Избрание Пия II ренессансный Рим встретил с воодушевлением: в его лице на папский престол вступил «король гуманистов». (Другое дело, что папа-гуманист, насмотревшись на то, что творится в Риме, не был в восторге от папской столицы и предпочитал проводить время в других городах Италии.) Тиару на голову Пия II возложил кардинал из рода Колонна, – факт этот как бы символизировал, что Рим и гуманизм нашли друг друга. Став папой, Пий II сохранил любовь к искусству, к археологии, ко всем проявлениям живой жизни. При нем началось систематическое собирание при папском дворе сокровищ античного Рима. Пикколомини и на Святом престоле продолжал заниматься литературой. Он единственный папа, который оставил нам мемуары, написанные на классическом латинском языке.
Центральной идеей понтификата Пия II было создание большого европейского антитурецкого союза. Неисправимый идеалист, реальным инструментом достижения этой цели он считал конгресс европейских монархов. В изданной 13 октября 1458 г. булле «Vocabit nos Pius» папа назвал местом проведения конгресса Мантую. В 1459 г. он прибыл на открытие конгресса и произнес речь на великолепной латыни; однако мероприятие потерпело полнейшее фиаско: монархи проявили вопиющее безразличие. Так что и папе пришлось наконец понять: эпоха Крестовых походов безвозвратно канула в прошлое, и даже он, папа, не в силах пробудить к новой жизни воспетый им в поэмах идеал рыцарства. На место христианского Средневековья пришла эпоха централизованных сословных монархий.
Христианские властители оставались пассивными; но папа все же предпринял попытку отражения турецкой опасности. В 1461 г. он обратился к турецкому султану Мехмеду II с письмом, в котором, во-первых, попробовал провести сравнение Корана и христианского вероучения, выявляя в них общее, а во-вторых, призвал султана перейти в христианство, – тогда он, папа, признает султана наследником Византийской империи, коронует и заключит с ним союз. Фантастический план этот свидетельствовал о том, что наш гуманист, живущий в мире идей, даже в статусе главы церкви не обладал достаточно развитым практическим чутьем относительно проблем восточноевропейских народов, их государственного бытия. Еще более странным выглядит этот план в свете того, что изгнанная турками династия Палеологов нашла прибежище именно в Риме.
Тупик, в который зашли отчаянные попытки сплочения христианских держав, связан еще и с тем обстоятельством, что Пий II, отрекшись от концилиаристских воззрений своей молодости, стал, будучи папой, решительным сторонником и защитником куриального абсолютизма. В начале 1460 г. он издал буллу «Execrabilis», в которой заявил, что никто не имеет права опротестовать мнение папы, апеллируя к Вселенскому собору; тот, кто сделает это, сам даст повод отлучить его от церкви. Этот шаг обострил прежде всего отношения папы с Францией. Поддерживаемая королем Людовиком XI французская церковь в соответствии с принятой в Бурже в 1438 г. Pragmatica Sanctio (Прагматической санкцией) твердо стояла на позициях концилиаризма: только так она могла обеспечить себе автономию, защитить свои галликанские свободы от посягательств папства. Поскольку папа не разделял французских претензий на Неаполь, то король, пускай молча, признавал эти галликанские права и свободы. Антиконцилиаристская позиция Пия II вызывала недовольство как в Италии, так и в Священной Римской империи (в Германии – главным образом из-за постоянно растущих и множившихся папских налогов).
Тем временем турецкое нашествие стало угрожать уже не только Венгрии, но и непосредственно Италии, и прежде всего Венеции. В 1463 г. венецианский флот был готов выступить в поход против турок. В сентябре 1463 г. Пий II на консистории заявил, что он сам возглавит объединенный папский и венецианский военный флот. Однако в Анкону папа прибыл уже неизлечимо больной. Смерть сразила Пия II на пороге осуществления его великого замысла, так что и поход закончился, не начавшись.
Вслед за папой – поэтом-гуманистом – Святой престол снова занял папа-антигуманист; это был племянник Евгения IV, кардинал Пьетро Барбо, взявший имя Павла II (1464–1471). Новый папа был подлинный венецианец: любил помпезность, был ловким дипломатом, но в то же время был человеком подозрительным, жестким и расчетливым. (В его предвыборной capitulatione равное значение имели два обещания: начать Крестовый поход против турок и созвать Вселенский собор.) При Павле II, который прослыл почти неприступным (он очень редко давал аудиенции), величие папского сана обрело внешнее выражение в ренессансной роскоши. Павел II любил красоту без человека; правда, был в восторге от собственной красоты. Вообще говоря, внешняя помпезность стала в те времена органической частью католических обрядов. Место веры, место глубинной духовной жизни заняла внешняя роскошь религиозных отправлений. У помпезности этой сформировались и популярные, простонародные варианты. Для широких масс культуру, праздник, развлечение по-прежнему означала церковь, а вовсе не гуманисты. Возможности для этого предоставляли ежегодные церковные праздники, становившиеся все более красочными и обильными. Кстати, именно по распоряжению Павла II, изданному в 1470 г., юбилейный Святой год стали отмечать каждые 25 лет.
Стиль правления Павла II характеризовался произволом и волюнтаризмом; при этом отошло на задний план чрезмерно возросшее влияние кардинальской коллегии. Усиливающаяся власть кардинальской консистории, разумеется, противоречила папскому абсолютизму. Папа существенно урезал сказочные доходы кардиналов, расходы Курии, всеми средствами боролся с симонией. Эти реформаторские меры ограничивали меценатскую деятельность папы и кардиналов, что, в свою очередь, вынуждало римских гуманистов, художников и поэтов искать себе другое пристанище. Нападки гуманистов на сурового, деспотичного папу поощрялись кардиналами. Лидер гуманистов, Бартоломео Платина, угрожал созвать Вселенский собор. Папа в ответ на это заточил Платину в замке Святого Ангела. Отсюда понятно, почему Платина в своем труде по истории папства, над которым он в то время работал, представил Павла II варваром, врагом культуры и искусств.
Павел II стремился укрепить Церковное государство изнутри, понимая, что, лишь опираясь на целостное и единое государство, папы смогут помешать попыткам французов или австрийских и испанских Габсбургов поглотить его. Папа Павел II сознавал также, что совместный поход против турок уже невозможен. Поэтому свою задачу он видел в том, чтобы помогать христианским государствам, которые вели с турками борьбу не на жизнь, а на смерть, не только морально, но и деньгами. Следуя этому принципу, он действительно поддерживал значительными суммами Венгрию, Венецию, Албанию. При Павле II возник новый конфликт: между Чехией и папством. Чешский национальный король Йиржи из Подебрад (1458–1471) благожелательно относился к умеренному гусизму; за это папа в 1466 г. отлучил его от церкви. В династической войне между венгерским королем Матяшем и чешским королем папа стал на сторону Венгрии.
Убежденный в правильности идеологии папского абсолютизма, Павел II последовательно уклонялся от созыва Вселенского собора, который занялся бы реформированием церкви. В этом вопросе его не смог поколебать даже император Фридрих III, который в 1468 г. лично приехал в Рим. Папа Павел ясно видел: созови он сейчас собор реформ, и дело кончится утратой папского примата.
В лице Сикста IV (1471–1484) на престол святого Петра взошел представитель клана делла Ровере, который тоже попытается сделать папский трон наследственным для семьи. При нем политика, проводимая в интересах семьи, однозначно возобладала над вселенскими интересами церкви и папства. До своего избрания папой Франческо делла Ровере был скромным монахом-францисканцем, с 1464 г. – генералом ордена, с 1470 г. – кардиналом.
Папа Сикст IV чувствовал себя прежде всего итальянским монархом. К этому времени возможности миссионерской деятельности пап были практически исчерпаны, антитурецкая борьба потерпела фиаско, так что оставалось одно – роль ведущего политика Италии. Способом достижения этой цели и было создание собственного светского государства папы (или семьи, давшей этого папу), а орудием – непотизм, который теперь обрел конкретную форму (основание династии). Сикст IV, собственно, и не скрывал, что задачу своего понтификата он видит в том, чтобы возвысить семью Ровере до уровня самых богатых и самых влиятельных семей Италии. В соответствии с этим он не только обеспечивал родственников церковными должностями, но и старался сочетать это с приобретением ими итальянских герцогств и княжеств.
Что бы там Сикст IV ни обещал в подписанных им перед выборами capitulationes, он, став папой, назначил 34 новых кардинала, среди которых было шесть его племянников. Великолепным живописным памятником этому непотизму, непотизму высшего уровня, может служить знаменитая фреска Мелоццо да Форли, посвященная основанию Ватиканской библиотеки, – она изображает Сикста IV как величественного властителя и мецената в кругу семьи и придворных. Перед ним преклонил колено Бартоломео Платина, назначенный им первым библиотекарем Ватиканской апостольской библиотеки; остальные изображенные на фреске лица – кардиналы, племянники папы. Мы видим здесь и Джулиано Ровере, который станет потом папой Юлием II, и еще одного племянника, молодого и скандально известного своей безнравственностью Пьетро Риарио; Сикст произвел их сначала в епископы, затем в кардиналы и одарил огромными бенефициями. Джулиано, уже в то время одолеваемый высочайшими амбициями, организовал в кардинальской коллегии семейную партию с целью обеспечить себе право наследования трона. Что же касается Пьетро, его годовой доход, по сведениям, взятым нами из одной венгерской монографии по истории церкви, составлял – если пересчитать на венгерские пенгё по курсу 1938 г. – миллион пенгё. Пьетро вел беспутную жизнь и умер молодым. Еще один племянник папы, кардинал Рафаэль Риарио, позже стал участником покушения на папу Льва X.