.
Когда в еще более удаленных, чем Малая Азия, регионах империи создавалось впечатление, что центральная власть слабеет, местные влиятельные династии начинали поигрывать мускулами. На территории современного Ливана должность османского военного губернатора давно занимал предводитель друзов Факр аль-Дин Маан. Происходившие в Анатолии мятежи изолировали его от центра империи, что позволило ему укрепить свое влияние в этом регионе и усилить контроль над имевшимися в нем источниками доходов. Активно занимаясь коммерческой деятельностью, он от собственного имени заключал соглашения с европейскими купцами. Его полунезависимый статус признавало даже центральное правительство, но только до тех пор, пока он сохранял свою лояльность и добросовестно отправлял в имперскую казну средства, получаемые с взимания пошлин на шелк и хлопок, объем торговли которыми в регионе вырос. Но в 1633 году великий визирь посчитал, что Факр аль-Дин стал слишком могущественным, и приказал губернатору Дамаска его арестовать и вместе с сыновьями доставить в Стамбул, где впоследствии его и казнили. Ни один из менее влиятельных семейных кланов этого региона, пытавшихся после его смещения заполнить вакуум власти, не обладал могуществом, которое могло представлять угрозу для Османской империи. Сын Факр аль-Дина, Хусейн, получил османское воспитание и, после придворной службы, в 1656 году был направлен в Индию в качестве посланника султана Мехмеда IV. Его имя осталось в истории благодаря тому, что он был главным источником сведений для летописца Мустафы Наима.
После почти столетней борьбы за установление своей власти в богатой провинции Йемен и целого ряда неудачных попыток ее подчинить, турки отказались от мысли и дальше сохранять свое не слишком сильное влияние в этом регионе, сфера распространения которого ко времени их ухода ограничивалась узкой береговой линией. В ответ на призыв местного клана Зайди начать «священную войну» в начале столетия был предпринят целый ряд антиосманских акций, после которых наступило кратковременное затишье, а затем местное население возобновило противодействие туркам, закончившееся в 1635 году бесславным уходом османских сил. Настойчивые попытки Османской империи удержать в своих руках эти отдаленные и негостеприимные земли дорого обошлись обеим сторонам. Религиозная непримиримость имперских владык не слишком привлекала йеменские кланы, а Османское государство либо не желало, либо уже не могло направлять свои ресурсы на поддержание присутствия в регионе, стратегическая ценность которого снизилась после окончания соперничества с португальцами в Индийском океане.
Для того чтобы прекратить волнения в провинциях, Мурад IV использовал два инструмента: активные военные действия и административную реформу. Он также был участником кампании по духовному возрождению, которая должна была изменить нравы его подданных и которая на протяжении всего столетия оказывала влияние на общественную и политическую жизнь. В 1609 году султан Ахмед запретил выращивание и употребление табака, который английские торговцы не так давно ввезли в его владения. В качестве аргумента он ссылался на то, что люди не занимаются своими делами, а проводят дни и ночи за курением табака в кофейнях. Табак пользовался такой популярностью, что запрет оказался неэффективным и в 1614 году его снова пришлось вводить. Но к этому времени он стал настолько прибыльной культурой, что его выращивание уже конкурировало с таким традиционным занятием, как пчеловодство. Впрочем, и цены на мед тоже выросли. Султан Осман вновь ввел запрет на табак (подкрепленный фетвой шейх-уль-ислама), а в конце 1630 года его примеру последовал султан Мурад.