Понятия «преступление» как общественно опасного деяния в то время не существовало. Вместо него употреблялись понятия «обида», «сором», «пагуба», то есть причинение материального, физического или морального ущерба отдельным лицам.
Объектами преступлений являлись лица и имущество. Наибольшее внимание уделялось убийству. Подробно регламентировалась система наказаний за причинение телесных повреждений: отсечение руки, ноги, лишение глаза, нанесение ран и побоев. В этом случае преступником выплачивалась компенсация пострадавшему и штраф князю.
[1 «Кормчие книги» – сборник церковных и светских законов.]
[2 «Мерило праведное» – сборник законов, составленный в XIV вв.]
Из имущественных преступлений законодатель различал грабеж, воровство, угон скота, повреждение межевых знаков, поджог домашних построек, порчу бортных деревьев (пчельников).
Субъектом преступления признавались все, кроме холопов. Понятий «дееспособность» и «деликтоспособность» не существовало. Судя по Уставу Ярослава Мудрого о земских делах, уголовная ответственность начиналась с 12 лет.
Не были известны в те времена и формы вины – умысел, неосторожность, но различаются две формы умысла: прямой (разбой) и косвенный (в драке) (ст. 19 и 20 «Краткой правды»). За второе наказывали менее строго, чем за первое.
Нужно сказать, что хоть и в примитивной форме и в других терминах, но были известны понятия «смягчающих» и «отягчающих» обстоятельств. К первым относилось опьянение, ко вторым – рецидив.
Существовало и понятие «необходимая самооборона» а также ее превышение. Например, нельзя было убивать вора после его задержания, поскольку и опасность миновала и эмоции должны были сгладиться.
Закон разрешал безнаказанное убийство вора. Это трактовалось как необходимая самооборона.
Смертной казни в ее современном понимании, то есть казни как наказания, не существовало. Вместо нее была кровная месть, когда за убийство мстили убийством. Кровная месть была порождением родового общества, где от преступников защищались угрозой аналогичного возмездия. Уже в «Краткой правде» кровная месть ограничивалась путем:
– сокращения числа преступлений, за которые разрешалась мстить,
– установления срока, в течение которого месть была возможной,
– сужения круга мстителей до ближайших родственников,
– появления убежищ в виде церкви для свободного человека и дома хозяина для холопа.
Со временем кровная месть все чаще применялась по решению суда: суд передавал преступника родственникам погибшего, а уже те убивали. По ходу социального расслоения кровная месть отмирала, поскольку богатые теперь имели возможность откупиться, при этом оставляя за собой право на насилие. В «Пространной правде» кровной мести уже нет – ее окончательно вытеснили штрафы1.
В XI в. основной формой наказания оставалась месть, размеры которой определялись «правилом талиона».
В XII в. высшее наказание состояло в изгнании преступника и членов его семьи из общины, в превращении их в рабов и конфискации всего движимого имущества. Такие наказания полагались за разбой (ст. 7 «Пространной правды»), конокрадство (ст. 35), поджог двора и хозяйственных построек. За все остальные преступления в XII в. полагались штрафы.
В практике церковного суда использовались епитимьи: нравственно – исправительные наказания в виде многочисленных поклонов в церкви, длительные молитвы, посты, паломничества, раздача милостыни нищим.
Процессуальное право. Основную массу правонарушений рассматривала сама община. Юрисдикция князя и его бояр, вероятно, была незначительной и ограничивалась дружинниками и теми, кто работал в хозяйстве. Не могла быть большой и юрисдикция церкви, поскольку в те века монастырей было мало и земельных владений они не имели.
[1 Шелкопляс Н.А. Смертная казнь в России: история становления и развития (IX – середина XIX в.). Минск, 2000.]
Процесс носил состязательный характер. Но, скорее всего, уже во времена Киевской Руси князьями и церковью использовался и розыскной процесс.
Поиски преступника было частным делом потерпевшего и его родственников. Предварительно о пропавшей вещи или преступлении сообщалось во всеуслышание на торгу. Если расследование приводило на территорию общины, то обязанность дальнейшего расследования ложилось на нее. Она же должна была расплачиваться с истцом. Это происходило в том случае, если община не хотела выдавать своего члена.
Лишь после двух этих этапов и начинался собственно суд. В зависимости от важности дела его мог вершить сам князь или его доверенные лица.
Потерпевший должен был привести на суд свидетелей преступления или тех, кто о нем что-либо слышал, и предоставить доказательства своей правоты: найденную вещь, если речь шла о краже, синяки и признаки увечья, если было совершено уголовное преступление. Свидетелем мог быть только свободный человек, хотя по мелким делам в этом качестве мог выступать закуп и княжеский слуга. Истец мог ссылаться на показания холопа, хотя сам холоп выступать на суде возможности не имел.
В XII в. в случае сомнения судья назначал ордалии (испытание водой или железом) или присягу. Может быть, назначался поединок. В этом случае победивший, на стороне которого выступил сам Бог, выигрывал судебное разбирательство.
Решение выносилось без мотивации.
Если присуждался штраф, то в дом к осужденному приезжал сборщик штрафов с друзьями и жил там до тех пор, пока тот не оплатит штраф. Причем все это время осужденный должен был их кормить.
Вещное право. Этот вид правовых норм регулирует правоотношения людей по поводу вещей. Наиболее полным правом на вещь является право собственности. Однако, скорее всего, оно возникло только в XII в. Производительность труда в IX-XI вв. была крайне низкой, а образ жизни – коллективный. Человек не мог осознавать себя независимой личностью, претендующей на субъективные права. Поэтому, во-первых, вещное право существовало в виде более примитивной (чем право собственности) формы – в виде владения. Под владением понимается фактическое обладание вещью, отношение к ней как к собственной.
Во-вторых, под «собственностью» понималась лишь «движимая собственность». Такой вывод можно сделать, в частности, на основании статей 12 и 17 «Краткой редакции «Русской Правды», где перечисляются виды собственности: конь, оружие, одежда. Для подавляющей массы народа земля, луга, выгоны для скота – то есть недвижимая собственность – оставались в коллективном пользовании. Вся эта земля распределялась между членами общины поровну и перераспределялась через определенное количество лет. Лишь двор и огород принадлежали отдельным семьям, и то без права передачи посторонним лицам. В городах существовало представление об имуществе вне оборота, например, городские мостовые.
В «Русской правде» понятия «владение» и «собственность» едины. Под собственностью понималась, прежде всего, движимая собственность: деньги, одежда, челядь, рабочий скот. «Русская правда» определяет стоимость ряда вещей: княжеский конь с пятном ценился 3 гривны, а кони смердов – в 2 гривны. Остальные предметы имели цену без различия владельцев.
За нарушение прав собственности полагались серьезные наказания. Так, за перепахивание межи устанавливался очень крупный штраф – 12 гривен. Суровые наказания вводились и за кражу или порчу чужого коня, кражу другого имущества, незаконное пользование чужим имуществом, порчу межевых знаков.
«Русская правда» знает понятие «давность владения».
Хотя судя по статьям 13 и 14, законодатель различал «незаконное добросовестное» и «незаконное недобросовестное» владение, его не интересовало, собственник ли владел вещью или нет. Главное для него – нарушены ли права владельца.
В XII в. появилась княжеская, а также боярская и монастырская собственность.
Основными источниками княжеского имущества до XII в. являлись военные захваты, сбор дани, продажа пленных, судебные и торговые пошлины. При низкой производительности труда захватывать землю в частную собственность не имело смысла. Но сам факт начала в XII в. процесса удельной раздробленности и прекращение борьбы Рюриковичей за киевский престол является основанием для утверждения, что земля начала представлять в глазах князей значительную ценность. Княжеская земля состояла из бывшей государственной собственности.
Боярская собственность вырастала из «кормления», то есть оплаты князем боярской службы в виде разрешения взимать дань с определенного района в определенных размерах.
Монастырская собственность формировалась в ходе освоения незанятых крестьянами труднодоступных земель. Но церковно-монастырская собственность под определение частной не совсем подходит: это собственность не индивидуальная, а корпоративная, где даже самые высокие иерархи не столько наживались на ней, сколько управляли этой собственностью.
Субъектами гражданских правоотношений были все свободные люди. Объектами – вещи и действия.
Обязательственное право. Гражданские обязательства допускались только между свободными лицами и возникали из деликта и договора.
Обязательства, вытекающие из деликта, влекли за собой штраф и возмещение пострадавшему причиненный ему вред. Например, закуп отвечал за причиненный домашним животным вред, если не завел их в хлев или не запер дверь на засов. Несли ответственность и купцы. Скорее всего, в те века купцы торговали не своим товаром. Они были представителями князя или старших дружинников и торговали собранной данью. Если товар пропадал не по вине купца (во время пожара, войны или при любых иных форсмажорных обстоятельствах), то ответственности он не нес. Но если он лишался товара по нерадивости (пропивал или проигрывал), то его серьезно наказывали.
Обязательства из договоров появились в XII в. Из договорных обязательств упоминаются купля-продажа (ст. 38 «Пространной правды»), заем (ст. 48), наем (ст. 60, 61, 97) и поклажа (ст. 49).
Для законной купли требовалось приобрести вещь за деньги от ее собственника. Процедура сделки детально регламентировалась. Совершались они в устной форме. Если ее размер был незначительным, то свидетели не требовались. Крупные же сделки требовали свидетелей. Договоры купли-продажи и мены признавались действительными, когда совершались между людьми трезвыми, а кто покупал, продавал или менял что-либо в пьяном состоянии, тот, протрезвев, имел право требовать аннулирования совершенной сделки. Другим условием действительности договора купли-продажи было отсутствие пороков в продаваемой вещи.