я виноградарством и садоводством, августинцы, посвящающие себя научной работе, и премонстранты (или белые каноники), претворяющие в жизнь идеалы Блаженного Августина. Клюнийские реформаторские идеи в конце XI – первой половине XII в. продолжали развивать схоластик Ансельм Кентерберийский (1033–1109) и впавший в мистику Бернар Клервоский (1091–1153). Бернар был настоятелем цистерцианского аббатства в Клерво. Оба этих теолога вступили в борьбу с усиливающимися тенденциями рационализма, в том числе с Пьером Абеляром (1079–1142), рационализм которого проявлялся лишь в вопросе о возможности восприятия разумом догмата о Святой Троице. Представители идей церковного реформаторского движения – провозглашая именем божественного права верховенство церкви над государством – таким же образом отстаивали превосходство теологии над светскими науками.
Примирению церкви с мирской властью наряду с изложенным выше способствовало и то, что в рамках канонического права были разработаны критерии разделения церковных должностей и принадлежавшего ранее королю церковного имущества. (Полученные от короля материальные ценности церковники именовали регалиями.) Папа – по недостатку должного политического опыта – полагал, что епископы ради церковной инвеституры согласятся отказаться от регалий. Генрих V, который своих епископов знал лучше, в тайной сделке, заключенной в феврале 1111 г. в Сутри, разумеется, пошел на сделку и, в обмен на регалии, отказался от права на инвеституру. Договоренность должна была быть скреплена отречением антипапы и торжественной коронацией императора. Однако до коронации дело не дошло. Когда папа огласил в церкви предварительную договоренность об отказе от регалий, епископы выразили такое возмущение, что папе пришлось пойти на попятную. Видя это, Генрих, разумеется, тоже не захотел отказываться от инвеституры. Более того, чтобы навязать духовенству свою волю, король прибег к насилию. Он велел схватить папу и весь его двор. Двухмесячное пребывание в плену сломило сопротивление папы, и он не стал упорствовать в своей позиции по инвеституре (соглашение было достигнуто в апреле 1111 г. в Понте-Маммоло). Генрих мог воспользоваться своим правом на инвеституру с вручением перстня и посоха после канонического избрания иерарха, но до его освящения. Когда об этом договорились, не осталось препятствий для коронации Генриха в качестве императора, каковой акт должен был сыграть роль символической печати на достигнутом соглашении. Правда, полное отступление от григорианских принципов вызвало недовольство последователей Григория. Особенно сильным оно было во Франции, в Бургундии; на соборе во Вьенне (Новая Аквитания) папу Пасхалия из-за его отступничества заклеймили как еретика. (Испытывая со всех сторон огромное давление, он сделал единственно возможное: в 1116 г. отменил-таки данную им императору привилегию по инвеституре.)
Впрочем, триумф Генриха V в его борьбе с папством также оказался временным: окончательную победу одержал Рим. И успех ему принесла проверенная и хорошо зарекомендовавшая себя тактика: в борьбе с германским королем, стремящимся укрепить свою власть, папы находили внутреннюю оппозицию и выступали против короля, опираясь на недовольных. Упрочившиеся устои папства уже не могло поколебать даже то, что Генриху удалось-таки заполучить в свои руки огромные владения скончавшейся в 1115 г. Матильды, на которые претендовало папство. Но и Генрих V для борьбы с папой мобилизовал старого союзника германских императоров – римскую аристократию. В 1117 г. Пасхалию пришлось даже бежать из Рима, где архиепископ Брагский короновал Генриха в императоры.
Между тем папа Пасхалий II, о котором история до II Ватиканского собора в основном молчала, сыграл довольно значительную роль в истории католицизма: он предложил христианству новую, иную стратегию – вместо триумфализма, который столетие спустя, при папе Иннокентии III, достиг своей кульминации. Пасхалий II хотел считать церковь не институтом власти, а институтом служения. Он понял или, скорее, почувствовал, куда уходят корни общественных бед, как и внутренних церковных проблем, отражающих эти беды; жажду власти и тягу к богатству он рассматривал как пагубный для церкви груз; корыстолюбие, от которого не было свободно и духовенство, считал роковым недугом. Однако церковная олигархия, конечно, такие взгляды разделить не могла, так что все усилия папы, видевшего миссию церкви, отвергающей богатство, в том, чтобы служить человечеству, были заведомо обречены на провал. Правда, спустя какое-то время представляемая им концепция будет воплощена в жизнь в форме движения за борьбу с бедностью и, в смягченном виде усвоенная нищенствующими монашескими орденами, все же поставлена на службу триумфаторской церкви.
Папа Геласий II (1118–1119), бывший бенедиктинский монах, по сложившейся уже традиции не нашел общего языка с императором Священной Римской империи: тот поддерживал антипапу Григория VIII (1118–1121), ставленника римской аристократической партии, возглавляемой кланом Франджипанов. И вновь убежище Геласию предоставила Франция. Правда, император Генрих V понял: если уж папа пользуется такой поддержкой французов, то лучше попробовать договориться с ним еще до того, как новая великая держава полностью завладеет его помыслами. Удобный момент для этого представился при понтификате Каликста II (1119–1124). Папа Каликст, в отличие от своих предшественников, не был монахом; выходец из графской семьи, на папский престол он воссел, будучи архиепископом Вьеннским. (А значит, он заведомо мог проявить больше понимания к запросам вельмож.) Приверженцам папы Каликста в 1121 г. удалось схватить антипапу (дело было в Сутри) и заключить его в монастырь. Генрих V не бросился выручать своего ставленника, так что одним препятствием к соглашению стало меньше. И вот, после длительных переговоров, 23 сентября 1122 г. настал момент подписания Вормсского конкордата, который отделил церковную инвеституру от светской.
Соглашение состояло из двух частей: из императорской и папской грамот. Императорская грамота содержала следующее: «…Я, Генрих, Божиею милостию император Римский, священный, из любви к Богу, святой Римской церкви и владыке папе Каликсту и ради спасения души моей уступаю Господу Богу, и святым Его апостолам Петру и Павлу, и святой вселенской церкви всякую инвеституру кольцом и посохом и предоставляю во всех церквах, находящихся в пределах королевства моего и империи, свободно совершать каноническое избрание и посвящение»[61]. Согласно следующему пункту, император возвращал папе отобранные им во время борьбы за инвеституру владения и суверенные права, а также (пункт 3) вообще все церковные блага и имущество; в четвертом пункте он обещал помириться с папой и с церковью. Пункт пятый гласил о вооруженной защите папы: «И если в чем-либо святая Римская церковь потребует помощи, я неложно помогу и окажу должную справедливость, если на что-либо она мне пожалуется»[62].
Первый пункт папской грамоты гласил: «Я, епископ Каликст, раб рабов Божьих, тебе, возлюбленному сыну моему Генриху, Божиею милостию императору Римскому, священному, предоставляю: избрание Тевтонской земли епископов, а равно и аббатов от местной власти зависящих, производить в присутствии твоем без симонии и какого-либо насилия с тем, чтобы ты, буде возникнет разногласие, по совету и решению митрополита и соепископов поддержал бы правую сторону и помог.
Избранный же да получает от тебя державные права передачей скипетра и исполняет вытекающие отсюда по отношению к тебе обязанности»[63].
Таким образом, император, согласно этому соглашению (конкордату), уступал папе право вручения перстня и посоха, то есть право возведения в церковное достоинство, в то время как вручение нового символа, скипетра, то есть утверждение канонически избранного епископа (аббата) в ленном пользовании церковными (монастырскими) землями, и в дальнейшем являлось прерогативой императора. В ответ на уступки императора грамота папы предоставляла императору не только право светской инвеституры с вручением скипетра, но и позволяла проводить избрание епископа в присутствии императора (или его представителя). Дальнейшие оговорки показывали, что в Италии и Бургундии император участвовать в избрании епископа не может. В то же время в Германии новый епископ получал от императора владения, соотносящиеся с саном епископа, после избрания, но еще до посвящения. В соответствии с пунктом вторым, однако, в остальных странах империи инвеститура с вручением скипетра производилась после посвящения (в течение шести месяцев); таким образом, посвященному епископу император вряд ли мог отказать в утверждении. С формальной точки зрения церковь достигла того, чего хотела: обеспечения канонического избрания и осуществления инвеституры. А с точки зрения содержания на германской территории император все же мог осуществлять свою волю при назначении на должность высших священнослужителей.
Ни одна из сторон не считала вормсский компромисс окончательным. Со стороны папы это нашло выражение в том, что, в то время как Генрих в своей грамоте делает уступки святым апостолам «и святой вселенской церкви» (следовательно, не одному папе, а всем его преемникам), Каликст делает уступку лично императору Генриху V, желая ограничить действие этой уступки временем его правления. (Так что на I Латеранском соборе в 1123 г. текст конкордата был зачитан, но не утвержден! В то же время германский рейхстаг утвердил его, придав ему силу закона.) Латеранский Вселенский собор 1123 г. (по счету 9-й) был первым западным Вселенским собором, созванным и руководимым папой. Таким образом, юридическая неопределенность, длившаяся целых три столетия, со времен Карла Великого, завершилась тем, что папа одержал верх над императорской властью, обеспечив себе независимость от нее.
Но полную победу над Германией папская Курия праздновала не в Вормсе, а со смертью Генриха V (1125), когда угасла Салическая (Франконская) династия. Тогда же победил партикуляризм, а с ним – практика свободного избрания короля. С Генрихом V старая Германская империя, можно сказать, тоже сошла в могилу. За период полувекового правления его преемников верховная власть папы была обеспечена и в Германии. Лотарь III (1125–1137) был избран германским королем в присутствии папских легатов и с последующим утверждением папой. В то время как в Англии и Франции центральная власть все более укреплялась, в Германии происходил обратный процесс. После Вормсского конкордата распад империи на самостоятельные княжества ускорился.